С тем и прилетели.

11 720 км пути (0 км по Кубе)

Сели в Гаване около девяти утра (по нашему уже, кубинскому времени) в международном терминале аэропорта имени Хосе Марти. Хосе Марти – былинный персонаж кубинских народных сказок, типа наших трёх богатырей, ну или трёх медведей, вместе взятых. Образ его и имя носит на Кубе практически всё, чему можно присвоить имя и куда можно прилепить образ.

А ещё этот самый Марти написал кубинскую народную песню «Гвантанамера» (Девушка из Гуантанамо). Ту самую, что наш Падре Лео поёт исключительно на свой лад – «Гван-тара-мэра», что делает её и вовсе родной, коли речь в ней про исконные «тары-бары» да «раста-пыры». Также в каждом городе тот же самый Хосе Марти успел посадить чудо-карагач, который приносит всем счастье, если 33-го числа 33-го месяца совершить вокруг него 33 и 1/3 оборота [55]. Кубинцы зовут это чудо-дерево «сейба». Ну и сейба с ними.

Кубинские наши попутчицы, как только шасси коснулось земли, дико закричали, засвистели, заулюлюкали истошно, загорланили из самой глубины своих смуглых пышных декольте, стали отбивать какие-то зажигательные сальсы [57] и петь зажигательные тыры-пыры. И всё это в такт покачиванию их пышущих здоровьем бёдер и фюзеляжа самолёта. Приземление «а-ля рюсс» в нашем исполнении было куда более сдержанным, точнее выдержанным – мы загорланили текилы: за тысячи километров за спиной и за тысячи, которые только предстоит пройти. И ещё по одной «закрепляющей», на всякий случай. Чтоб не гневить ни бога, ни Хосе Марти.

К слову, некоторые наши соотечественники начали готовиться к встрече с Кубой гораздо раньше нашего (горгоны на них не хватает). И так усердно это делали, что кубинская земля приняла и удерживала их крайне неохотно. Вообще, зависть плохое чувство, но как говорят одни мои английские друзья: «Wish you were here» [58]. В смысле «нам бы так…»

Подключив телефон, сразу же получил: «Welcome to Cuba! We wish you a pleasant stay!» [60] (я же говорил «Wish you were here…») Приятно. Ещё и часы перевели автоматом. Мне здесь уже нравится! Куба встретила нас очень влажным и тёплым климатом. Мы почувствовали это, ещё не выйдя за пределы аэропорта. Тёплое и влажное… – начало более, чем романтическое. Въездные кордоны были пройдены довольно быстро, и вот:

Не выходя за демаркацию, обменяли наши евро на их песо.

Да, коллеги, совет на все времена: деньги лучше сразу разменять помельче. Сразу же! Просто примите на веру. Потом оботрётесь, не раз спасибо скажете (про «две стороны песо» далее).

Тут же возникли трудности в процессе общения. Улыбнувшись и «казав джа» (то есть «ола») прехорошенькой тёте в обменном пункте, я получил «та-кую-пу-ле-мет-ную-оче-редь-ис-пан-ско-го-без-еди-но-го-про-бе-ла-меж-ду-сло-ва-ми», что пришлось постыдно ретироваться фразой «но компрэндо» («мая-твая-нипанимай»). А она мне: «Компрэндо, компрэндо. Дурак ты, а не компрэндо». [61]

Ничего-ничего: каждому ещё представился случай шагнуть, в страхе закрыв глаза, в это неспокойное море слабой коммуникации. А кто-то и вовсе едва не утонул в пучине, держась за хлипкое «со мной только по-русски». Вообще, первых страхов было много: страшно начать говорить, страшно выйти из маленького и понятного аэропорта в этот новый большой мир. И шагнуть навстречу новому и абсолютно неведомому. Много было ещё страхов. Мы, как маленькие слепые котята, держались друг друга, не выходя за пределы мысленно очерченного магического треугольника более, чем на три метра. Так и перемещались – бермудно [62]. Со стороны, поди, забавно было наблюдать за взрослыми дядьками, которые трутся друг об друга косяками, пугливо озираясь по сторонам.

Куба навалилась на нас, как только мы перешагнули за порог аэропорта. После прохладного зала кубинская атмосфера ударила сразу по всем органам чувств: жарко, влажно, запахи экзотические, пальмы высоченные, какие только в кино про Рэмбо видели. Того и гляди, «узкоглазые» из кустов полезут. А у тебя с предыдущего уровня лишь обойма от ПМ и окровавленная монтировка. И жизни, блин, 28% [63]. Но первый шаг сделан и мы уже едем в такси за 25 «песос конвертибле» (курс около 0,9 $) в гостиницу «Ведадо», района Ведадо же, что в Гаване.

Немного про деньги и про жизнь. Жизнь, как и деньги на Кубе делятся на две стороны: конвертируемую и внутреннюю «деревянную». Верней «сахарно-тростниковую». За первую, конвертируемую жизнь и расплачиваться приходится «песос конвертибле». Для этого есть конвертируемые магазины, еда, такси и прочие прелести интуристовской жизни для «алеманов-Ё…ных» (см. определение ниже). Вторая же – простая, неконвертируемая жизнь простого кубинского народа: с продуктами по карточкам и пустыми магазинами. Пропорция меж этими сторонами жизни примерно такая же, что и между местными песо и куками (CUC – «peso Cubano Convertible») – примерно один к двадцати (1:24, если совсем точно). Про этот курс мы догадывались с самого начала, но точно узнали гораздо позже. И открылось нам, как нас разводили в первые дни… как кроликов, как алеманов-Ё…

Так что, если быть до конца честным с читателями, полного контакта с простым населением страны так не вышло: все контактёры, более или менее были связаны именно с конвертируемой стороной медали. Как некая подушка безопасности, чтобы прелести результатов социалистического строительства не так вопиюще бросались в глаза.

«Алеман» дословно значит немец. Определение «алеманы-Ё…» (следует произносить слитно, с известной долей презрения, как бы процеживая сквозь зубы) приобрело в определенном контексте значение иностранца-лошарика, которого можно и просто необходимо разводить на «бабки». Именно таковыми «Ё» мы первые дни и являлись. Хоть из кожи лезли, дабы не быть на них похожими, поскольку со стороны вид алеманов-Ё и поступки их чудовищны и нелепы. Прозвище «алеманы-Ё» является страшным ругательством в наших узких кругах. Пацаны, не будьте ими!

11 750 км пути (30 км по Кубе)

Первое приключение на кубинской земле ждало уже в отеле. С трудом выдавив из себя на смеси англо-испанских пальцев наши робкие притязания на проживание, работники за стойкой в ответ вежливо, но сухо, чисто по-английски указали на дверь, типа «Вас здесь не стояло». Амигосы оставили меня одного сидеть на тюках и бояться, а сами выдвинулись в дозор в поисках абитасьона (жилища), которое быстро и обнаружили, буквально в двух кварталах отсюда. Не мудрено, ведь Ведадо – район отельный, словно специально заточенный под тучных алеманов. Вот и мы заселились не абы куда, а в целый «Гавана Либре», он же бывший «Хилтон», он же известный кубинский коктейль. За те 200$ (за дабл-плюс) [64], в нём всегда, думаю, есть свободные коицы для столь щедро раскошеливающихся.

Уже в конце пути, вновь вернувшись в Лябану (La Habana, так зовём её мы – настоящие кубинцы) и почитав более предметно путеводители, мы поняли те странные обозначения отелей на Кубе: Gran Caribe (Премиум), Horizonte (Мидл) и Islazul (Эконом-класс). Горизонтов и Ислазулов вблизи было полно, но кто ж в первые дни деньги считал?