Бежин луг Жуткий скрежет цапли на болоте. Звёзды ночь рассыпала вокруг. Старый волк тоскует по охоте, Старый волк глядит на Бежин луг. На лугу пасутся лошади и кони, На лугу ребята правят костерок. Детские шершавые ладони Лижет непородистый щенок. Сладкая печёная картошка [1]Издавна по вкусу детворе. Сгрудились вихрастые Антошки, Зашипели сказки на костре. Вылетала из костра русалка, Вылетал за нею водяной. Их стихия – омут ледяной, А в костре так тесно и так жарко! А-а-а-а-а! Как со страху выпрыгнут картошки! Эй, Антошки, подставляй ладошки! Старый волк седые уши греет, Бежин луг тепли́тся на углях. Бежин луг с годами опустеет… Детство не живёт в пустых полях. Каменный дом Горсточка соседской сладкой вишни (Брошенная ягода – так вышло). Каменных развалин вид печален, Кирпичами прошлое венчали. Дом стоит и в памяти так долго В изголовье раненой деревни. Пруд за домом. Запах этот волглый Нежилой и тоже очень древний. Камень не удержит старый запах, Но исправно впитывает слово. Может, проходил на диких лапах Старый зверь, затравленный кондово. Вот и я всего лишь утешенья Отыскала с брошенной листвой. Собрала чужой поспелой вишни — Это вовсе и не воровство. Золотое детство Лютики качались. Небо затемнело. Радость! Радость! Радость! Не к дождю ли дело? Я, небось, не струшу, Не сбегу до хаты. Душит, Душит, Душит Сенокос проклятый! Облакам толкаться Не хватает места. Братцы, Братцы, Братцы, Вон, разбойник, треснул! Бахнул гром – так бахнул! Чиркнул стриж – и тихо… Страхи, Страхи, Страхи Спрятались в гречиху. Капля, капля… Лейся! Это наше средство. Смейся, Смейся, Смейся, Золотое детство! Мы – незабудки
Дождик к нам стекал со старой крыши, Ласточки разбрасывали плевел. Наперегонки сновали мыши, Ах, и мы бы тоже так хотели!.. Дед проходит мимо – улыбнётся, Внучка – тихо напевает песню. Доброго добро всегда коснётся, Злому воздаётся честь по чести. Мир прошит стежком довольно прочным, Это и спасает. Не забудьте: Мы за бочкой в ласковом тенёчке, В синих блузочках. Мы – незабудки. Сезонные зарисовки в зоревом краю Лето в зоревом краю «Нападало вишни в цветочный подол…» Нападало вишни в цветочный подол — Ромашки раскрыли объятья. Ромашки цвели в июльской пыли И в стареньком мамином платье. Петляла оса. Косила коса Забытые с детства делянки. И я побегу, чтоб там, на лугу, Свободу встречать спозаранку. Звенит в голове июльский звонок, Приветливы встречные рощи. А ноги – не те, и голос несмел. Обратно дорога не проще… И бочка стоит, и много воды, Да вот – не испить, не умыться. Давно это было. Как будто давно. Но хочет ли повториться?.. А небо звенит в июльский звонок И жалует ласточками сини. Я так молода, я так молода, Так где же июльские силы? На покосах Совсем не та в июле птичья песня, И соловей замолк к Петрову дню. А на покосах удивительно и просто Ложатся звуки в свежую стерню. Находчивые парни и девчата, А вместе с ними бабы, мужики С размахом и на удивленье птахам Запели, да с косой вперегонки. Затихли. Перекурят это дело. И не заметишь, как опять в строю. Устанут, если петь не перестанут. Ну, добре, на вечёрке допоют. Не птицы, чтобы во́ поле резвиться — Работа не позволит и словца. А всё же мне дороже и дороже Находчивые русские сердца. Летний параграф Медленная картина: Солнце по своду неба. Мальчик родился в полдень, В месяц ржаного хлеба. Мальчик родился в поле, Мальчик родился в боли. После была истома, Полный подол соломы. Грудь пригубил хворобый, В сон разморило поле. Полдень. Но спали оба С получаса́, не боле. С волею матерь встала, Тень указует север. Видно, пора настала Рожь отделить и плевел. К дому придётся ехать С по́том разноголовых. Каплет святое млеко С грубых сосцов вишнёвых. Плачется первородный — Мальчик устал от сплетен. Этот параграф летний — Светел он и бессмертен. вернутьсяСправедливости ради следует заметить, что картошки в рассказе И. С. Тургенева «Бежин луг» не пеклись, а варились в котелке. |
