– Потому что он быстрее всего всасывается в кровь.

– Разве это плохо?

– Ну нехорошо, да.

– По-моему, то, что быстро всасывается, быстро и выходит.

– Ну только не портвейн «Ливадия».

– Хорошо, налейте мне хереса.

– И херес быстро всасывается.

– Что же вы мне посоветуете?

– Вина, сухие красные вина.

– Может, виски?

– Нет, вина, вина.

– В горах выпал снег, – сказала соседка Надежда и внимательно посмотрела на меня.

– Снег – это хорошо, снег – это холод, холод замораживает и сохраняет подобие жизни.

У Надежды тонкие изящные пальцы. Она медленно перебирала ими полосу волос, спускающуюся из-за плеча.

– Я пойду в горы, на лыжах, – произнесла Надежда, тонкая венка билась у нее на виске.

– Вы? – мне почему-то стало немного не по себе.

– Я.

– Никогда бы не подумал, – я достал из кармана сигарету и закурил, – меня с собой возьмете?

Надежда загадочно улыбнулась:

– Конечно, нет.

– Почему?

– Потому что некоторых людей не стоит брать в горы.

– И этот человек я?

– Ваш мир – четыре стены и иллюзии. Зачем вам горы, если вам проще их выдумать?

– Ну я все-таки родился на Камчатке, а там не только горы, но и вулканы.

– Возможно, именно это и сделало вас таким.

– Каким?

– Вы ходите, где все. Но это не страшно. Вы любите шоссе, а я тропы.

У Надежды очень красивые зеленые глаза. Она поправила челку и поглядела в глубину двора.

– Но, может, я исправлюсь?

– Зачем вам исправляться? Вы даже листья, опавшие от винограда, не можете убрать. Посмотрите, все уже убрали листья. Вчера подходила дворничиха и спрашивала, почему вы не убираете листья.

– Мне нравятся листья.

– Ага, и стены, и шоссе.

– Так вы возьмете меня в горы?

– Нет, нет, и листья уберите.

Надежда развернулась и пошла к своей калитке, непотухшая сигарета обожгла мне палец, я чертыхнулся и пошел в дом.

Понял для себя идеальное ухаживание за девушкой. Я шел к этому пониманию долгие годы, в юности я был иным, в первом браке тоже, но сейчас, когда мне сорок восемь лет, я точно сформулировал процесс ухаживания за незнакомой девушкой. Ты сидишь в питейном подвале, пьешь терпкий сладкий портвейн «Южный берег», на блюдечке у тебя четыре оливки, наколотые деревянными шпажками, ты читаешь Розанова, играет легкий джаз, какой-нибудь Thelonious Monk. Музыка разливается по всему пространству и проникает в каждую точку уютного темного помещения.

Напротив тебя сидит обаятельная прекрасная черноволосая незнакомка. Ты не ведешь с ней никаких разговоров о погоде, ценах на центральном рынке, сослуживцах, моде, театральных постановка, книгах, телевизионных передачах и рок-идолах.

Иногда, отхлебнув портвейна и перевернув страницу книги, поднимаешь глаза и смотришь на красивую девушку. Вы молчите. Так проходит час, два, ты отхлебываешь портвейн, читаешь книгу и смотришь на девушку. Потом вы молча встаете и идете гулять по ночному Южному Городу.

Зашел в книжный Игнатия и наблюдаю веселую картину.

– Здравствуйте, – обращается к Игнатию стареющий мужчина сильно за пятьдесят.

– Здравствуйте, – отвечает Игнатий и отрывается от Пелевина, от «Желтой стрелы».

– Я вчера у вас книгу покупал, – посетитель тыкает в Игнатия книгой.

– Какую книгу? – Игнатий немного отшатывается.

– Вот эту, – посетитель еще раз тыкает в Игнатия книгой.

– Понравилось? – Игнатий сам сомневается в своем вопросе.

– Ну как. Я в общем поэтому и пришел. Вы знаете, ваша книга, как это, с выражениями, – посетитель морщится.

– Не понял, – Игнатий делает вид, что не понял.

– Ну с матюгами она. Я жене дал, она аж завизжала.

– Ну так там же написано 18+ и целлофан, – у Игнатия ничего не понимающий вид.

– Где написано? – посетитель начинает раздражаться.

– Вот здесь, – Игнатий показывает на обложку.

– Точно. Не заметил. А вы можете мне за эту книгу деньги вернуть, а книгу забрать, а то жена на меня кричит, – посетитель начинает извиняться.

– Не могу, – Игнатий суровеет.

– Почему?

– По закону книги вернуть нельзя.

– А обменять?

– И обменять нельзя.

– И что же мне делать?

– А знаете, напишите претензию. А то этот автор уже всех достал в нашем книжном магазине. Напишите, хотите я вам помогу? Напишем и пошлем! Куда надо пошлем! Везде пошлем! Напишем и пошлем.

Игнатий обнимает посетителя, они берут листок бумаги, ручку и вместе пишут претензию в издательство «Эмо».

Устал от подвала, от барменов его. Их на самом деле три, но я всех зову Игорь.

Первый Игорь самый доброжелательный, самый отзывчивый, он всегда подскажет, молча нальет, посоветует вино, зная, что я в нем не разбираюсь, но вот вся его эта учтивость, вся эта его смиренность и покорность как бы постоянно показывает, что он имеет дело с больным, обреченным и бестолковым щенком, то есть мной.

Второй бармен Игорь тоже спокоен и выдержан, ласков и приветлив, всегда готов помочь и объяснить, но он делает это как уставший замученный профессор математики, имеющий дело с негодным материалом егэшником из средней школы. Вся его выдержка моментом пропадает, когда ты начинаешь заказывать закуску. Не дай бог тебе попросить шоколадку к вину (вино пьют без закуски), а не к коньяку, или портвейн попытаться заесть сыром, а не оливкой, как он перестает тебя замечать, превратившись в камень.

Ну и самый страшный Игорь – Игорь третий. Когда я вижу, что разливает он, то просто ухожу (поэтому я вино тут пью не каждый день). Похоже, Игорь-3 здесь уже очень давно и на самом деле очень хорошо знает свою работу, но то презрение, с которым он объясняет это приезжим, а приезжих тут каждый второй, может вызвать только чувство глубокого сострадания к приезжим.

Вот сегодня разливал Игорь-3. Я просто ушел, нервная система дороже.

Напротив музыкальной школы сидят девушки и слушают Шопена, доносящего из окон школы. Девушки возвышенные, у одной бледная кожа, у второй пушистые ресницы. Одна девушка сжимает скрипку, вторая держит стакан кофе и айфон.

Девушка со скрипкой патетически, воздев руки к небу, потрясая ими, произносит:

– Так нельзя жить! Так нельзя жить!

По улице идет работяга. Обеденный перерыв. Работяга оглядывается по сторонам. Никого кроме девушек рядом нет. Работяга в промасленной одежде и засаленных брюках подходит к ним и вежливо спрашивает:

– А не подскажете, где купить водки?

Девушка, потрясавшая руками, замолкает. Вторая девушка перестает пить кофе. Скрипка лежит рядом. Из окон музыкальной школы играет Шопен. Все молчат. Я спасаю работягу и девушек. Подхожу и объясняю работяге, как дойти до универмага «Яблоко».

Старый город начинается возле моей работы. Каждый раз, когда я выхожу курить, я с тоской смотрю на Старый город и думаю, что мне уже давно пора его посетить. Почему за четыре месяца пребывания в Южном Городе я там не был, не знаю. Может, потому что я много слышал о Старом городе.

Лучшие режиссеры страны и мира приезжают в Южный Город, чтобы снять Старый город. Это последние декорации чего-то там. Какой-то тайны. Поэтому мне кажется, что посещать Старый город надо в солнечную погоду. А сейчас зима, идет дождь. Уже несколько недель. Пасмурно. Я опять смотрю на группу в «Фейсбуке», где всемирно известный гид южного города собирает желающих послушать истории о Старом городе. Я почему-то всегда не успеваю, хочу пойти, но не успеваю. Группы наполняются и уходят в Старый город.

– Вадим, мне грустно.