– Как-то не так я себе представлял вечер сегодняшнего дня, – мужчина тяжело вздохнул, но все же не опустил на меня взгляда. – Ты знаешь труп лично?
– Понятия не имею, – покачала я головой, – могу работать только с уже окончательно покойниками. А на свежую кровь у меня устойчивый рвотный рефлекс. Потому и предпочла работать в вечном городе, где живут только боги и избранные люди. Тут не бывает насилия. По крайней мере, до сегодняшнего дня я не слышала, чтобы кого-то расчленяли в ванной комнате у постороннего человека.
– Тебе не помешало бы выпить, – флегматично заметил служивый.
– На кухне, – тихо отозвалась я, – третий ящик справа. Бокалы в подвесной нише в самом углу. Не стесняйся, проходи, я пока тут посижу.
– В квартире есть еще комнаты? – он вопросительно уставился на меня через плечо.
– Да, на втором этаже моя спальня и рабочий кабинет, – мотнула неопределенно головой в нужном направлении. – Думаешь, там тоже могут быть спрятаны подобные сюрпризы?
– Не уверен на все сто процентов, – покачал головой глава службы безопасности и протянул мне стакан, – но на всякий случай схожу проверю. После этого отведу тебя в спальню и вызову ночную бригаду. Как-то я не проникся видом расчлененного на восемь кусков трупа. Так что это дело становится все более подозрительным.
– Восемь? – я удивленно посмотрела на своего собеседника.
– Ты что-то про это слышала? – он мгновенно уловил изменение в моей реакции.
– Не уверена, – замялась я на мгновение, – но вроде бы именно с этого должен начинаться ритуал пробуждения Кристалла Покаяния. Только в руках самой смерти он может работать хоть круглые сутки, подпитываясь от нас. Для всех остальных это простая бриллиантовая подвеска, и только специальный ритуал, разработанный самим всевышним, способен даровать власть любому, кто выполнит все условия и сможет заставить его работать.
– Понятно, – остервенело кивнул Накар. – Я пройдусь по квартире, а ты пока пей. Совсем плохо выглядишь, ребята могут чего-то не то заподозрить.
– Угу, – понимающе кивнула я и приложилась к гладкому боку стакана.
Мужчина из простых смертных оставил практически всемогущую богиню в гордом одиночестве и пошел исследовать мое скромное жилище. Я же, не придумав ничего лучшего, послушно напялила на себя чужой пиджак и забилась в угол между стеной и розовой банкеткой из искусственного меха. В голове немного шумело, но я благородно списывала это на собственное неадекватное поведение и нежелание вообще каким-либо боком быть замешанной в таком громком скандале. Любой здравомыслящий и посвященный в тайну артефакта поймет, что я его прошляпила самым наглым образом.
Такого нельзя было допускать. Я все еще дорожила собственной головой и могла поклясться в том, что сестрица без зазрения совести оторвет мне ее, узнав правду. Тяжело вздохнув, я сделала еще один осторожный глоток и понадеялась на то, что все быстро кончится и из-за такого дурацкого поведения моего недавнего психопата-преследователя офицер сможет найти улики. Но, кажется, моим чаяниям было не суждено исполниться. Это я отчетливо поняла, рассматривая молодого человека, спускающегося со второго этажа моей скромной квартиры.
Он еще раз пристально покосился на приоткрытую дверь ванной комнаты, которая тонким лучиком света освещала все пространство первого этажа. По лицу Накара я четко уловила: второй этаж не миновала участь быть изуродованным неизвестным преступником. Тяжело и протяжно вздохнув, я еще раз отпила из практически пустого бокала и подняла затравленный взгляд на мужское, немного жесткое, но весьма привлекательное лицо. Интересно, это нормально, что я тут рассуждаю на тему личной трагедии? И сравниваю внешность своего бывшего с офицером бюро?
– Все настолько плохо? – приподняв голову с колен, я внимательно посмотрела в глаза человеку, который взялся мне помогать.
– Там на стене написано следующее: «будет проклят дух того, кто посмеет использовать меня как, – он немного запнулся, пытаясь что-то разглядеть на экране мобильного телефона. – К сожалению, конец фразы уже написан растекшейся кровью, я не смог ее разобрать.
– Как причину для возведения царствия сего, поплатится жизнью своей и будет покорен небесному чертогу, пока не рухнет бытие и Хронос не повернется вспять, – тихо проговорила я заученную еще в далеком детстве клятву.
– Что это такое? – удивленно посмотрел на меня мужчина.
– Клятва верности, – стараясь держать себя в руках, едва слышно пробормотала я.
– Собирайся. Скажи, что взять из твоей комнаты, – с решительным видом проговорил мужчина.
– Зачем? – я удивленно посмотрела на него.
– Поедешь жить ко мне на время расследования, – с уверенностью ответил Накар. – Я не нашел никаких следов постороннего вторжения. И если бы не провел с тобой целый день, решил бы, что именно ты его убила. Но нет, трупу уже более пяти часов, окоченение наступило и плоть уже замерзла. Оттого у тебя есть алиби. Но то, что ты сейчас сказала, заставило меня подумать лишь об одном. Началась охота, и в эпицентре ее именно ты – Эбигейл Фортеска. Оставаться одной небезопасно, а никого из твоей семьи сейчас в городе нет. Так что на эти десять дней ты переедешь в мой дом, чтобы на любую ситуацию у тебя были весомые контраргументы и стопроцентное алиби, которое невозможно оспорить.
– Мы не можем жить под одной крышей, – я удивленно посмотрела на собеседника. – Ты ведешь это дело, а я главная подозреваемая. Какое совместное проживание? Нас же из-под земли достанут журналисты. Все детки муз будут по пятам ходить, страждущие заполучить сенсации и наши головы на блюде.
– А ты не можешь жить на месте преступления, – покачал головой следователь. – Поэтому не упрямься. Скажи, что именно нужно забрать из спальни и кабинета. После я отведу тебя в кар. Надеюсь, водить ты умеешь. Живу я в не таком навороченном доме. Так что простыми ключами откроешь квартиру и спокойно подумаешь обо всем произошедшем сегодня. Я же пока займусь тем, что решу проблему с трупом, стеной и началом неизвестного ритуала. В прессу уйдет только то, что я одобрю, за это тоже можешь не переживать. Никакой лишней информации мы не дадим. Поэтому еще раз спрашиваю, что тебе принести?
– Одежду какую-нибудь, белье, обуви пару пар и косметичку, она на столе около окна в спальне, – начала перебирать я. – Из ванной только выпрямитель для волос, не хочу ходить бараном. Из кабинета возьми рабочий компьютер и ежедневник, такой большой черный и мохнатый на подоконнике лежит. Чемодан стоит в гардеробной, как заходишь сразу налево, наверное, самого верхнего будет достаточно для столь короткой поездки.
– Ну вот, так бы сразу, – фыркнул мужчина и пошел обратно наверх.
Привалившись спиной к прохладной стене, я еще раз подумала о том, что какой-то это слишком странный день для того, чтобы ему быть настоящим. Серьезно, со мной никогда еще не происходило одновременно столько событий, не сочетаемых друг с другом ни в каком варианте. Захотелось взвыть и побиться головой о стену, но я все же сдержалась. Неизвестно, о чем подумает Накар, если застанет меня в подобном состоянии. Он и так, похоже, не особо в восторге от моей реакции на все происходящее. Усугублять ситуацию не стоит.
Тряхнув головой, постаралась отогнать от себя дурные предчувствия и посмотрела на манжеты чужого пиджака. Было что-то сюрреалистичное в том, как длинные не по размеру рукава окутывали меня. Подобно тому, как мама обнимала в детстве и повторяла, что мой принц обязательно меня найдет и неважно, будет он с короной или просто человек, уставший от жизни. Их история с отцом поражала своей ненормальностью, сестра вообще родила от того, кого должна была убить, ну а я… Так и осталась одна, даже разменяв второе тысячелетие.
Но сейчас, именно в сей злополучный момент, сердце предательски сжалось и мне захотелось, чтобы этот уверенный, немного суровый человек оказался тем самым. Пусть без регалий, но зато с понимающими и заботливыми черными глазами. Немного ехидной улыбкой на привлекательных губах. По-военному суровым профилем немного квадратного лица. И огромными лапищами, которые легко могли утопить меня в своих объятиях. И почему же все это лезет в голову именно сейчас? Когда я почти голая сижу, укутавшись в его пиджак, который мне легко сойдет за мини-платье, на месте преступления и трясусь от запаха сворачивающейся крови.
