«Думается, что вам виднее на этот счёт».

«Хорошо, Бальтазар. Ведь вас так зовут, я ничего не путаю?!»

«Да, вы не ошиблись».

«Ну, тогда ближе к делу. Вы готовы ещё немного прогуляться, чтобы я рассказал вам о его сути?»

«Да, пожалуй, у меня есть ещё немного времени».

«Прекрасно».

«Иван, благодарю тебя, нам пора идти», – громко прозвучал голос Константина, вынимающего несколько монет из кармана брюк.

«Всегда рады, cударь», – мгновенно отозвался тот.

Поднявшись по лестнице, они вышли во двор и остановились.

Константин достал из кармана куртки конверт, чиркнул спичкой об коробок, но она не зажглась, чиркнул спичкой вновь и поджог конверт.

«Вы же понимаете, мы не можем обсуждать такие вещи внутри даже самого безопасного места. Пройдёмся немного».

Спутники вновь вышли на большую улицу уже совершенно полную людьми, сновавшими по торговым делам приказчиками, посыльными, а также покупателями, рассматривающими товар. Извозчиков тоже как будто стало больше.

«Итак, в письме говорится, что мне и моим людям доверено важное дело и что я могу на вас положиться. Вот в чём суть этого предприятия: нашей организации нужна крупная сумма для осуществления еще одного дела, гораздо более рискованного. Эти деньги пойдут на закупку оружия и создание бомб. План довольно дерзкий. По нашим данным такая сумма денег могла скопиться только в одних руках. Этих людей в городе все знают, они купцы…»

«Вы задумали ограбить их?» – спросил Бальтазар не дав договорить собеседнику.

«Да, вы всё верно поняли, – подтвердил Константин, – но я бы выбирал на вашем месте более осторожные выражения, здесь столько прохожих».

«Спрошу вас сразу, на что вы готовы пойти ради этого?»

«Ради успеха дела мы готовы пойти на многое».

«Убийство?»

«Если потребуется, то да, но я надеюсь, что до этого не дойдёт…» – мягко и тихо ответил Константин.

С каждой минутой знакомства для Бальтазара открывались новые черты этого человека. Присмотревшись, он обратил внимание на его большие рабочие мозолистые руки, они были не до конца отмыты от машинного масла, которым обычно покрывают детали. Его лицо трудно было назвать интеллигентным, наверное, оно было даже грубым, с некрасивыми чертами, более того – со следами вырождения. Это резко контрастировало с его голосом, тихим, местами вкрадчивым и с его манерой говорить, напоминающей скорее манеру образованного человека, а не человека из рабочей среды. Ко всему у него была твердая походка и весьма уверенный вид, шаги он словно чеканил.

«То есть вы собираетесь ограбить, а если будет нужно, и убить ни в чём не повинных людей? Справедливо ли это?»

«Тише, прошу вас, тише, убавьте немного тон, а если можно – то и пафос речей. Вы печётесь о справедливости? А есть ли она вообще в этом мире эта справедливость. Вы взрослый человек, и вижу, что не глупый. Вы её где-то эту справедливость видели?»

«Даже если я её не видел, то это не означает, что её нет. В чём виноваты эти люди перед вами?»

«Отвечу вам так: вы нашу главную цель знаете, эта цель и есть восстановление справедливости, в рамках всего земного шара, конечно. Так как в этом старом мире её нет, то надо строить новый – там, где она будет. Чтобы он появился, надо избавиться от всего, что этому новому миру мешает.

На это нам нужны деньги, и мы собираемся взять их не у нищего, просящего милостыню у городских ворот, не у бедного крестьянина батрака, которому нечем кормить свою семью и не у пролетария, стонущего под гнётом заводского начальства. Мы собираемся их взять у толстосумов, из поколения в поколение использовавших труд вот таких людей как мы, плативших им крохи, копейки, когда сами они, жируя и шикуя, покупали для своих дочурок дорогие наряды, возили их по заграницам, кутили в дорогих столичных ресторанах и строили усадьбы, на порог которых нас бы с вами пустили только в качестве лакея. Думаете, они уважают таких людей как мы?! Да, мы для них и не люди вовсе».

«Если разобраться в том, что вы говорите, то можно подумать о том, что, ограбив этих людей и сделав их тем самым нищими, вы совершите благо для человечества. Знаете, по сути вы хотите сделать людей счастливыми, с помощью несчастья других людей, которое желаете воплотить в жизнь».

«Возможно, вы правы, так оно и есть: нам нужна сакральная жертва для успеха нашего предприятия и рождения нового мира. Без таких жертв в мире не произошла бы ни одна существенная, хотя бы малозначительная перемена к лучшему».

«Ну, сами посудите, даже, если пролетарий возьмёт верх над гнетущей его буржуазией и аристократией и получит власть, то верхушка пролетариата получит себе в руки те материальные блага, которые были отобраны у свергнутого ими класса, и перестанет быть пролетариатом, начав жить аристократично. Это замкнутый круг, и в целом, роковой момент всемирной истории, – на этих словах Бальтазар остановился, – а теперь, прошу меня извинить, мне необходимо вернуться обратно».

«Кстати, а где вы остановились в городе?»

«Я нашёл временную работу у одних купцов, у них же и живу в доме».

«Вы понимаете, что я доверил вам тайну, которая, если станет известной кому-то ещё, нас всех погубит».

«Я умею хранить тайны, особенно чужие. Не беспокойтесь я всё понимаю, в том числе я понимаю, что может произойти, если я вас выдам».

«Это хорошо, что вы всё понимаете. Повторюсь, дело о котором я вам поведал, имеет весьма важный характер, и мы не думаем от него отступать. Вы хотите принять в нём участие?»

«Я крайне признателен вам за доверие, но я бы пожелал отказаться от вашего предложения. Мне было поручено передать вам письмо, думаю, на этом моя миссия может считаться законченной», – Бальтазар протянул руку своему собеседнику, чтобы попрощаться, в ответ Константин протянул свою.

«Хорошо, я вас понял… А как зовут тех людей, к которым вы нанялись на работу?» – как бы на прощание спросил Константин.

«Их фамилия Карасёвы», – обернувшись, произнёс юноша, переходя на другую сторону улицы.

Константин задумчиво посмотрел ему в след, потом взглянул на голубое морозное небо, что-то тихо про себя сказал, обернулся, и пошёл своей дорогой.

Вернувшись в усадьбу Карасёвых, во дворе дома Бальтазар встретил Дарью, и по её виду казалось, что она искала его.

«Где вы были?» – спросила сияющая своей красотой барышня.

«Я решил утром немного прогуляться для того, чтобы лучше познакомиться с городом».

«Вас искала моя мама, она хочет поговорить с вами».

«Да, непременно, пойдёмте к ней сейчас».

Они повернулись лицом к барскому дому, зашли в него, затем поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору и остановились у закрытой двери. Дарья постучалась.

«Я зайду первой, скажу, что вы пришли, а потом зайдёте вы, хорошо?»

«Да, конечно. Я буду ждать вас здесь».

Дарья зашла в комнату и через некоторое время вернулась к Бальтазару.

«Кажется, маменька не в духе. Я вас прошу, вы особо с ней не спорьте. Видимо, дело касается ваших новых обязанностей, так как вы работаете теперь у нас».

Дарья выглядела кроткой и даже немного грустной при этих словах. Бальтазар своим видом дал понять, что не боится гнева купчихи и уверенно вошёл в её покои. Ольга Николаевна располагалась на небольшом кожаном диване, сделанном в аристократическом вкусе, под спиной у неё были подушки, а перед диваном стоял небольшой и изящный кофейный столик, на котором лежала большая амбарная книга, занимавшая чуть ли не всю поверхность стола. Ольга Николаевна выглядела строгой и что-то внимательно записывала в книгу. Заметив приближающуюся фигуру молодого человека, она приподняла голову, сняла очки и с прищуром, словно считывая что-то, посмотрела на Бальтазара.

«Я вас всё утро ищу, молодой человек. И хочу вам напомнить, если вы поступили к нам на службу и живёте у нас, то у вас перед нами есть некоторые обязательства. Вы же собираетесь у нас работать?»