Арсеньев, конечно, вряд ли мог обладать большим количеством сведений, он и так выявил достаточно много для военного исследователя исторических и этнографических фактов. Палладий же был совсем рядом с версией, претендующей на объективность. Дело в том, что в маньчжурско-китайских и корейских летописях действительно говорится о переселении, и при этом объясняются его причины. Когда начались войны консолидировавшихся маньчжуров с монголами, а после Поздней Цзинь и затем Цин с минским Китаем за Южную Маньчжурию, «знаменные войска» маньчжуров проводили рейд за рейдом по своим окраинным вотчинам, к которым относился и населенный «дикими» чжурчжэнями Уссурийский край, и насильно мобилизовали мужское население в регулярную армию – те самые «восемь знамен». Относительно малочисленные в сравнении с китайцами маньчжуры действительно очень нуждались в живой силе, настолько, что даже сформировали регулярные подразделения из совсем недавно покоренных ими монголов и относительно независимых ранее «уссурийских чжурчжэней», дольше прочих чжурчжэней, не принимавших нового этнонима «маньчжу».

После же захвата Пекина для усмирения многочисленных восстаний в Китае потребовались еще большие людские ресурсы. Сама Маньчжурия сильно обезлюдела, вслед за войсками в Китай на правах победителей на более освоенные и окультуренные земли или же для занятия массы чиновничьих должностей переселилась изрядная часть маньчжур. В этих условиях, видимо, и потребовалось для поддержания хоть какой-то хозяйственной жизни переместить население с окраин ближе к центру, те самые «200 семей и сверх того 23000 человек», а может быть, и более того. Если верить летописям, примерно за 20 лет было совершено как минимум шесть крупных походов маньчжуров в Уссурийский край. Счет уведенным вглубь страны воинам и их семьям шел уже на десятки тысяч человек.

Более того, политика переселения с окраин в центр и насильственной «маньчжуризации» ранее самостоятельных окраинных чжурчжэньских племен продолжалась и при знаменитом императоре уже овладевшей всем Китаем маньчжурской династии Цин Канси. В первые годы его правления, в 60-е годы 17 века, за «привлечение» в подданство «новых маньчжуров» предводителям военных походов выдавались награды и поощрения, их степень зависела от количества перемещенных семей.

В корейских же летописях есть информация о том, что еще в 16 веке Корейский полуостров с севера, то есть со стороны Уссурийского края, постоянно подвергался нападениям по суше и по морю разбойных чжурчжэней, а уже с начала 17 века упоминания о них пропадают совершенно.

Таким образом, все находит свое историческое объяснение. Имеется и другая вполне вероятная причина обезлюдевания Уссурийского края. О ней практически не упоминалось исследователями (историки советского периода и вовсе остановились на монгольской версии, и дальше не шли).

За год до воцарения маньчжуров в Китае и начала сорокалетней войны за его полное покорение на северных окраинах Маньчжурии впервые появляются русские казаки, по Амуру совершает поход отряд Василия Пояркова, а через шесть лет еще больший отряд Ерофея Хабарова, положившие начало полувековой «русской экспансии» в Приамурье – Даурии. Местное население частично покоряется русским, частично, возмущенное грабежами и поборами, обращается за помощью к расположенным много южнее маньчжурским гарнизонам. Маньчжуры «откликаются» на призыв и терпят поражение за поражением от отряда малочисленных казаков. Отмечено только два исключения – разгром казаков во время их походов по Сунгари вглубь Маньчжурии и по Уссури вглубь Уссурийского края, когда превосходство маньчжуров в живой силе и вооружении было подавляющим.

Не имея возможности бросить на борьбу с русскими занятые подавлением восстаний в Южном Китае основные силы, маньчжуры заваливают казаков «последними китайскими предупреждениями», нападают на мелкие отряды и небольшие поселения, и строят «великую маньчжурскую стену» 900-километровую охраняемую линию укреплений в 600–800 километрах южнее Амура и западнее Уссури, так называемый «Ивовый палисад». И главное, выводят на юг, за пределы территории, которую не могут защитить, все местное население. Селения несоглашающихся и, не успевших перебежать к русским, разоряют подчистую. Древняя «тактика выжженной земли». В итоге – лишение казаков продовольственной и «ясачной» базы на южной стороне Амура.

Экспансию русских это не остановило. «Выкурить» их смогли только после подавления всех китайских восстаний, когда лучшие маньчжурские войска пять месяцев безуспешно вели вторую осаду Албазина, а царский посол в это время вел сложные и безрезультатные переговоры в Пекине, что закончилось в итоге подписанием во взятом маньчжурами в кольцо Нерчинске договора об уходе русских с Амура, так как вести войну с Китаем там было просто некем и нечем.

После этого все успокоилось почти на двести лет. Приамурье обезлюдело. Уссурийский край, как мы видим, и до этого уже был хорошо «зачищен». Вторично заселять опустевшие земли маньчжуры начали только во второй половине 19 века, когда возникла прямая угроза, что Россия, вернувшая себе Приамурье и забравшая правобережье Уссури, на этом не остановится, и проникнет дальше в Маньчжурию. Тогда туда стали направлять ссыльных, а затем и крестьян. В Уссурийский край успели проникнуть к приходу русских в основном только бывшие и беглые каторжники хунхузы, да сезонные звероловы и собиратели женьшеня.

Итак, можно подытожить, что выводы Арсеньева и многих других российских исследователей о запустении Уссурийского края в течение шести с лишним столетий, возможно, не совсем верны. То есть этот период, вполне вероятно, был гораздо короче. И гораздо прозаичнее, скорее всего, причины этого запустения. К тому же, как ни удивительно, среди этих причин просматривается и «русский след».

Впрочем, двух сотен лет вполне достаточно, чтобы покрыть тайгой старые дороги и крепости. Тем более их достаточно, чтобы пришлые народы сочинили сказания о прошлом этих мест.

P. S. Моя личная версия того, почему советские, и вслед за ними российские историки так нелюбопытны к реальному положению вещей касательно населения Уссурийского края в период после монголов и до появления русских, состоит в следующем.

Вскоре после выдвижения Китаем во время маоцзэдуновской Культурной Революции к СССР территориальных претензий на советском Дальнем Востоке началась кампания по переименованию на русский лад китайских, и даже аборигенных топонимов. При Дальневосточном отделении Академии Наук был создан целый институт, основной задачей которого было выхолостить все упоминания о присутствии на этих землях китайцев. Очевидно, что в этой ситуации не повезло и маньчжурам. Признавать факт того, что до первых русских здесь распоряжались, как у себя дома (что так и было), маньчжурские, они же китайские, ханы-императоры, стало политически опасно. Высказывать мнения, не совпадающие с политикой партии и правительства, тогда могли только отморозки от исторической науки, типа Льва Николаевича Гумилева. Здесь таких, видимо, не нашлось, или мы о них не знаем. Российские историки особо не поднимали эту тему, очевидно, по инерции. Хотя отдельные материалы уже стали появляться в сети, благодаря чему удалось расширить изначальный замысел этого поста.

В 1880-х годах таежный житель из мест, где сейчас г. Дальнегорск, доставил во Владивосток и продал купцу Ю. И. Бриннеру два мешка богатой свинцом, цинком и серебром руды, найденной на поверхности.

В 1897 году экспедицией, под руководством С. В. Масленникова, снаряженной Ю. И. Бриннером, было застолблено серебряно-свинцовое месторождение.

В 1902 году произведены первые горные отводы в пользу Ю. И. Бринера.

В 1903 году основано АО «Тетюхе», принадлежало Ю. Бринеру и А. Гиршу.

Первые коммунисты появились в Тетюхе с первыми рабочими. Социал-демократическую организацию возглавлял член РСДРП с 1905 года большевик Сергей Васильевич Архипов (погиб в бою с белогвардейцами 9 сентября 1919 года, при въезде в Рудную Пристань ему установлен памятник).