– Зорайде – счастливейшая женщина! – лицо Жади впервые за последнее время озарила лучезарная улыбка. На душе стало тепло и радостно – скоро она окажется дома. Дом – это то, чего ей так не хватало.
Перед отлетом Жади пригласила на встречу своих одногруппников, чтобы проститься со всеми, поблагодарить за все хорошее, попросить прощения за обиды и пожелать удачи. Девушки обнимали Жади и желали счастья, Маркус тихонько грустил в стороне, Додо обливалась слезами и просила подругу регулярно писать ей письма с марокканскими марками.
Время до посадки на самолет еще оставалось. Жади боролась с искушением позвонить домой Феррасам. Здравый смысл говорил не делать этого, но покинуть вторую родину вот так, не сказав ни слова Лукасу, даже по телефону, казалось неправильным. Виновато озираясь по сторонам, будто ее могли увидеть, Жади принялась набирать на таксофоне нужный номер. В трубке послышались долгие гудки.
– Алло? – она узнала голос Далвы.
– Донна Далва… – робко произнесла девушка.
– Жади?! – та чуть не закашлялась от неожиданности. – Если ты хотела поговорить с Лукасом, его нет!
– А где он? – зачем-то спросила Жади.
– Уехал. Далеко, вернется еще очень нескоро, – Далва говорила обиженным тоном, словно бывшая «невестка» ей крупно насолила.
– Тогда извините за беспокойство, до свидания, – марокканка повесила трубку. Похоже, им с Лукасом действительно не судьба быть вместе.
Оставался последний человек, с которым обязана была увидеться Жади. Иветти. Посторонняя женщина, сумевшая заменить ей на какое-то время и старшую сестру, и мать, всегда так искренне переживающая за них с Лукасом и готовая помочь двадцать четыре часа в сутки.
Жади с трепетом приблизилась к знакомой двери. Сколько всего пережито за этой дверью! В памяти возник тот самый день, который она помнила до последней детали, до каждого мгновения. Снова ее ждет самолет, и дядя заказал такси до аэропорта. Но в этот раз Жади одна. Девушка долго не решалась нажать на кнопку дверного звонка. Звонок… еще… Никто не открывал. «Опять Судьба посылает знак», – подумала Жади. Она в растерянности озиралась по сторонам, соображая, что бы такое сделать.
Сверху на почтовых ящиках лежала макулатура. Идея возникла моментально, благо в сумочке у Жади после экзаменов завалялась шариковая ручка. Она взяла рекламный лист, перевернула его чистой стороной, прислонила к гладкой стене и с вдохновением принялась писать письмо. «Сообщать ли Иветти о том, что я улетаю в Марокко? Нет, лучше не надо. Она непременно расскажет Лукасу, он прилетит и будет умолять о прощении. И ведь я прощу. Второй раз мне этого не пережить», – мысленно рассуждала Жади. Закончив, она еще раз перечитала послание перед тем, как подложить его под дверь:
Милая Иветти! Сегодня я навсегда уезжаю из Бразилии, но не в Фес. Дядя Али не единственный родственник моего отца, я буду жить в другой семье, в другом городе. Та семья принимает меня с распростертыми объятьями. Прошу, не пытайся разыскать меня, просто знай, что в моей жизни все налаживается, и я всегда помню о тебе.
Прости, что мы с Лукасом не оправдали твоих надежд и веры в нашу любовь. Я не знаю, как случилось то, что случилось, кто сдался первым. Я шла за красивым миражом, и он тоже, но мы заблудились, и нас едва не поглотила песчаная буря. Я поступала самонадеянно, когда говорила, что эта любовь предначертана нам свыше, ведь только Аллах может знать предначертанное.
Спасибо тебе за все, что ты сделала для нас, для меня. Я ни за что не забуду, как ты поддерживала меня в трудные минуты, вдохновляла идти вперед и не сдаваться. И я не сдаюсь, никогда не сдамся. Прощай, будь счастлива и не забывай наивную мечтательную девочку из Марокко.
Искренне твоя, Жади
========== 44. Надежда ==========
Лукас отдыхал в светлой одноместной палате в платной клинике, куда его почти сразу же определил Леонидас. Он пытался почитать книгу, взятую в библиотеке, но дальше двадцатой страницы дело никак не шло – внимание быстро рассеивалось, да и зрение после препаратов слегка подводило. Теперь его дни проходили по строгому и четкому распорядку дня с ранним подъемом, утренним обходом и вопросами врача, приемом таблеток, беседой с психологом, прогулкой и занятиями творчеством. Что касается последнего, то Лукас предпочитал музыке живопись, а когда его пригласили поиграть на гитаре в местном музыкальном коллективе, вежливо отказался. Внутренне обругав того, кто ему это предложил.
– Сеньор Феррас? – заглянула в палату доброжелательная санитарка. – Там к вам пришли, но охранник просил уточнить, потому что это не родственница.
– Кто пришел? – удивился Лукас.
– Некая Анжела Маркес, говорит, что она ваша бывшая коллега.
– А, Анжела! – обрадовался парень. – Конечно, пусть заходит.
«Только бы она не начала меня уговаривать вернуться в группу, я пока даже слышать об этом не хочу», – подумал он.
– Салют! – Анжела весело помахала рукой пациенту.
– Анжела! Привет, как ты узнала, что я… ну, в больнице?
– Связи, приятель, – она уселась на металлический стул напротив кровати. – У меня есть друг, психолог. Работает здесь, часто бывает у нас в клубе на концертах. Он много раз видел тебя выступающим и как-то проговорился, что ты лежишь в клинике. Решила навестить, подумала, что не выгонишь.
– М-да, – вздохнул Лукас, – не думал я, что дойду до такой жизни.
– Что с тобой случилось?
– Я и сам толком не понял. Все как в тумане. Мы с Жади потеряли ребенка, потом поссорились, и она ушла, а дальше… в голове как будто выключился свет, мне сложно объяснить. Мысли путались, а чаще вообще никаких мыслей не было, только постоянно хотелось исчезнуть, уснуть вечным сном. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, – смутился Лукас, подумав, что сболтнул лишнего.
Анжела сосредоточенно слушала, сложив руки на груди, и смотрела на что-то за окном. Затем она резко поднялась со стула:
– Знаешь, что? Пойдем, пройдемся. Погода хорошая, вам же разрешают гулять в часы посещений?
– Ну, идем, – согласился Лукас.
– А в больницу-то ты как попал? – спросила девушка, когда они прогуливались мимо фонтанчика в парке у клиники.
– Я кидался под машины. Не спрашивай, как мне на ум пришла такая идея, я не знаю ответа на этот вопрос.
– Я так и думала. Видишь вот это? – она показала ему изящную татуировку на запястье в виде виноградной лозы. – Как думаешь, что это такое?
– Татуировка, – недоумевал Лукас. – Что в ней необычного?
– Присмотрись.
При ближайшем рассмотрении в лучах яркого солнца татуировка оказалась замаскированным шрамом от глубокого пореза. Лукас потрясенно уставился на Анжелу: он не мог поверить в то, что эта жизнелюбивая, дерзкая, уверенная в себе, всегда полная энергии, иронично относящаяся к невзгодам особа могла сотворить с собой нечто подобное.
– Добро пожаловать в клуб, – она спустила обратно рукав легкой кожаной куртки.
– Я не знаю, что сказать, я просто в шоке.
– Почему? – хмыкнула Анжела. – Мой образ не вяжется с этим? Когда срывает крышу, сделаешь и не такое.
– Мне казалось, тебя ничем не сломишь, – удивлялся Лукас.
– Ну… – она задумалась на минуту. – Я же не всегда была толстокожей. И не всегда рассуждала здраво. Раньше я жила в Порту-Алегри. Нас было пятеро у родителей, я вторая по старшинству, им было некогда с нами возиться. В детстве я влюбилась в соседского мальчика, а он влюбился в меня. Его звали Алессандро. Позже он увлекся рок-н-роллом, предложил мне уехать с ним в Рио и сколотить группу, чтобы вместе выступать. Мне было шестнадцать, ему восемнадцать. Видел бы ты, какой мы наводили шум, – Анжела рассмеялась. – Мы были как Бонни и Клайд, это была сумасшедшая любовь.
– И что же случилось дальше? – Лукас заслушался.
– Очень плохая идея заводить отношения в группе. Или группу, когда вы в отношениях. У корабля не может быть двух капитанов, а я как раз капитан. Алессандро не нравилось, что я перетягиваю на себя внимание зрителей, что я лучше, чем он, чувствую музыку. Начались постоянные ссоры, выяснения, кто прав, кто виноват, а потом он резко все бросил. Женился на девчонке из добропорядочной семьи, ну, знаешь, из тех, что носят юбки ниже колена и не приходят домой позже десяти вечера. Я чувствовала себя убитой. Бегала за ним, унижалась, плакала, старалась понять, что я сделала не так. И в какой-то момент сдуру взяла и порезала себе вены. К счастью, жила я не одна, меня нашли и откачали, а когда откачали, отправили в психушку. Не буду описывать того, что мне пришлось там пройти, ты и сам все это знаешь.
