— Верно! — подхватил Эдуарду. — Я не силен в семейном законодательстве, но подозреваю, что придется вписывать имя покойной жены папы в его свидетельство о рождении, ведь любой анализ ДНК покажет полную идентичность с Лукасом, а мать Лукаса известна.

— Должен быть выход! Я видел, как он бедно одет, наверняка не образован и живет совсем не в тех условиях, в каких привыкли жить другие мои сыновья. Я не могу этого так оставить!

— Папа, ты собираешься тащить его в нашу семью? — с недовольством спросил Лукас. — Как бы то ни было, Лео нам чужой человек, он всю жизнь прожил в другом окружении.

— Не чужой! — возопил Леонидас. — И говорить так не смей! Плевать я хотел, клон или не клон, это мой сын, и точка!

— Львеночек, не нервничай так! — упрашивала супруга Иветти.

— Папа, да что мы драму развели, в самом деле? — вставил свою реплику Франсишку. — Я тоже считаю, что его сейчас лучше не трогать, время неподходящее, а после видно будет.

— Да-да, у тебя всегда завтра виднее. Всегда. Ты живешь одним днем, Франсишку, а я смотрю в будущее, на перспективу, понимаешь?

— Но ведь можно помогать ему финансово, не оформляя официально родство, — предложил Эдуарду. — И общаться можно просто так, если уж на то пошло.

— М-да, возможно, вы правы, — грозный «царь зверей», как называла его супруга, поумерил свой пыл, вытер взмокшее лицо носовым платком и бессильно опустился в кресло. — Я слишком обескуражен сейчас, чтобы предпринять что-то толковое.

— Сейчас куда важнее не допустить скандала, — напомнил Лукас. — Можете представить себе наш дом, оцепленный по периметру ограды репортерами? Вот и я не хочу представлять.

— Что ты предлагаешь? — спросила Иветти.

— Давайте отправим его учиться за границу. В США, например, в какой-нибудь не самый крупный университет. В ту же Неваду. Как вам идея?

— Хорошая идея, — согласился Леонидас. — Мальчик непременно должен получить образование.

— Но это после. Сейчас все зависит от Альбьери, — вздохнул Лукас. — Ехать туда лично нельзя, чтобы не попасться под прицел камер, но я еще раз попробую ему дозвониться.

Он достал телефон и принялся набирать номер крестного, однако в трубке были слышны лишь постоянные короткие гудки.

========== Глава 31. Счастье ==========

Брендон сидел в своем пустом доме, шумном от постоянных телефонных звонков настолько, что у журналиста разболелась голова. В конце концов, он выдернул телефонный кабель из розетки, отключил мобильный и погрузился в тишину, которая, однако, не принесла ему успокоения. Давняя мечта Фортескью стала реальностью — не было в этот день на планете журналиста популярнее, чем он. Ньюман довольно потирал руки, прикидывая, сколько заработает на взлетевших до небес продажах газеты, вот только Брендону деньги были совершенно безразличны. Он впутался в это непростое дело отнюдь не ради денег, а чтобы доказать всему миру и самому себе, на что он способен, и доказал. Отчего же его так мучило мерзейшее чувство опустошения, словно он пролез десять миль ползком по холодной, сырой, темной пещере в поисках древнего клада, а вместо сокровищ в сундуке оказались лишь булыжники? Слава — это тоже плата за труды, но Фортескью чувствовал себя ни кем иным, как Иудой, за тридцать сребреников продавшим совесть. До сего момента его нельзя было назвать совестливым человеком, что же случилось с бравым журналистом, ничем не гнушающимся ради достижения цели?

Брендон растопил старинный камин и опустился в кресло напротив, равнодушно глядя на то, как танцуют маленькие язычки пламени. Утром состоится конференция, и он уже точно знал, что сделает на ней. На кону вся карьера — плевать, все равно она, как оказалось, яйца выеденного не стоит. А что вообще в этой жизни имеет хоть какую-то цену?

— Словом можно уничтожить, — Фортескью разорвал черновик статьи и бросил его в огонь, где он тут же почернел и обуглился, — словом можно спасти.

***

Лео не спал всю ночь, проведя ее в ожидании утра. Он никогда раньше не смотрел новости, но в этот раз даже прилег на диване возле телевизора, будто караулил его. Потрясенным матери и бабушке он нажаловался на Брендона, рассказал, что тот решил оклеветать его и сочинил историю про клона, которая сделала журналиста знаменитым. Деуза невообразимо расстроилась и корила себя за то, что привела нечестивого человека в дом, сломав этим жизнь сыну, но Лео уверял мать, что все обойдется, хоть и сам не слишком в это верил. От доктора Альбьери по-прежнему не было ничего слышно — он не стал ни подтверждать, ни опровергать информацию, местный комитет по этике тоже отмалчивался. Все затаились, будто мыши в норах.

Солнце наконец-то поднялось из-за горизонта, одаривая своими лучами землю. В Лондоне время близилось к полудню, значит, конференция уже должна была состояться. Лео, унимая дрожь в пальцах, включил утренний выпуск новостей. Он прямо-таки рассвирепел, когда увидел на экране Фортескью, в костюме и рубашке с накрахмаленным белоснежным воротником сидящего за столиком с маленьким микрофоном. Рассвирепел настолько, что не обратил внимания на надпись в верхней строке: «Величайший обман нового тысячелетия».

— Принимая во внимание поднявшийся ажиотаж вокруг моей статьи, — ровным тоном вещал Брендон в микрофон, — я считаю своим профессиональным и человеческим долгом сделать следующее официальное заявление. Фактологическая часть материала полностью основана на долгой и кропотливой работе над достоверными источниками. Что касается интервью клона, то это вымысел от первого и до последнего слова.

— Мама! — громко воскликнул Лео. — Мама, он сказал, что все ложь!

— …Я злоупотребил своими должностными полномочиями в погоне за сенсацией, — лилось из динамика телевизора. — Я не предполагал, что мои действия повлекут за собой столь масштабные последствия, и готов полностью принять ответственность за совершённый подлог.

— Что такое, сынок, что он говорит? — прибежала на зов Деуза вместе с матерью.

— Мама, он взял свои слова обратно! Я не клон, слышишь, мама?..

— Еще чего выдумал! — возмутилась Мосинья, умиляясь, тем не менее, тому, как Лео едва не задушил мать в радостных объятьях.

— Все, забудь эту дурацкую историю, — прослезилась от счастья Деуза. — Никто не посмеет назвать тебя каким-то там клоном!

В дверь постучали. Лео вздрогнул, услышав этот звук, но отнюдь не от испуга. Он узнал манеру так стучать, ее невозможно было перепутать ни с чьей другой. Лео даже зажмурился, подумав, что ему померещилось, но стук повторился.

— Я открою, — засуетилась Деуза.

— Не надо, я сам, — остановил ее сын. — Я знаю, кто это.

Он в нетерпении подбежал к входной двери и распахнул ее настежь. За ней стояла Мел, в ее взгляде причудливым образом сочетались невероятная радость от встречи и безграничная тревога из-за случившегося с Лео бедствия.

— Лео! — бросилась она ему на шею прямо с порога. — Что же стряслось? Как только я узнала об этой ужасной статье, то сразу побежала покупать билет на первый же рейс!

— Идем, мама, не будем мешать, — тактично увела Деуза любопытную донну Мосинью.

— Мел! — не мог поверить своему счастью Лео. — Только что по телевизору сказали, что статья — фальшивка, представляешь?

— Как это? — удивилась девушка. — Ты же давал это интервью, я узнала тебя в каждой строчке!

— Да, давал, — признался Лео. — Этот журналист ловко раскрутил меня, притворялся другом, вот я и попался на его крючок. Но он исправил то, что сделал, поэтому я больше не зол на него. Ладно, не будем о плохом, — он любовно перебирал пряди ее волос, словно пытался удостовериться, что перед ним не видение.

— Это я во всем виновата, — расстроенно проговорила Мел. — Я не должна была уезжать, оставлять тебя один на один с твоей проблемой. Тогда бы к тебе ни один журналист не подобрался.

— Ты просишь у меня прощения за то, что я вел себя, как идиот? — сделал удивленную гримасу Лео.