— Просто давай забудем об этом, — улыбнулась Мел и снова прижалась к нему. — Больше никогда не отпускай меня, пожалуйста.

— Но ты ведь никуда не собираешься уходить? — игриво взглянул на нее парень.

— Если мы теперь куда-то и пойдем, то только вместе! — решительно заявила она. — Только попробуй сбежать от меня!

— Какая ты забавная! — рассмеялся Лео, осыпая ее лицо поцелуями.

Деуза незаметно наблюдала за милующейся парочкой из-за приоткрытой кухонной двери, и ее сердце наполняли радость и спокойствие, так редко ее посещавшие вот уже двадцать лет.

***

Несмотря на официальное опровержение журналиста информации о клоне, международный комитет по этике все же инициировал проверку, которую клиника доктора Альбьери с честью выдержала — нарушений не было обнаружено, а репутация работающих в ней специалистов оказалась незапятнанной. По этому случаю заведующий клиникой созвал совещание, на котором собирался сообщить коллегам нечто чрезвычайно важное.

Все расселись по местам в ожидании начальника. Сотрудники в последнее время были сильно взбудоражены экстраординарной ситуацией, в которой они оказались, но, к счастью и облегчению всех присутствующих, все обошлось. Альбьери вошел в аудиторию для презентаций без неизменного белого халата, в одном лишь костюме. Он окинул немного грустным взглядом коллег и начал свою речь.

— Дорогие мои друзья, — обратился он к ним с непривычной для себя интонацией, — да-да, не удивляйтесь, что я вас так называю. Мы шли с вами столько лет рука об руку, и даже страшный шторм не смог нас сломить, а все благодаря вашей верности делу и профессионализму. Для меня было честью руководить вами все эти годы, но мое время ушло.

По аудитории прокатился легкий гул, Эдна испуганно взглянула на супруга.

— Я с сожалением сообщаю, что покидаю пост заведующего клиникой и ухожу в отставку. Жулио, — посмотрел он на старого приятеля, — ты достоин занять мое место, как никто другой. Под твоим началом дело всей моей жизни будет расти и процветать, а я смогу спокойно провести старость.

— Альбьери, это большая честь для меня! — растрогался Жулио. — Мне никогда в равной мере тебя не заменить, но я буду стараться делать все, от меня зависящее.

Коллеги пожали друг другу руки и крепко обнялись, после чего Альбьери простился с каждым, даже с уборщицей. В этот день было пролито немало слез.

Эдна всю дорогу с работы провела в тягостном молчании. Лишь вернувшись домой, она заговорила с мужем.

— Альбьери, твое решение оказалось для меня неожиданностью, — с упреком сказала она. — Почему ты не посоветовался вначале со мной?

— Эдна! — воскликнул он и усадил жену рядом с собой на диван. — Послушай, это еще не все, о чем я хотел сообщить.

— Есть что-то еще? — насторожилась Эдна.

— Да, — Альбьери сильно волновался, — но прежде всего я хочу попросить у тебя прощения за все зло, которое причинил тебе.

— Какое зло, о чем ты?..

— Ты посвящала мне всю жизнь, а я никогда тебя не замечал и платил холодностью за твою любовь и заботу.

— Альбьери! — ее глаза увлажнились.

— Да, Эдна, я оглядываюсь назад и прихожу в ужас от самого себя. Надеюсь, однажды ты сможешь меня простить.

— Ну что ты такое говоришь!

— Эдна, — он сделал паузу, — ты помнишь то роковое утро? Звонок Гилемо?

— Конечно, помню! — воскликнула женщина. — Разве можно такое забыть?

— Так вот, когда я понял, что нахожусь на волосок от гибели, то дал обет Богу, что если Он спасет нас с Лео, я посвящу остаток жизни служению Ему.

— Альбьери!.. — потрясенно прошептала Эдна, не веря в услышанное.

— Я слишком долго был на дальней стороне*, — с горячностью говорил Альбьери. — Пятьдесят лет, вдумайся, целых полвека! До какого безумия я дошел, захотел сравняться с Творцом! Я совершил страшный грех, нечеловеческий грех. Но Он милосерден даже к самым пропащим грешникам, если они раскаиваются, Он помиловал меня, Эдна, и теперь я выполню данный обет.

— Прошу тебя, не надо! — заплакала Эдна. — Альбьери, зачем же идти на такие крайние меры?

— Если ты думаешь, что я делаю это из чувства сухого долга, то ошибаешься. Я очень хочу вернуться на путь, с которого сошел, только там я обрету покой и счастье. Я знаю, Эдна, тебе трудно проститься со мной, но еще труднее тебе будет, если я останусь. Пожалуйста, отпусти меня к Отцу.

Произнеся последние слова, Альбьери не выдержал и разрыдался сам, но то были слезы не горя, не отчаяния, не безутешности. То были слезы, очищающие зачерствевшую, огрубевшую душу покаянием и делающие ее белее снега, как говорится в пятидесятом псалме, некогда так любимом юным Аугусто. Вот и сейчас он, подобно древнему царю Давиду, взывал к Всевышнему и молил о прощении.

Раздался дверной звонок. Эдна, промокнув глаза платком, чтобы не предстать перед гостем в неподобающем виде, отправилась открывать дверь.

— Кто там, Эдна? — уняв немного эмоции, спросил Альбьери.

— Папа, это я, — услышал он родной голос.

Лео несмело вошел в дом и виновато взглянул на крестного.

— Лео! — невыразимо обрадовался тот.

— Почему ты плачешь?..

— Не обращай внимания, — махнул рукой Альбьери. — Я просто очень счастлив.

— Счастлив? — удивился Лео. — Но я тебя очень обидел, я предал тебя. Я был уверен, что ты меня никогда не простишь.

— Иди сюда, сын! — расчувствовался доктор и заключил его в крепкие объятья.

— Папа! — уткнулся ему в плечо Лео. — Я так рад, что ты не держишь на меня зла, без этого я не смог бы нормально жить.

— Нет, Лео, — возразил Альбьери, — это я безумно рад, что ты меня простил. Ты имел право сделать то, что сделал, я не могу судить тебя за это.

— У тебя теперь все хорошо?

— Все прекрасно, Лео, все просто прекрасно! — ученый буквально светился изнутри.

— Я уезжаю завтра, вот, пришел попрощаться, — сообщил парень.

— Куда, сынок?

— В Америку. Сеньор Леонидас устроил меня в Невадский университет на подготовительный курс, буду целый год учить язык и нагонять школьную программу, а потом выберу себе профессию и поступлю, как положено.

— Леонидас принял тебя? — восхищенно спросил Альбьери.

— Да, — улыбнулся Лео. — У них хорошая семья, они все ко мне хорошо относятся. Но я хочу жить далеко отсюда.

— Это правильно, Лео. У тебя все получится, я верю в тебя, как никто другой, — в восторге похлопал его по плечу крестный.

— А ты? Что ты будешь делать, папа?

Альбьери многозначительно переглянулся с женой.

— Не волнуйся за меня, сын. У меня все будет замечательно.

Они еще раз обнялись на прощание, и Лео покинул дом отца, чтобы сделать шаг в совершенно новую жизнь.

Комментарий к Глава 31. Счастье

*Имеется в виду притча о блудном сыне (Евангелие от Луки, глава 15, стих 13).

========== Глава 32. Долгая дорога домой ==========

Монастырь Сан-Франциско, Ресифе, Бразилия, 2009 г.

На берегу Атлантического океана стоял величественный старинный монастырь. Шум прибоя и шелест пальмовых ветвей смешивались со звоном колоколов и монашескими молитвами, образуя стройную симфонию, возносящуюся к небесам вот уже четыреста лет. Сменялись поколения монахов одно за другим, во внешнем мире кипел бурный водоворот событий, и только эти каменные стены хранили вековой покой в беспрерывном круге богослужений. Здесь время словно бы остановилось, а еще точнее — времени как такового не существовало. Даже случайно забредший в живописный собор человек мог почувствовать, как теряют власть законы мироздания, а душа соприкасается с вечностью. Только что была пышно отпразднована Пасха, означающая для христиан торжество жизни, когда священнослужитель обращается к прихожанам с проповедью словами апостола Павла: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»

На Пасху в монастыре всегда возрастал поток прихожан, паломников и туристов, в том числе и иностранных, постепенно уменьшающийся в первую неделю после праздника. Вот и сейчас у ворот монастыря появился одинокий посетитель — молодой мужчина лет двадцати восьми — тридцати, по облику обычный американский турист, какие часто ездят по знаменитым историческим местам интереса ради. Он подошел к одному из послушников и спросил что-то на португальском. Послушник закивал в ответ и удалился в сторону келий, после чего к посетителю вышел старик в темном монашеском облачении из грубого сукна.