— Вдруг он влюблен в твою маму? Пусть она будет счастлива.

— Счастлива? — переспросил парень. — С этим хлыщом? Ну, нет уж.

— Ты сам несчастен и хочешь, чтобы все вокруг были такими же, — уверенно проговорила Мел, глядя ему в лицо.

— Да, — слабо улыбнулся он, — возможно, ты права.

Несколько минут они молчали, не решаясь сказать друг другу то, что хотелось. В конце концов, Мел не выдержала:

— Лео, просто произнеси одно слово. Просто попроси меня остаться — я порву к черту билет на самолет и забуду про Америку.

— Ты вправду сделаешь это?

— Еще как сделаю, — уверенно заявила она, — но при одном условии: если тебе это действительно нужно.

— Мы уже говорили об этом. Я ни за что не отпустил бы тебя или уехал бы вслед за тобой, но… Мел, серьезно, зачем тебе связывать свою жизнь с клоном?

— М-да, тяжелый случай, — разочарованно произнесла девушка. — Мне кажется, ты сам себя не слышишь и не понимаешь.

— Точно, — понуро согласился Лео. — Я ужасно злюсь на от… на доктора Альбьери — это он сделал меня таким, он создал меня и не сказал, зачем, где мое место в мире, просто выбросил в эту жизнь как щенка посреди реки: выплыву — хорошо, эксперимент прошел удачно, утону — стану жертвой науки, только и всего.

— Разве тебе нужно какое-то особое место? Разве ты не можешь жить, как все?

— Могу, наверное, но не получается. Ты сама видишь, какой я. Я понимаю, что со мной что-то не так, но не могу это исправить, найти причину. Кажется, что люди вокруг думают и чувствуют иначе, чем я, даже ты, Мел.

— Ты вбил себе в голову, что отличаешься от всех людей на свете, конечно, тебе будет так казаться, — недовольно нахмурилась Мел.

— Ладно, это долго объяснять, — махнул рукой Лео. — И бессмысленно, я не могу заставить тебя залезть ко мне в голову и посмотреть на мир моими глазами.

— Ты тоже никогда не пытался смотреть на вещи моими глазами. Ты говоришь, что любишь — и уходишь, жалуешься, что не можешь найти себе места в обществе, но избегаешь этого самого общества. Что я должна думать, что ты врешь?

— Мел, я никогда тебя не обманывал, — она увидела в его глазах совершенно искреннюю, глубинную, немую мольбу о помощи. — Если я говорил, что люблю, значит, так и есть.

— И при этом спокойно позволяешь мне улететь на другой континент, — Мел была готова расплакаться от отчаяния.

— Мел, — он пытался утешить ее, гладя по волосам, — пожалуйста, живи своей жизнью, забудь обо мне. Мне так будет легче.

— А ты сам обо мне уже забыл?!

— Нет, и никогда не забуду.

— Вот видишь! — девушка все же не сдержала слез. — Я больше так не могу, Лео, я с ума сойду от всего этого! Ведь обещала же себе больше не плакать.

— Мел! — он притянул ее к себе и обнял, но Мел раздраженно вырвалась из его объятий.

— С меня хватит! Мне надоели эти игры в «холодно-горячо», я не твой психоаналитик! Лео, последний раз тебя спрашиваю: ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

— Да пойми же… — Лео хотел было выдать длинную речь, но она ему не дала.

— Ясно, с этого и надо было начинать, — после этих слов Мел бросилась бежать без оглядки, лишь бы подальше, лишь бы больше не заставлять себя страдать.

Лео рассерженно кинул камень в фонтан так, что тот попрыгал немного и оставил круги на воде, прежде чем пойти на дно. Еще никогда он не был зол на себя до такой степени, как в этот момент. «Я даже любить нормально не могу! Это все он, да, он, у всех моих бед есть имя!» — сердце разрывала жесточайшая обида на доктора Альбьери. Лео вдруг захотелось увидеть этого человека униженным, страдающим, потерявшим все и вся, чтобы он хотя бы отчасти понял, каково приходится его созданию. Могло ли такое обстоятельство унять его боль? Едва ли, это был всего лишь порыв израненной души, не отдающей себе отчета о последствиях.

========== Глава 24. Волк в овечьей шкуре ==========

Лео хлопнул входной дверью с такой силой, что та чуть не слетела с петель. Не желая никого видеть и ни с кем разговаривать, он взбежал по винтовой лестнице на мансарду, которая служила ему отличным убежищем от внешнего мира, — его собственный камерный мирок.

— Какого черта?! — вскричал парень, когда увидел, что над старым верстаком расположился новоиспеченный сосед с инструментами и тщательно возится с проводкой.

— Доброго дня, молодой человек, — невозмутимо проговорил Брендон, не отрываясь от своего занятия. — Твоя матушка любезно попросила меня заняться небольшим ремонтом, а то тут скоро все обрушится. Кстати, буду рад принять любую помощь.

— Я не разрешал заходить в мою комнату!

— Лео, мне искренне жаль, что пришлось вторгнуться в твое жилище, но ситуация и впрямь плачевная — ты только взгляни! Так и до пожара недалеко.

Лео рассеянно посмотрел на трухлявые нити проводки, в которой понимал чуть больше, чем ничего, и нехотя согласился с соседом.

— Я вижу, что ты чем-то расстроен, — Фортескью бросил плоскогубцы на верстак, — поэтому не буду принимать близко к сердцу твое возмущение, оно вполне понятно.

— Впредь советуйтесь со мной, пожалуйста, — недовольно пробормотал парень, отойдя к окну.

— Я бы с превеликим удовольствием, но ты редко бываешь дома, я никак не мог совпасть с тобой по времени.

— Пора уезжать, — Лео принялся паковать вещи в рюкзак.

Брендон чуть не повредил от неожиданности провода, услышав о намерении опекаемого им будущего героя статьи. Он ни в коем случае не мог допустить этого!

— Я слышал, в Бузиосе сейчас довольно неплохая погода, — сдержанно сказал Фортескью. — Тебе доводилось там бывать?

— Доводилось, — Лео все еще не был настроен на беседу.

— Когда я закончу дела в Рио, то тоже хочу поездить по Бразилии, пообщаться с коренными жителями, изучить местную культуру, отдохнуть, в конце концов. Какой бы маршрут ты мне посоветовал?

— Нет никакого маршрута, — пожал плечами парень. — Куда глаза глядят, куда транспорт едет — туда и я.

— Да ты азартный малый, — ухмыльнулся Брендон. — Таких ценят в журналистике.

— Что вы сказали?..

— Я говорю, ты был бы хорошим журналистом. Вот так сорваться с места и поехать, куда глаза глядят, способен только отчаянный репортер. Серьезно, если ты еще не думал о будущем призвании, то настоятельно рекомендую присмотреться к этой профессии.

— А вы, — Лео поразила внезапная догадка, — кто по профессии?

— Журналист, — гордо, а главное, преспокойно ответил Фортескью, даже глазом не моргнув.

Лео отложил в сторону рюкзак и с опаской посмотрел на соседа. Журналист! А если он узнает?.. Все гораздо хуже и сложнее, чем предполагалось!

— Подай изоленту, пожалуйста, — попросил тот. — Меня давно интересовала Бразилия с ее самобытными традициями и укладом жизни, я прихожу в восторг, когда думаю, сколько интереснейшего материала смогу собрать в глубинке! Пожалуй, я выпущу целую книгу. Возможно, что-то даже расскажешь мне ты, как я понял, у тебя богатый опыт путешествий. Книга в соавторстве! — осенило журналиста. — Как тебе такая идея?

Лео стоял, точно соляной столб, и растерянно моргал.

— Но я не настаиваю, — Брендон продолжал свой сеанс завуалированного гипноза. — Ты уезжаешь сегодня?

— Н-нет, я уеду позже.

«Отлично! Просто замечательно!» — мысленно обрадовался Фортескью.

— Ну вот, на первое время достаточно, — он деловито осмотрел результат своих трудов. — Здесь бы нужен, конечно, капитальный ремонт, но один я не справлюсь. Приятно было поболтать, Лео, заходи на чай, если что.

— Подождите, — неожиданно для самого себя остановил его Лео. — Можно вас спросить кое о чем?

— Я к твоим услугам.

— Как вы, журналисты, ищете темы для статей? То есть, я хотел сказать, как вы узнаете про то, что где-то случилось что-то необычное?

— Ну, — призадумался Фортескью, — есть разные способы. Все зависит от того, в каком направлении ты работаешь. Если ты, к примеру, военный репортер, то твои материалы просто-напросто будут представлять собой сводки с места боевых действий с комментариями. Если ты печатаешься в так называемой желтой прессе — достаточно не пропускать ни одной светской вечеринки и внимательно следить за тем, кто на кого как поглядывает и кто кому потом бьет лицо в сторонке. Если работаешь с экстренными новостями, то тут тоже все просто — в редакцию поступает звонок о чрезвычайном происшествии, и ты мчишься туда. Что именно тебя интересует?