Нарисовав их крылья и приметив все важные детали, девушка бесшумно приблизилась к ним, стараясь не топать своими тяжёлыми ботинками о бетон. Всё как она предполагала: в гнезде находился орёл с двумя детишками, однако её больше волновал окрас птиц и их повадки. Было любопытно посмотреть, как орёл заботится о своих детёнышах. Также стоило бы выяснить причину их появления в здешних местах.

— Но, чтобы ответить на этот вопрос, придётся задержаться… — вслух сказала она, продолжая делать заметки и маленькие зарисовки. Желудок неприятно заурчал, и Боннет расстроилась, что не взяла с собой еду в это путешествие. Однако она надеялась на то, что поймает машину на свой страх и риск и даже успеет на пары, хоть и боязно ехать с незнакомым человеком столько времени в одной машине.

Не вдаваясь больше в тяжёлые мысли, девушка продолжила наблюдать за орлами, пока не услышала, что на крышу вновь кто-то влез и тихо позвал её.

— П-прости, тётенька… — девушка обернулась и увидела одного из тех мальчишек, что пытались недавно нарушить птичий покой и поставить её наблюдение под угрозу.

— Какая я тебе тётенька? — возмущённо выпалила Бриджит.

— Но вы же старше меня, — неуверенно произнёс пухлый мальчик, топчась на одном месте.

— Зови просто Бриджит. Рановато мне ещё быть тётенькой, — с долей обиды произнесла девушка. — И что ты тут делаешь? Я же сказала, чтобы вы со своими друзьями шли домой!

— Но мне было интересно, что вы тут будете делать, вот и решил посмотреть. Пожалуйста, я не буду мешать.

Бриджит осмотрела его, будто оценивая, и увидела в его глазах блеск — самое неподдельное детское любопытство. С какой надеждой он смотрит на неё, почти умоляюще, будто бы загораясь этим занятием от всего сердца. Возможно, она выглядела тогда точно так же. С наигранным недовольством посмотрев на мальчишку, девушка не смогла скрыть улыбки и жестом позвала его к себе.

— Иди сюда, — прошипела Бриджит. Мальчик затрепетал и быстро ринулся к ней.

— Так что вы делаете?

— Я просто наблюдаю за ними, за их поведением, за их окрасом. Я хочу понять, как и почему они оказались здесь, — произнесла она, не отрывая свой взгляд от птиц. — Почему именно это место? Где их мама-орлица? Да, и мне бы хотелось запечатлеть на свой фотоаппарат, чтобы я наконец сдала этот проект в Академии…

— А почему ты не подходишь ближе? — заинтересованно спросил мальчик.

— Потому что я могу спугнуть их. А самый большой орёл может навредить нам, но это не шибко меня волнует! — дополнила Бриджит. — Впрочем, это меня не шибко волнует. Не хочу, чтобы он волновался за своих птенцов… — казалось, в тот момент Бриджит вспомнила о своих родителях и грустно усмехнулась.

— Но я так хочу поближе к ним подойти! И чтобы они вылетели из гнезда! Какие у них крылья?

— Большие, — сказала Бриджит. — Такие большие, что могут рассекать воздух. Орлы летают быстрее многих птиц. А когти такие острые, что убивают мышь или крысу, всего-то слегка сжав когтистые лапы. С ними шутки плохи.

Вдруг орёл высунулся из гнезда и присел на край, грозно осматривая территорию. Боннет взяла фотоаппарат и начала приближаться к гнезду бесшумными шагами, насколько это было возможно. Она даже задержала дыхание, чтобы не навлечь на себя гнев огромной птицы.

«Лучше отключить вспышку и именно сейчас сделать снимок, пока есть возможность».

— А можно мне с тобой? — шепнул мальчик, с надеждой глядя на девушку.

— Нет, оставайся на месте. Я быстро сделаю фотографии, не привлекая внимания.

Дерево было выше этого полуразрушенного здания, оно упиралось ветвями в стену и нависало над крышей. По краям были ржавые перила. Бриджит кралась вдоль них, дрожащими от холода пальцами она сжимала фотоаппарат. Наконец она остановилась и, глядя в видоискатель, принялась фотографировать, снимок за снимком, поражаясь гордому и невозмутимому виду орла. Ей вдруг вспомнился Феликс, и на душе стало намного теплее, а дрожь в руках ушла на задний план, и её сменила радостная улыбка. С каждым снимком она понимала, что наконец покажет своему любимому нечто интересное, расскажет то, что он обязательно послушает. Возможно, он впервые заговорит с ней по-доброму, без привычных ноток отвращения в голосе, и это будет новым шагом в их взаимоотношениях, которые станут хотя бы дружескими.

Бриджит не смогла сдержать счастливого полуписка и стала ещё усерднее фотографировать, подбирая нужные ракурсы, фотографируя в макро крылья и клюв отдельно, чтобы потом сделать заметки. Она не сразу услышала, как мальчик стал приближаться, как поравнялся с ней, стоя бок о бок, и даже не увидела, как он, свесившись через перилла, стал тянуться своей маленькой ручонкой к гнезду, стараясь перехватить перо орла — нельзя же было уходить без трофея из этого необычного приключения. Он и не подумал, что оно может стать для него последним.

Единственное, что Бриджит успела услышать, это надрывный детский голосок, который кричал в испуге что-то неразборчивое. Она с ужасом устремила взгляд на мальчика: он висел, держась маленькими ручонками за сырую железку, которая поломалась, когда он свесился через перила.

— Пожалуйста, помоги!

Услышав крик о помощи, Боннет не обратила внимания на вдребезги разбившийся фотоаппарат, а ведь она копила на него полгода. Сейчас это было уже неважно. Имел значение лишь до смерти перепуганный мальчик, который отчаянно боролся за свою жизнь, цепляясь хрупкими пальчиками за грязную оградку.

Девушка схватила его двумя руками за локти и попыталась подтянуть наверх. Но всё, на что ей хватило сил, это чуть приподнять ребёнка. Разумом она прекрасно понимала, что не сможет спасти его, и в первый раз в жизни она пожалела о своей щуплости и миниатюрной хрупкости, которую раньше считала почти что достоинством. Стало обидно до ужаса, и она попыталась не заплакать от этой безнадёжной ситуации.

— Держись крепче за мои руки! — крикнула она рыдающему мальчику. Тот послушался и намертво схватился за её ладони, глотая слезы. — Только не смей отпускать! И ничего не бойся…

Последняя фраза предназначалась именно ей, потому что неимоверно хотелось разжать руки и убежать, скрыться отсюда и больше не вспоминать о смерти этого ребёнка никогда, предпочитая думать, что он всё же выжил. Но разве она была на это способна?

Всем телом перекинувшись через перила, Бриджит обхватила мальчика за пояс и стала тянуть его наверх. Нужно было подтянуть его настолько, чтобы он ухватился за перила — тогда он сам сможет выбраться.

— Ты не упадешь! С тобой все будет хорошо! Тянись руками к перилам! — она кричала что есть силы, как только вновь услышала душераздирающие рыдания ребёнка, и уже сама была на грани истерики.

Мальчик был крупным. Возможно, он весил даже больше, чем Боннет, потому её попытки вели к самому неутешительному исходу. Он так сильно свесилась вниз, что рисковала вот-вот упасть. Бриджит силилась согнуть локти, чтобы мальчик смог наконец дотянуться до перил. Он пытался схватиться за её спину, но пальто было скользким, а видневшаяся из-под него спина была мокрой от пота.

— Ты должен дотянуться! Давай же! — Бриджит из последних сил рванула мальчика наверх, и он сумел обхватить ржавую трубу скользкими ладошками и намертво сжать пальцы, но этот рывок обошёлся девушке очень дорого…

Ей всё было понятно с самого начала… Если не он, то она — и это было правильно. Кто-то этого мальчика ждёт дома, есть те люди, которые любят его больше, чем кто-либо любил её, и это тоже было правильным. В голове проносились воспоминания о Кларке, который наверняка ждёт её прихода на работу, где они смогут наболтаться вдоволь. Её определённо ждёт Нина, которая расскажет ей последние новости… Но мальчишку ждали больше. От такого очевидного факта хотелось разрыдаться, однако Бриджит улыбнулась, когда стала понимать, что у неё выходит. Выходит быть не такой уж и бесполезной…

У Боннет получалось вытащить его, её ноги уже не касались бетона, она висела на ржавых перилах, качаясь, как торговые весы, но она всё так же продолжала подталкивать мальчонку, хватаясь руками сперва за штанины, а затем подставив ладони под его ноги, чтобы он смог опереться. Ей приходилось больше и больше переваливаться вниз, чтобы он смог подтянуться и встать на козырёк. В какой-то момент она подумала, что можно ещё надеяться на спасение. И где-то в глубине эта мысль зародилась в ней небольшим огоньком, отчего страх окончательно отступил.