Я не торопился и не торопил партнершу. Наконец-то она задышала неритмично и шумно, буквально то ли присела на мой орган, то ли выпятилась ему навстречу, и несколько раз ударила кулаком по поверхности массажного стола. Пока она не обмякла окончательно, во время этих ее действий, я ускорил свои движения внутри ее и быстренько кончил. Постоял несколько минут, подождал восстановления дыхания, вышел из нее и, сняв презерватив, присел на стул. Подскочил, т. к. сидел голыми ягодицами на чужом стуле, – гигиена, а не чистоплюйство! – и начал одеваться.

Евгения Васильевна постояла несколько минут в положении, в котором провела несколько последних минут, отдышалась, потом как-то глубоко вздохнула (мне показалось с сожалением) и тоже стала одеваться.

– Если увидите мою дочь, скажите ей, пожалуйста, что я жду ее в палате, – сказала она спокойно и пошла в дверям.

– – – – – – – – – – -

Ночью, когда я спал в кабинете дежурного врача, я не услышал щелчка замка незапертой двери. Я не услышал приближения другого человека. Когда меня обхватили чьи-то оседлавшие меня ноги, я начал приходить в себя и первым делом подумал за Евгению Васильевну. Но горячий смеющийся шепот произнес:

– Соседки по палате сказали, что моя мама долго у Вас консультировалась. Она после ужина как заснула, так и спит целый вечер и всю ночь. Даже не услышала, как я встала и ушла. Ни слова не сказала мне о моей отлучке. Что Вы с ней сделали? Что она Вам вообще наговорила? О чем говорили?

– Да больше о тебе, – я еще не пришел толком в сознание, а мой друг уже так напрягся, что сидевшая на мне наездница по имени Вера сразу же почувствовала.

– О! Это то, что мне нравится. Мамка не понимает, что молодой женщине на ночь нужны не нотации, а быстрый и горячий секс. Вот только найти его обычно представляется большой редкостью. Вы мне не поможете найти это, доктор?

Как выяснилось, она уже пришла ко мне без трусов. Только отодвинув в сторону край моих трусов быстро хотела ввести в себя мой стержень, но я запротестовал и потянулся к брюкам, где в кармане лежали презервативы. Вера поняла, выхватила у меня пакетик, разорвала и сама занялась этой процедурой. Потом словно с облегчением села на стержень всем своим весом. (Ну и ладно, мне тогда меньше работы на сегодня.) У них, наверно, это семейное, – самим заводиться.

Двигалась она на самом деле очень быстро, дождалась пока я начну кончать, быстро кончила сама, слезла и убежала, захлопнув дверь на замок. А я так и заснул от усталости с неснятым презервативом.

Стук в дверь дежурки. В ответ на разрешение заходит молоденькая дамочка.

– А можно, я у Вас тут посижу, – и глазки такие чистые-чистые, невинные-невинные. Представилась.

– Нет, нельзя. Это комната дежурного врача, для работы и отдыха, а не для посиделок посторонних.

– Ну, пожалуйста! Мне так трудно находиться среди этих пожилых женщин. У них и разговоры какие-то тупые, и запахи доисторические, и…

– Стоп! Остановитесь. Я не намерен начинать разговор, т. к. за день много говорю. Скажите мне три причины, почему я должен Вас принять сейчас в гости.

– Ну, не знаю. Наверно потому, что я хороший собеседник, красивая и умная.

– Это одну или все три причины Вы сейчас назвали?

– Не знаю, решите сами.

– Ладно, даю тогда Вам 15 минут, чтобы Вы доказали все те определения о себе. Время пошло.

Дамочка прошла в комнату, закрыла за собой дверь и, проигнорировав стул напротив стола села на кровать. Потрогала ее вокруг себя и удивленно сказала:

– Хм… Такая же, как и у нас в палате. А в ординаторской есть диваны. Почему Вы там не ночуете?

– Потому что я здесь не ночую, а работаю.

Странный взгляд. Она медленно осматривает комнату, заглядывает взглядом за вешалку для одежды, пристально смотрит на печатную машинку на столе, но ничего не говорит. Потом с видом, что она устала думать, просто откидывается на подушку головой и разбрасывает руки в разные стороны.

– У Вас здесь лучше, чем в палате.

Вообще-то я не понимал, что происходит. Если меня так соблазняют, то с какой стороны к ней подходить? Если просто пытаются попользоваться – тем более не понятно. Не вписывается ни в провокацию, ни в простую скуку. Разве что в полную глупость? Я молчу и жду, что будет дальше.

А дальше дамочка встает и запирает входную дверь.

– Мне так комфортнее, – объяснила она. – Они все там остались, за закрытой дверью, а я тут. Понимаете меня? – я молчу в ответ и просто смотрю на нее.

Тогда она обошла опять вокруг моего стола, за которым я сидел и перечитывал книгу перед ее приходом. Посмотрела обложку.

– «Оливер Твист» – прочла вслух. – А это кто? Автор?

Я продолжал молча наблюдать за ней. Мне до сих пор было непонятно, что ей надо.

Я встал и сходил на пост. Нашел ее историю болезни. Ничего особенного: венерических заболеваний нет и не было, замужем, работает бухгалтером. Есть муж и ребенок… Лечится уже семнадцать дней от… Словом, ничего заразного и опасного. Возможно просто прячется от работы.

Дамочка снова забралась на мою кровать, – теперь уже с ногами, оставив тапочки на полу. Потрогала подушку, словно проверила ее на мягкость. Потом опять встала и повесила на вешалку свой халатик. Под халатиком ничего не было, кроме трусов. Снова села на кровать, потом легла и укрылась одеялом.

Я приподнялся и погасил свет.

– Ой, так на самом деле лучше, – раздалось восклицание с кровати. – Ведь он мне так в глаза светит сильно, что даже немного слепит.

Ну, раз так лучше, я снял с себя халат и пересел на кровать рядом с лежащей дамочкой. Сколько же она думает так находиться здесь? Если на всю ночь, то она уже придумала, куда деваться мне? Раз такое дело, я протянул руку и залез под одеяло. Нащупал ее живот и погладил слегка.

– Ой! Щекотно! – раздалось в ответ, и в свете, пробивающемся из окна я увидел, что она подняла руки вверх. И мне показалось, что она бросила на подоконник рядом с кроватью свои трусы. А что я теряю? Я рукой провел от живота вниз и удостоверился, что никакого белья на ней уже не осталось. И влажная. Или чем-то смазана? Она готова к использованию?

Я откинул с нее одеяло, приспустил свою одежду и лег ей между ног. Она молчала, словно что-то ждала. Одел презерватив и приблизился вплотную к ее киске своим стволом. – Молчание. Тогда я пальцами одной руки стал раскрывать ее половые губы, а другой рукой направлять между ними свой член.

– Ой, что Вы делаете? – и начала отталкивать мои руки. Она их отталкивала так слабо, что скорее можно это было описать, как поглаживание. Нет, она скорее всего имитировала отталкивание. Для себя или для меня.

Ну да, продолжай так и дальше. Я вошел в нее и начал интенсивно двигаться. Дамочка уперлась в мою грудную клетку руками и не давала лечь на нее. Ну и пусть. Я с силой стал ее долбать и долбать. Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Я такая бесхребетная. Как я буду смотреть в глаза мужу?

От неожиданности я просто кончил, – практически без удовольствия. Просто «спустил». И всё.

– Можно я пойду? – и она начала собираться. Одела трусы, халатик. Вышла и захлопнула дверь на защелку.

А я растянулся, наконец-то, на кровати и пытался угадать: что это было?

– О! Привет, доктор! К Вам можно, – в дверь кабинета дежурного врача заглядывала сестричка из нашего отделения… Да без разницы, из какого отделения, – главное, что я с ней много лет уже работаю. Какая-то грустная… В легком сарафане и без халата.

– Заходи, Слава. Что случилось?

– Всё в порядке. Не хотите угостить коллегу пивом?

– У тебя точно всё в порядке?

– Да точно, точно. Просто праздника для души хочется, а повода нет.

Слава и ранее привлекала мое внимание. Высокая, худощавая, но не худая. Казалось, что у нее широкая кость и хорошо развита мускулатура. Не красавица, не дурнушка. Просто обычная молодая женщина. Я вспомнил, что у нее, по словам коллег, как-то не складывалась семейная жизнь, любовь прошла стороной, только слегка мазнув по ней своим крылом и… Словом, обычная, как все.