В один из вечеров она поймала меня в лифте общежития и буквально затащила в свою комнату.

– Я должна тебе что-то сказать. Только не переживай, ничего страшного. – Она пристально смотрела мне в глаза, держа за руки. Мои ладони внезапно вспотели. Еще бы – эти слова показались мне страшным, но ожидаемым громом: «ничего страшного» явно означало что-то очень неприятное, а «не переживай» не только подтверждали справедливость первого утверждения, но и обещали, что переживать я буду. Причем, долго. И, скорее всего, бесполезно. Переживать так, как мне тогда, казалось, можно было по двум примерно одинаковым причинам – незапланированная беременность и СПИД.

Так как оба этих варианта в понимании бакинского юноши означали примерно один конец, я, собрав в кулак всю свою волю и мысленно посылая проклятия тому человеку, который нас познакомил, стал ждать вердикта. Но не тут-то было:

– Только скажи, что ты не перестанешь со мной общаться и простишь меня?

«Скорее всего, СПИД», – почти облегченно подумал я. Тут хотя бы с родителями не надо знакомить.

Во всем можно найти плюсы. Конечно, она могла подумать, что я брошу ее с еще не родившимся ребенком, и поэтому тянула всю эту сцену. Ну давай скорее!

– Точно не обидишься? Мне так неудобно, что я во всё это тебя втянула… – Да скажешь ты, наконец, или дождешься, когда я потеряю сознание от страха? Так думал я, но губы пробормотали что-то вроде этого:

– Нет, конечно, все будет хорошо. – Черт, ничего хорошего уже не будет, что за скотская манера?!!

– Понимаешь, Ахмед заболел какой-то заразой и мог заразить меня, а я, соответственно, тебя. Но ты не переживай, это не опасная болезнь, какая-то обычная инфекция.

Вы были когда-нибудь счастливы от подобных слов? Тогда вы меня поймете. Известие о том, что я, возможно, заразился какой-нибудь гонореей, вмиг сделало меня счастливейшим человеком если не мира, но Москвы точно. С трудом удержавшись от желания обнять ее, я бодро произнес, что сам справлюсь с этой проблемой и обращусь в КВД.

– Зачем, я все приготовила, лекарство купила, шприцы тоже. Тут недалеко живет медсестра, она будет делать уколы через день.

Это было уже слишком. Так управлять моей жизнью я не позволю! Счастье быстро сменилось возможным смущением от встречи с медсестрой.

– Я сам буду делать себе уколы, – сказал я тоном, не терпящим возражения. Натали предложила свои услуги, но я был непреклонен.

– Хорошо, – необычно тихо произнесла Наташа, – я вот приготовила тебе ужин, ко мне же сегодня нельзя.

Она протянула кастрюльку, из-под крышки которой доносился волнующий бедуинский запах.

– Теперь готовишь на двоих, – мелко отомстил я.

Наташа метнула в меня взгляд, полный отчаяния, и пошла к себе.

Рассказывать, как я, сидя на унитазе, вкалывал себе в ногу пенициллин, не буду. Сначала, было страшно, потом я привык и даже начал было получать от этого процесса удовольствие, если бы не боль в мышцах от уколов. А потом кто-то из моих соседей не вовремя открыл дверь в туалет и застал меня со шприцом в руках… Больше ничем этот случай мне не запомнился. Да, Натали потом сообщила, что опасения были напрасными, и она не заразилась, и соответственно, не наградила болезнью меня. Но это было уже не важно. Произошедшее глубоко засело в моей голове, и я решил, что это был знак свыше. Наши отношения стремительно разрушались, я избегал ее, придумывал какие-то причины и предъявлял несуществующие претензии. На третьем курсе мы расстались. Хотя и до этого наши отношения уже разбились на спонтанные встречи. В голове моей возникал суровый босой бородач в белых одеждах и грозил мне кулаком, в котором явственно виднелись шприцы. Я понимал, что второй раз он меня не пожалеет, и под всякими предлогами сбегал от Натали. А потом и вовсе наговорил ей кучу гадостей и окончательно разорвал ниточки, связывающие нас.

Она отступилась, вышла замуж за Ахмеда и уехала в Сирию. На прощание она оставила мне роскошное полотенце и открытку, в которой вместо слов прощания был подробно расписан рецепт курицы по-бедуински.

Весточка пришла от нее только через десять лет через набиравшую популярность социальную сеть. Одна из наших общих знакомых найдя ее в институтской группе, радостно сообщила, что у Натали трое детей, она все еще в Сирии и назад совсем не собирается. Потом попросила мой номер телефона «на всякий случай». А еще через день позвонила она…

– До отправления поезда номер тридцать пять остается пять минут. Провожающих просьба покинуть вагоны. – Эти слова были сказаны как нельзя вовремя. Наташа отступила на шаг, словно взяв под контроль какую-то внутреннюю силу.

– Я понимаю, что ты не вспоминал меня, – она нервно и оттого неловко звонко рассмеялась. – Ведь не вспоминал?

Я молчал, пораженный произошедшей минуту назад попыткой извлечь из меня душу.

– И правильно, и не надо было. – Наташа заторопилась, вдруг осознав, что времени, отведённой ей на миссию, может и не хватить. – Слушай внимательно. Я умираю, причем очень стремительно. Мы с детьми приехали в Россию. Они пока у родителей. Я еду к ним сейчас. Хочу попрощаться. У них твой телефон. Когда всё случится, они тебе позвонят. Тут у них никого нет. Их отец погиб в прошлом году в Хомсе во время бомбежки. Теперь остался только ты. Ты должен о них позаботиться. Как когда-то заботилась о тебе я. Помнишь курицу по-бедуински?

Я подавленно молчал. Молчал, потому что понимал: несмотря на то, жизнь из меня не вынули, вряд ли она останется прежней. Я судорожно пытался убедить себя, что всё происходящее всего лишь сон и мне срочно надо проснуться. Утром вчерашнего дня. Без разговора по телефону и соцсетей…

– Прощай. – Она взглянула в глаза, и одинокий муравей ужаса пробежал по моей вмиг вспотевшей спине. – Помни, ты мне обещал.

Она поцеловала меня еще раз. На этот раз, скорее дежурно, как целовались вокруг провожающие. Только явный привкус арахисового масла еще долго преследовал меня по дороге домой.

Придя с вокзала домой, я, не раздеваясь, отыскал старую коробку от первого макбука, в которой хранил вырезки из журналов со своими статьями, письмами от родителей и прочей ерундой. Вывалив содержимое на пол, я долго и неторопливо перекладывал каждую бумажку, словно открывая по одной цифры на лотерейном билете. Наконец, из-под вороха писем показалось то, о чем я думал всю дорогу – открытка Натали с рецептом курицы по-бедуински. Внимательно прочитав рецепт, я поднялся и пошел к холодильнику. Надо было проверить перед началом готовки, все ли ингредиенты в наличии…

Она умерла ровно через неделю. Мне написала Алена, ее подруга. Сказала, что Наташа просила меня не забывать об обещании…

Прошло уже три года. Нет, номер я не поменял, но каждый раз вздрагиваю, когда раздается звонок с незнакомого номера.

Вздрагиваю… и не беру трубку.

«Аям масак сендагире» – курица в бедуинском варианте. Рецептов этого блюда довольно много. Отличает его от других карри – это сладость меда и густота арахисового масла.

Что взять

• 600 граммов куриного филе

• 300 миллилитров кокосовых сливок

• 4 зубчика чеснока

• Пучок зеленого лука

• Пучок кинзы

• Один лайм

• 4 столовых ложки несладкой арахисовой пасты

• 2 столовых ложки желтого карри в порошке

• 1 столовую ложку корня имбиря