Наверное, в какой-то степени я должен был быть благодарен. Я должен был быть благодарен за то, что моя семья жила в достатке, а не работала на заводе за минимальную зарплату. Кроме того, большинство людей с моим диагнозом часто оставались на улице, не имея силы и должную поддержку для того, чтобы справиться с реальностью и всеми вытекающими из нее последствиями. Тут я, конечно, сделал в уме небольшую пометку, напомнив себе, что мой диагноз не был до конца правдивым. Точнее, он отвечал определенным параметрам с точки зрения науки, но не учитывал один простой фактор, который заключался в том, что голос в моей голове не был воображаемым. В конце концов, даже сам доктор, который поставил мне диагноз, не был до конца уверен в причине моих странностей. По его словам, посторонние голоса чаще всего ассоциировались с шизофренией, но у данного заболевания имелся и ряд других симптомов. «Дело в том, что посторонний голос непременно влечет за собой ряд определённых проявлений, которые не наблюдаются в вашем поведении. Вы способны выполнять ежедневные функции и, насколько мне известно, прекрасно справляетесь со своей работой», – таково было его озадаченное заключение. Тем не менее доктор все же утвердился в собственном диагнозе после того, как узнал, что я злоупотреблял спиртным.

Раньше мне стоило лишь закрыть глаза перед сном, и я чувствовал Твое присутствие. Ты была неотъемлемой частью моей жизни, хоть я и понимал, что слышать голоса не было отличительной чертой нормального здорового человека. Раньше, месяцы и годы назад засыпать в Твоем присутствии было для меня нормой, чем-то, что я считал частью своей повседневности и над чем не хотел особо задумываться. Это было все равно, как засыпать рядом с другим человеком, только в нашем случае никто не перетягивал на себя одеяло и не храпел во сне. Это было чем-то вроде объятия, но это объятие было изнутри. Даже произнося это в своей голове, я знал, насколько нелепо звучал. Более того, я был уверен, что если бы мои близкие были способны читать мысли, то я бы оказался в клинике на пару десятилетий раньше.

Конечно, я знал, что Ты отличала меня от остальных, но я никогда не считал себя больным. Я был другим, и это было бесполезно отрицать, но считать себя сумасшедшим? Об этом я начал задумываться, лишь лежа на слишком мягкой постели клиники, не ощущая Тебя рядом и судорожно осознавая, что вокруг не было ничего, что смогло бы заглушить мысли, которые были опасно близки к зарождению вопросов и сомнений.

***

Первая неделя прошла быстрее, чем я ожидал, и мне удалось привыкнуть к режиму, установленному для меня клиникой настолько, насколько это было возможно. Скорее это было не так связано с моим желанием или умением адаптироваться, сколько с простым и неизбежным обстоятельством, которое заключалось в том, что у меня не было иного выбора. Более того, я не планировал сдаваться, я знал, что должен был выбраться от сюда к Рождеству. Эта цель была для меня ярким светом на противоположном берегу, придающим силы. Это было новым чувством, и я едва ли мог вспомнить, когда в последний раз хотел чего-то настолько сильно. По крайней мере чего-то, что могло быть осуществимо. Впрочем, как оказалось, выполнение осуществимых планов также могло стать далеко непростой задачей.

В среду я позавтракал омлетом с ветчиной и запил его большой чашкой черного чая с лимоном. После этого я принял лекарства и провел некоторое время в библиотеке, все же решив прочитать «Загадочное исчезновение Марии П.». Уже с первых страниц было ясно, что этот детектив не принесет мне ничего большего, чем минутную интригу и сырую подачу персонажей. Кроме того, свою лепту внесла и Лара, выдавшая развязку истории, тем самым практически не оставив простора для воображения. После того, как я прочитал первые две главы, наступило время для моей встречи с доктором.

Доктор Варна был высоким статным мужчиной лет шестидесяти, который обладал неким располагающим качеством. В течение всего нашего разговора он лишь слушал меня и курил сигареты, доставая одну за другой из пачки и придерживая их уголками губ. Смотря на него и на его пристрастие к табаку, я решил задать ему вопрос, который интересовал меня с моих первых минут пребывания в Тихой Долине.

– Доктор Варна, простите, возможно, это глупый вопрос, но могут ли пациенты курить сигареты? – робко спросил я, ощущая себя школьником, который поднял руку, заведомо зная, что над ним будет смеяться целый класс.

– Конечно, пациенты могут курить. Почему бы они не могли? – удивленно спросил доктор, стряхивая пепел в небольшую хрустальную пепельницу. – Более того, если Вы хотите сигарету, то я могу предложить Вам одну прямо сейчас. – Варна наклонился через стол и галантно протянул мне полупустую пачку.

– Спасибо. – Я взял сигарету из пачки и позволил ему ее поджечь, слегка приподнявшись со стула. Ее вкус показался мне слишком горьким, и мне пришлось сдержаться, чтобы не закашлять.

Позволив дыму наполнить легкие, я ощутил легкое головокружение, которое словно растеклось по всему телу. Несмотря на отвратительный вкус, эта минутная легкость все же стоила того.

– Я просто думал, что все вещества, вредящие здоровью и вызывающие привыкание, запрещены на территории клиники, – добавил я с несмелой улыбкой. После первой затяжки сигарета утратила свой эффект и больше не приносила ничего, кроме желания прополоскать горло.

– Все верно, это так, – утвердительно произнес Варна, кивнув головой.

– Но разве сигареты не относятся к этой категории? – Я не уступал своих позиций.

– Вы правы, Патрик, вы, несомненно, правы, но если бы мы запретили абсолютно все, вредящее здоровью и вызывающее привыкание, то нам бы пришлось запретить… – Он сделал небольшую паузу, будто ожидая, что я закончу его предложение, но спустя мгновение решил договорить: – То нам бы пришлось запретить жизнь.

После этого доктор Варна рассмеялся, и я понял его шутку, но она не показалась мне такой уж остроумной. Его юмор во многом походил на одолженную им сигарету. – В голове его идея звучала остроумнее, но в реальности оставляла не более, чем легкое послевкусие разочарования.

После разговора с доктором я отправился на обед, затем принял очередную дозу лекарств, которая, как мне было вежливо объяснено медсестрой, выдавалась только по средам и субботам, и неспешно удалился в свою комнату для отдыха. Проснувшись спустя час, я решил, что мне все же стоило взять в библиотеке какую-нибудь книгу, хоть я и не мог быть уверен, что вообще имел возможность пользоваться подобной привилегией. Возможно, мне разрешили бы взять незамысловатый роман со счастливым концом или же что-нибудь из раздела биографий. К моему удивлению, Лары не оказалось в библиотеке, и это меня огорчило. Мне не хотелось думать, почему ее отсутствие вообще вызывало у меня какие-либо эмоции. Ощущение от подобных мыслей было странным и противоестественным, и я изо всех сил намеривался заменить их любыми отвлеченными идеями. Привязанность не была частью моего нормального мира, так почему же я должен был начинать заботиться о ком-то здесь, – раздалось в моей голове озадаченным эхо.

Засыпая, я пытался заговорить с Тобой, но так и не услышал Твой голос. Я не отличался особым умом, но понимал, что мои лекарства были направлены именно на то, чтобы я перестал Тебя слышать. Что ж, – думал я, – возможно, спустя время, мне удастся убедить себя в том, что все это было лишь болезнью, хоть в это и было бы трудно поверить. Последняя мысль, промелькнувшая в моем сознании, погружающемся в темноту, покинутую сновидениями и мечтами, было то, что Тихая Долина должна была быть поистине хорошей клиникой, если мне потребовалось всего лишь несколько дней для того, чтобы начать допускать возможность того, что Тебя была способна убить пара пилюль.

Четверг был более богат на эмоции и новые впечатления. Вероятно, виной тому была групповая сессия и количество людей, которые в тот день решили поделиться своими мыслями. Я вновь увидел Лару, сидящую через несколько стульев от меня, но в этот раз за все время она не произнесла ни слова. Вместо этого значительную часть времени заняли высказывания, или как мы называли это здесь, «дружеские секреты» Дори, молодой женщины, ежедневно носящей джинсовый комбинезон и собирающей свои кудри в высокий пучок, обрамленный яркой красной резинкой. Также своими секретами решил поделиться Высокий мужчина, чье имя я упустил во второй раз. Он сетовал на свои странные сны, которые ему в последнее время было все труднее отличить от реальности.