– Готова? – Люси фиксировала камеру так, чтобы мое лицо можно было разглядеть в темноте июньской ночи. Конечно, мы могли бы снимать это в квартире при наличии света, но что-то подсказывало мне, что темнота была частью небольшого проекта моей подруги.

– Да, готова. – Я и понятия не имела, что собиралась сказать.

– Следи за моей рукой, я дам тебе сигнал. – Люси подняла руку в воздух, отсчитывая «один, два, три».

Это означало, что все последующее было частью съемки, послания нам в будущее, когда мы будем взрослыми людьми и соберемся вместе для того, чтобы посмотреть это видео. Было ли возможно то, что через 10 лет мы до сих пор будем об этом помнить? Держа камеру перед собой, свободной рукой Люси отсчитывала секунды до начала съемки, поочередно выпрямляя указательный, средний и безымянный пальцы. Увидев три пальца, я знала, что мне надо было говорить, но, как назло, из моей головы улетучились слова, а губы застыли в немом оцепенении.

– Если честно, то я даже не знаю, что сказать… – смущенно произнесла я, застенчиво отводя глаза в сторону от камеры.

– Ничего страшного, просто говори первое, что придет тебе в голову, – спокойно проинструктировала меня Люси, решив не прекращать съемку.

– Итак, какой я представляю свою жизнь через десять лет… Если честно, то у меня нет четкой картины, есть лишь определенные события, которые мне хотелось бы пережить к тому моменту… Вещи, которые мне хотелось бы увидеть…

– Например? – спросила Люси, когда ей показалось, что моя пауза слишком затянулась.

– Например, я бы хотела путешествовать. Я не говорю о том, чтобы посетить все континенты, но я бы хотела посетить Азию и Америку… Даже неважно, какую страну и город.

– Что еще? – Люси приняла на себя роль ведущего в моем монологе, но меня это ничуть не смущало, скорее наоборот.

– Я бы хотела стать режиссером и к 26 снять свой первый фильм, хотя бы короткометражку. Наверное, это звучит слишком амбициозно, но, с другой стороны… С другой стороны, почему бы и нет? Да, я определенно хотела бы снять фильм и купить себе дом где-нибудь в пригороде… Пока что не знаю, где это будет. У моего дома будет большой задний двор с беседкой, сидя в которой по вечерам я буду вдохновляться идеями для своих шедевров. – Я рассмеялась и на мгновение вновь отвела взгляд в сторону. – Еще там будет бассейн и место для того, чтобы я могла собирать гостей летними вечерами.

– Кто будет жить с тобой в твоем доме?

– Хм… Я точно хочу собаку, желательно золотистого лабрадора, – пытаясь представить свое будущее в мыслях, я отчетливо видела этот дом, вплоть до цвета стен и расположения комнат. Я воображала, как по идеально зеленой лужайке бежит моя собака, чья шелковистая шерсть переливается на солнце, но мне было очень трудно представить кого-то еще. – Я не знаю, ты можешь жить в этом доме вместе с нами, если хочешь. – Широко улыбнувшись, я спрятала голову за коленями, ожидая реакцию подруги.

– Спасибо, я это учту, – радостно произнесла она. – Но все же, если серьезно, как ты думаешь?

– Если серьезно, то логично предположить, что у меня будет семья, наверное, муж и ребенок. 26 – это же возраст для того, чтобы уже иметь семью?

В моем вопросе не было и доли иронии. Меня одолевало стойкое убеждение, что во взрослой жизни существовали свои правила, о которых мне еще предстояло узнать. Будущее представлялось марафоном, где каждый отрезок пути предполагал определённое достижение. Эта мысль порождала во мне смятение и грусть, потому что я и не догадывалась, чем же все-таки была финишная прямая и что случалось с теми, кто не был в состоянии успешно преодолеть отдельные участки пути за отведенное им время. Наверное, я могла назвать себя пессимистом. Как бы я ни старалась представить жизнь как что-то прекрасное, меня преследовала идея, что в ней, как и в любом спорте или игре, были свои победители и проигравшие, и больше всего я боялась очутиться на последнем месте.

– Думаю, что дело не столько в возрасте, сколько в том, что именно ты хочешь иметь в своей жизни, – ответ Люси был простым, но в то же время содержал глубокий смысл. Люди, которые считали ее поверхностной, скорее всего не имели возможность узнать ее ближе, или она попросту не хотела тратить время на то, чтобы впечатлить тех, кто был ей неинтересен.

– Хорошо, тогда картина моего будущего выглядит так: десять лет спустя мой фильм показывают в кинотеатрах и меня короновали как самого молодого и талантливого режиссёра современности. С прибыли от проката фильма я купила себе новый двухэтажный дом с большим задним двором. Я много путешествую, и не только по работе, но и просто так. Я могу позволить себе покупать красивые и дорогие вещи, и меня окружают талантливые и образованные люди из сферы искусства. Я не знаю, живем ли мы с моим псом сами или нет, но я точно знаю, что ты живешь в соседнем доме, и мы видимся каждый день. – С каждым словом картинка в моем воображении становилась все отчетливее, как будто я вспоминала что-то, что еще не произошло.

– Твоя очередь. – Я протянула руку и выхватила камеру, направив ее на Люси.

– Вот так, не подготовившись? – кокетливо спросила она, смотря в камеру, но, кажется, ощущая себя менее уверенно на противоположном конце видеоприцела.

– Да, в конце концов, это была твоя идея. – В моем голосе слышались нотки наигранной драматичности, как будто мне пришлось пройти непосильное испытание.

– Что ж, хорошо. – На секунду Люси задумалась, неспешно потирая ладони. – Через десять лет у меня будет семья, муж и ребенок, а, может, даже двое. Мой мужчина будет высоким, умным, добрым и, конечно же, будет хорошо зарабатывать. – Она рассмеялась. – Это обязательно, потому что я пока и понятия не имею, чем хочу заниматься в будущем, и его доход пригодится нам, если к тому времени я до сих пор не смогу определиться с карьерой. – Закончив, она сделала глубокий вдох и замолчала.

Я не знала, была ли это полная картина ее будущего, или же ей требовалось время для того, чтобы продумать остальные детали.

– Что-то еще? – осторожно спросила я.

– Должно быть что-то еще, но я не знаю что…

– Как насчет нас? – спросила я в шутку, хоть и не могла скрыть волнение от того, каков мог быть ее ответ.

«Доброе утро, как многие из вас знают, меня зовут Эмма, и я веду сессии по вторникам и четвергам. Сегодня я хотела бы посвятить время групповым упражнениям, но перед этим давайте познакомимся с новичками и своей поддержкой поможем им в их пути к выздоровлению». После этого последовали неуверенные аплодисменты, и Эмма, женщина лет тридцати с огненно-рыжими волосами и слишком розовой помадой, окинула взглядом нашу небольшую группу, состоящую из девяти человек. «Пожалуйста, поднимите руку те, кто сегодня присутствует на встрече впервые». – Сказав это, она перевела взгляд на присутствующих, перебирая одного за другим, и в конечном итоге остановившись на мне. Я не поднял руку, но она продолжала пристально смотреть на меня, не оставляя мне особого выбора. Ее любезное введение казалось не более, чем формальностью, за которой стоял четкий план, не зависящий от поднятых рук и личных намерений. Я знал, что мне придется что-то сказать, и это не придавало спокойствия и уж тем более ощущения поддержки.

«Меня зовут Патрик», – тихо произнес я и тут же замолчал, смутившись от сухости и тонкости собственного голоса. Эмма все еще в упор глядела на меня, наклонившись вперед и опершись подбородком о руку, стоящую локтем на колене, прикрытом длинной шерстяной юбкой. «Я нахожусь здесь со вчерашнего дня. Мне 32 года, и я работаю менеджером по инвестициям в „Маркс-банке“», – добавил я, не зная, что именно она хотела услышать.

«Давайте вместе поприветствуем Патрика в наших рядах», – произнесла Эмма, и за ее словами последовало несколько хлопков в ладоши, которые нашли слабый отклик среди аудитории. После того, как звук неловких аплодисментов растворился в тяжелом воздухе комнаты, она продолжила: «Спасибо, Патрик. Теперь, пожалуйста, коротко расскажи нам, почему ты здесь. Конечно, если ты готов с нами этим поделиться». Что-то подсказывало мне, что я вновь был не в той позиции, в которой мог выбирать. Скорее всего фраза «если ты готов» была не более, чем вежливостью, а, может, и стандартным выражением, лишь частью истертого до дыр сценария.