Сторонники новой теории экономического роста и другие ученые иногда заявляют, что ими был сделан первый шаг к созданию общей теории экономических систем, однако сколько-нибудь приемлемой общей теории пока не появилось. В отсутствие единой теории экономических систем – теории, которая объясняла бы, как работают различные экономические системы, как они вписываются в более широкую социальную систему и как их внутренняя динамика создает пути развития с течением времени – общественные науки полагаются на специализированные теории. Каждая из таких специализированных теорий имеет свою сферу компетенции, сравнительные преимущества при анализе определенного круга вопросов на определенном аналитическом уровне. Интеллектуальная история теории экономического роста (изложенная в главе 1), так же как и история развития других направлений науки, показывает, что ученые склонны применять свои любимые теории не только в рамках сферы своей компетенции, но и вне ее. По общему признанию сферы компетенции обнаруживаются методом проб и ошибок при проверке теорий в новых областях, однако на практике ученые иногда ослеплены своими любимыми теориями или действуют в своей собственной системе координат.

Представители общественных наук иногда делают экстравагантные заявления о своих областях исследований, например о том, что (а) их теории и методы имеют универсальное применение, (б) сфера компетенции их теорий включает все вопросы, заслуживающие рассмотрения (примером является экономическая теория) и, в крайнем случае, (в) что именно их способы моделирования проблем являются единственно правильным научным подходом. Другие способы моделирования не должны применяться до того момента, пока ученые не смогут их четко сформулировать соответствующим образом[31]. В конце 1980-х годов, когда в Евразии потерпели крах экономики советского типа, одна или несколько из этих трех точек зрения побудили экономистов, представляющих главенствующее направление экономической теории, поспешить с советами о переходе от социализма к рыночной экономике. Не располагая теорией экономических трансформаций и игнорируя политические и социальные движущие силы, эти эксперты уверенно давали советы о том, как построить рыночную систему, полагаясь на теории, которые изначально были созданы для анализа рыночного обмена в условиях надежных исключительных имущественных прав и стабильных ожиданий (Stiglitz 1999).

В своем исследовании социальных институтов и функционирования экономики я придерживаюсь многодисциплинарного подхода, связанного с новой институциональной экономической теорией, и ограничиваю себя аргументами, построенными на принятии индивидуальных решений и их последствий (методологический индивидуализм). Полагаясь на экономическую теорию, дополнительно я заимствую теории, взгляды и результаты эмпирических исследований из других областей, например из политологии, социологии, антропологии, истории, права и когнитивистики.

Строгая методология теории рационального выбора, стандарту которого следует экономическая теория, лучше всего работает, когда условия выбора стабильны, структурированы и повторяются – например, когда люди совершают покупки для удовлетворения своих повседневных потребностей (Clark 1998). Однако решения о фундаментальных изменениях или реформах экономических и политических механизмов и систем базируются на более неопределенных основаниях, чем решения домашних хозяйств или обыденные решения бизнеса. Имея дело с социальными системами или физическим миром, акторы обычно не в полной мере понимают соответствующие причинно-следственные связи и могут даже не знать о всех возможных вариантах выбора[32]. Мой подход к такой двусмысленности или неопределенности заключается в предположении о том, что акторы в размышлениях полагаются на простые и неполные (ментальные) модели их физической и социальной среды, но затем действуют рационально, с их собственной точки зрения[33]. Социальные модели используются для анализа и оценки социальных структур.

Как мы увидели в главе 1, после окончания Второй мировой войны, в процессе эволюции теории роста была выдвинута одна объединяющая тема: интенсивный экономический рост за последние 200–250 лет лучше всего объясняется открытием и применением новых знаний. Более того, известные теоретики прошлого, начиная с Карла Маркса и заканчивая Йозефом Шумпетером, каждый в своем собственном стиле, считали новые знания двигателем роста, как и современные специалисты в области истории экономики (Mokyr 1990). Что касается возникновения новых революционных технологий производства, то исторические данные показывают, что они появлялись в небольшом количестве стран, причем лидирующая позиция периодически переходила от одной страны к другой (Mokyr 1990)[34].

Обычно экономическая теория классифицирует новые знания как общественное благо. По определению, чистое общественное благо немедленно и свободно становится общедоступным, однако эти (предполагаемые) свойства знаний наталкивают на основную головоломку, которую мы пытаемся разрешить в этом исследовании: какие факторы препятствуют доступу бедных стран к уже имеющимся мировым знаниям, а также модернизации их производственных технологий? Рассмотрим относительно бедную страну j. В данной стране потенциально максимальный выпуск на душу населения, y_j*, является функцией от текущего состояния мировых знаний, W*. Это можно записать как y_j* = W*. Если фактический выпуск страны j составляет только y_j, а y_j* > y_j, то мы явно наблюдаем случай, когда y_j = f(W_j), при W* > W_j. Другими словами, j использует доступные мировые знания лишь частично. Когда y_j* > y_j, нам необходимо больше знать о факторах, определяющих желание и способность страны поглощать, адаптировать и применять соответствующие производственные технологии из общего запаса знаний. Нам необходимо узнать, как определяется W.[35]

Мой ответ заключается в том, что y_j – выпуск на душу населения в стране j, зависит от способности страны j к внедрению двух дополнительных типов технологий: социальных технологий и производственных технологий. Ниже в данной главе я определю ключевые концепции, использованные в этом исследовании, но сейчас я просто подчеркну, что социальные технологии описывают методы или механизмы, тогда как социальные институты создают модели поведения. Технологии производства описывают методы трансформации факторов производства в выпуск, однако производственные процессы эффективны только при наличии подходящей институциональной структуры. Технологии производства относительно хорошо переходят из страны в страну (как чистое общественное благо), однако задача переноса социальных институтов более сложна (см. главу 11). В рамках экономической теории, теория роста была практически полностью сосредоточена на технологиях производства, за исключением редких упоминаний о социальных технологиях, институтах и организациях, например при введении монополистической конкуренции.

В данном исследовании я утверждаю, что:

1. Социальные и физические технологии дополняют друг друга: для эффективного функционирования технологии производства нуждаются в поддержке соответствующих социальных институтов (или одной из нескольких совместимых институциональных структур).