Оля действительно была очень миловидна, ее энергетика была схожа с ароматной пеной – мягкой, воздушной, бездумной и вполне очевидной в своем предназначении. Мы обменялись поздравлениями – я улыбку немного натягивала, у Оли же это получалось естественно и до наивности искренне: она и впрямь верила в то, что это ее день и всех женщин, что этот день должен пахнуть косметикой, воздух – наполнен комплиментами, и каждый мужчина на Земле вдруг очень четко осознает, насколько важна для него та или иная женщина, да и вообще весь наш славный женский род. А я вот от всей души рада за продавцов цветочных лавок – вот кто воистину влюблен в этот день, кого восьмое марта приводит в экстаз – так приятно смотреть на таких счастливых сотрудников рынка, хоть запах селедки с орхидеями еще более специфичен, зато он наполнен счастьем их обладателей.

Вот и мне с Олей Романыч вручил по букетику, красивому такому, если на секундочку представить, что Романыч не мой начальник, а парень, и что он подарил бы мне такой букет, да еще не на Восьмое марта, а просто так, я была бы очень тронута. Сейчас я тоже тронута, но не очень. Цветы я ожидала, вопрос лишь заключался в том, красивый будет букет или нет, от этого зависел результат вчерашней проверки, так что я еще раз поздравила Олю, а она кокетливо и понимающе кивнула мне в ответ. Это, наверное, ее идеальная позиция, стоять вот так с букетом и слушать поздравления – настолько гармонично она смотрелась, поставив ножки в пятую позицию, немного приспустив голову, предварительно держа ее очень высоко, высказывая слова благодарности в ответ, закрывая глаза, принюхиваясь к аромату цветов и как бы говоря окружающим: «Я уверена, что кто-нибудь из вас ну очень хочет запечатлеть на фотоаппарат это душещипательный момент, это же прекрасно, и я прекрасна». Я уже подумала кинуться спрашивать про фотоаппарат, но прикусила язык, ведь как-никак это и мой день, у меня тоже есть цветы, и если вдруг кто-нибудь захочет запечатлеть какой-нибудь момент, то я, скорее всего, буду одним из людей на снимке, нежели тем, кто его сделает.

Так, не торопясь, прошел день, нас поздравили все, мы получили небольшие сувенирчики, я слышала, как Оля спрашивала Костика о Мише, где он и почему не пришел, но тот не знал, что ей ответить.

Где-то около пяти вечера в том же гараже наша команда из шести человек устроила маленький корпоративчик: была бутылка шампанского, вино, сыр, конфеты – за несколько лет наши мужчины выучили меню наизусть, они старались быть джентльменами; у меня создавалось впечатление, что я снова попала в начальные классы школы, настолько все было наигранно, но все знали, что это за игра, и играли в нее с удовольствием, у каждого была своя роль, и каждый старался исполнить ее на пятерочку.

За воротами было полно людей, мы постоянно принимали поздравления от прохожих: гараж не закрытое заведение, если ворота открыты – это просто навес, хоть и обогреваемый, плюс ко всему нас согревало еще и шампанское. Поэтому когда вошли двое мужчин, никто не придал этому особого значения; они сдержанно поздравили нас с праздником и попросили начальника, Романыч отозвался, и они отошли в сторону для приватного разговора. Я спросила у Оли, кто это, она ответила, что видит их впервые, и мы продолжили празднование, время уже подходило к восьми, и я засобиралась домой. Все уже было съедено и выпито, все разговоры выговорены, когда Романыч вместе с теми мужчинами вошли внутрь и попросили нас всех подойти к ним.

Начальник молчал, тишина продлилась около 30 секунд, а затем один из мужчин прервал тишину и представился следователем, потом второй – одного звали Павел, другого Александр, они оба были сотрудниками полиции. Коротко и четко они сообщили, что случилась трагедия, но о чем идет речь именно, умолчали, они только сказали, что им нужно с нами побеседовать. В комнате были только я, Оля, Костик и двое других сотрудников. Со мной и Олей побеседовали в первую очередь. Она все не могла успокоиться: «Что случилось, о чем речь, в чем дело?» – а я говорила, чтоб она набралась терпения, скоро все узнаем. Дух праздника куда-то исчез, но люди все же не понимали, что за беда приключилась и стоит ли из-за этого грустить, или, может, они должны что-либо предпринимать или эвакуироваться – тайна будоражила присутствующие умы. Когда мы с Павлом отошли в сторонку, он сразу же посоветовал мне не нервничать, сказал, что это всего лишь стандартная процедура, так нужно, сообщил, что они знают о вчерашней проверке и попросил, рассказать все о том дне с самого начала. Я спросила:

– Что все-таки случилось?

Павел поднял на меня глаза, создавая волнистые складки на своем лбу, его рот издал чмокающий звук, я думаю, используя щеку, втягивая воздух через боковые зубы – сделал он это довольно ловко, мне показалось это его профессиональной привычкой. Именно такими привычками, по-моему, должен обладать человек, расследующий что-либо. Так же спокойно и медленно он перевел свои глаза обратно в блокнот, нашел нужное место, от которого я оторвала его своим вопросом, и продолжил, игнорируя его:

– Теперь давайте по порядку: кто первый пришел на работу вчера? – он задал этот вопрос, не отрываясь от своего блокнота, не стал смотреть в мои глаза, пытаясь понять, лгу я или говорю правду, он прозвучал так, будто я должна заполнить анкету перед тем, как меня возьмут на работу, это меня немного успокоило.

Переносясь во вчерашний день, я вспомнила, что пришла на работу самая первая:

– Я открыла гаражи, у меня есть ключ, мне Борис Романович сам его выдал, не нужно было? – лепетала я.

Павел опять поднял голову, склоняя ее на бок и заглядывая в мои глаза, спросил:

– Почему вы считаете, что этого не нужно было делать?

Я была озадачена:

– Я не считаю, просто вы спросили, и я подумала… – после этого я замолчала. Павел переспросил:

– Так вы говорите, что у вас есть ключи от гаража, так?

– Так, – подтвердила я.

– У кого еще, кроме вас, есть ключи? – поинтересовался сотрудник полиции.

– У Бориса Романовича, конечно, у меня… – я задумалась, Павел перебил меня и задал следующий вопрос:

– А у Михаила были ключи, вы знаете такого?

– Да, да, у Миши были, то есть… – Павел опять перебил меня, и снова задал вопрос:

– Почему вы умолчали сразу?

– Я не умалчивала, просто вспоминала, а почему были, он что их потерял? – прокомментировала я вопрос нашей родимой полиции.

– Хм, вы не заметили ничего необычного, что-то особенное не запомнилось вам со вчерашнего дня? – снова проигнорировал мой вопрос следователь, но я ответила:

– Ничего особенного, я пришла, начала раскладывать технику, сопоставлять с документацией, вскоре пришла Оля, за ней сразу Миша и Костик и остальные, немного позже пришел начальник, было много работы, я даже чуть не сломала шею, пошатнувшись на лестнице, но Миша вовремя подоспел, после обеда он уехал, к вечеру мы закончили, и я ушла домой.

– Какие отношения вас связывают с Михаилом? – задал следующий вопрос Павел.

– Нормальные, какие нас могут связывать отношения… – еле заметно возмутилась я. – Он просто вовремя среагировал и поймал меня, ничего особенного, – продолжала я бурчать.

– Хорошо, может быть, у кого-либо другого из сотрудников были с ним романтические отношения? – Павел продолжал расспрашивать меня о Мише.

– Думаю, нет, у него ведь семья… Я ничего об этом не знаю, а в чем собственно дело? – постепенно я стала недоумевать от того, к чему ведет этот человек, но он снова проигнорировал мои эмоции и задал следующий вопрос.

– Мы уже заканчиваем, но перед эти скажите, пожалуйста, знаете ли вы, когда и куда уехал Михаил, и с кем и когда конкретно вы видели его в последний раз?

В этот момент я услышала громкий возглас «О, Боже!», повернулась туда, откуда доносился звук, увидела лицо Оли, исполненное ужасом, и произнесла:

– Что за черт?!

Меня тут же отвлек следователь и попросил ответить на вопрос, который задал мне ранее, я согласилась: