В дверь позвонили. Василиса Аркадьевна поднялась, остановив меня царственным жестом:

– Сиди! Я сама. Ты же опять в глазок не посмотришь.

Через секунду она буквально ворвалась обратно с безумным выражением лица и громко прошептала:

– Господи, это она! Куда мне спрятаться?!

Я ничего не поняла.

– Кто она?

– Та кикимора из санатория! Из-за которой меня чуть не уволили. Ты меня не видела и вообще – меня здесь не было!

Бабушка скрылась в соседней комнате, шикнув на прощанье:

– Чего застыла, открывай!

– Зачем?

Она с недовольным видом выглянула из-за двери:

– Как зачем?! Такой шанс узнать, что у нее на уме, и избавить меня от неприятностей!

Я нахмурилась, сложив два плюс два:

– Так этот визит – твоих рук дело?

Она нервно передернула плечами.

– Я же рассказывала, что предлагала ей навестить тебя еще в начале нашего, гм… конфликта. Тогда она, мягко говоря, отказалась, а теперь, наверное, передумала. К тому же я попросила кое-кого в санатории порекомендовать твои услуги. Ну чего стоишь – открывай!

Звонок продолжал настойчиво тренькать. Бабушка повелительно указала на входную дверь и скрылась из вида.

Я неохотно поплелась в прихожую. Все мысли занимало случившееся с Валей, встречаться с незваной гостьей не хотелось.

За дверью стояла элегантная молодая женщина с огромными глазами цвета самых синих васильков и коротко стриженными черными волосами. На ней были обычные серые джинсы и голубая водолазка. Образ дополняли минимум косметики, тонкая цепочка и пара неброских колечек на руке.

Портрет, нарисованный бабушкой, настолько не совпадал с действительностью, что я не смогла скрыть удивления. Неужели это и есть та самая злобная, усыпанная бриллиантами «кикимора»? А может, родственница обозналась? Хотя со зрением у бабули до сих пор все было в порядке.

– Добрый день, вы ко мне?

– Да, если вы – та самая Злата. – В ее голосе проскользнуло плохо скрываемое пренебрежение. – Мне говорили о ваших гм… неординарных способностях.

– Да, я о них тоже наслышана. Входите.

Девушка переступила порог и оценивающе осмотрелась.

Я провела ее на кухню.

– Присаживайтесь. Чем могу помочь?

Она долго приглядывалась к простому деревянному стулу, прежде чем соизволила величественно опуститься на самый его краешек.

– Сначала проясним ситуацию. Я не собираюсь платить за дешевые фокусы вроде карточных гаданий. Вы должны доказать мне свои способности. Расскажите о моем прошлом. – С каждым словом пренебрежение стремительно перерастало в надменность.

Увы, бабушка не ошиблась – точно кикимора.

Ладно, сама напросилась. У таких особ прошлое скучным не бывает. И в транс входить не придется – она не из тех, кто может долго контролировать мысли и эмоции.

– Вообще-то я никому ничего не должна, но если настаиваете… дайте руку.

Она осторожно протянула ухоженную ладонь с красивым акриловым маникюром. На хорошеньком лице обозначилось скептическое выражение.

Теперь понятно, зачем она так неброско вырядилась – меня проверяет. Ладно, приступим…

На третьем имени, с описанием подробностей последней, кстати, совсем недавней романтической встречи, она сдалась и резко отдернула руку. Вероятно, это далеко не полный список. Неужели муж не догадывается?

– Доказательства приняты?

Она ничуть не смутилась, только выражение лица стало еще более неприятным и надменным.

– Допустим. Но ты никому ничего не скажешь, дорогуша. Собирайся, поехали!

Я поморщилась. Не люблю фамильярность, поэтому ответила тем же:

– Когда это мы успели перейти на «ты»? Никуда я с тобой не поеду – другие планы, извини, дорогуша.

В синих глазах сверкнуло такое! Женщина стала похожа на пантеру, приготовившуюся сбить жертву одним прыжком. Не прыгнула и даже не зарычала. Напротив, назвала очень симпатичную круглую цифру и достала из сумочки несколько купюр приятного зеленоватого цвета.

– Это задаток. Если поможешь моей дочери, получишь остальное.

Не спрашивая разрешения, она закурила и нервно продолжила:

– Физической причины ее болезни врачи не находят, считают – проблема психологического характера. Какая-то травма, пережитая в детстве. Ты сможешь это увидеть?

Я пересчитала деньги. Неплохо – и на холодильник хватит, и на квартплату останется. И это только задаток.

– Попробую.

– И не вздумай меня шантажировать. – Металлические нотки в высоком голосе неприятно резанули слух, вызвав ассоциации с Громовым. – Мужа моя личная жизнь давно не интересует, но он человек известный – огласки не допустит, тебе же хуже придется. Теперь поедешь?

– Да, планы изменились. Я такая непостоянная.

Деньги я убрала и в случае неудачи возвращать не собиралась. Это плата за расход энергии, а ее, похоже, придется потратить немало.

Уже выходя из квартиры, я поймала себя на мысли, что чего-то не хватает.

Ах да, непривычная тишина. Никаких звуков ремонта с момента моего возвращения из морга. Что бы это значило? Неужели закончили?!

Она не была похожа на болезненного, с детства скитающегося по больницам подростка. Да и вообще на подростка не походила. Слишком серьезный взгляд – обреченный и смиренный одновременно. И никаких признаков вызывающего бунтарства, свойственного переходному возрасту. Здоровый румянец на щеках и крепко сбитое, но еще не начавшее преображаться в женские округлости тело двенадцатилетней девочки с этим взглядом совсем не вязались.

Она сидела посреди разобранной постели в ярко-розовой пижаме и разглядывала меня. Без страха, без интереса, без доверия. Привыкла, что родители постоянно приводят новых лекарей. Приводят, но… ничего не меняется.

Мама (по дороге выяснилось, что ее зовут Алина Шолохова) присела рядом с девочкой и стала что-то тихо ей шептать. Надменное выражение мгновенно исчезло с ее лица. Холеные ладони нежно перебирали спутанные локоны девочки, голос звучал мягко и ласково. Поразительно, как любовь преображает самого неприятного человека.

Наконец меня пригласили подойти. Алина пересела в кресло у окна.

– Я останусь. Можешь начинать.

– Привет, Галя, меня зовут Злата. – Я присела рядом с девочкой.

Она машинально отодвинулась и тихо спросила:

– Это из-за волос?

– Что?

– У вас волосы золотые.

– А… да, из-за них. – Не объяснять же ей, что имя ненастоящее. – Я попробую выяснить, что с тобой происходит. Хорошо?

В карих глазах мелькнула настороженность, девочка напряглась и тихо уточнила:

– Как?

– Просто подержу тебя за руку.

Она невесело улыбнулась:

– Ясно, вы тоже экстрасенс. Меня уже осматривали несколько…

Мне вдруг стало неловко от этих слов, вернее, от того, каким тоном они были сказаны. Мол, делайте что хотите, я привыкла, и не расстраивайтесь, когда ничего не получится.

А вдруг действительно не получится? Я ведь уже сканировала организм Гали с бабушкиной подачи. И ничего необычного ни в физиологии, ни в психологии тогда не заметила. Почему сейчас должно получиться?

Ладно, отступать поздно, да и некуда.

Я напомнила Алине о времени (надеюсь, ей хватит если не человеколюбия, то благоразумия вывести меня из транса) и взяла теплую руку девочки в свои ладони…

Самый верный путь выяснить причину приступов – вернуться в момент последнего, именно это я и сделала, слившись с сознанием девочки.

Вечер, палата в санатории – эта самая. Галя читает книгу «Гарри Поттер и кубок огня». Открывается дверь, входит моя бабушка в форменном белом халате. Она принесла градусник. Подходит ближе, передает девочке. Галя берет градусник, поднимает глаза. Взгляд скользит по лицу бабушки, по ее халату, цепляется за бейдж с именем, и сознание ребенка начинает стремительно тонуть в нахлынувшем потоке дикого животного страха. Дальше – темнота, невнятные крики (чьи – непонятно, слов не разобрать) и уже привычная боль от сдавившей шею удавки. Пальцы цепляются за что-то холодное, вероятно, резиновое, пытаясь освободиться – тщетно. Воздуха в легких почти не осталось, сознание уплывает, я падаю. Последняя деталь, выхваченная из той реальности угасающим взглядом: лежащий на полу белый медицинский халат и бейдж с именем «Василиса Зайцева»…