Вечером, уже в сумерках, встали на привал рядом с почти исчезнувшей дорожкой на участке среди более редких деревьев, почти без травы и со старым кострищем и с ручейком неподалёку. Ветронка, такая у неё должность, опустила штанины бриджей, плотно затянув ремешки вокруг верхушек протезов, быстро нарубила сухих сучьев своим тесаком, развела костёр, куря свою бесящую нас трубку, обшарила ближайшие кусты и клочки травы, задавила своими стальными ногами несколько здоровенных насекомых и похожих на скорпионов тварей. Перекусывая всухомятку поставила палатку, заползла в неё, и уже засыпая, пробормотала:

– Первые четыре часа караул Романны, потом четыре часа Талыч, потом Саныч.

Мы переглянулись. Полное рассогласование. Во время езды девица много раз повторила, что всюду враги и хищники, а теперь ей плевать на костёр, демаскирующий нас на километр, не меньше! И ни оружия нам не выдала, ни… ничего!

Романна заползла в палатку, заботливо укутала девочку в тонкое одеяло, и спросила как раз про скрытность ночлега и оружие. Уже спавшая Бенка неожиданно пробормотала:

– Да похрен. Если кто выследил, то нам по-любому конец.

Про ужин нашей невероятной командирши кашей из котелка речи не было. Хотя и каша не сразу появилась. Талыч повар, а не лесной шашлычник, как он возмущённо бормотал, кидая в котелок крупы, какие-то специи и вяленое мясо. И мы все тревожно смотрели по сторонам. Но красиво! Дикая природа, хоть её и не видно. Усыпанное звёздами небо. Луна. Млечный Путь, только вид, получается, с другого конца, ну наверняка наша галактика. И не верится, что мы в далёком-далёком будущем и на далёкой-далёкой планете… Ну хоть не в далёкой-далёкой галактике, это успокаивает, ха.

В круг света от костра заполз какой-то скорпион. Романна сдержалась не вопить. А потом хотела веточкой его подальше откинуть, запретив нам давить. Да уж, глубоко вошедшее в ветку жало, стекающая капелька яда и шустрая тварь изменили её мнение. Я задавил гада.

Шорохи напрягают… А потом отдалённый рёв какой-то явно очень немаленькой твари уже не напрягает, а кровь леденит. Над нами пролетело что-то здоровенное.

Мы тоже вымотались. Я выскреб дно миски и отправился спать в палатку, вместе с Талычем. Тесно. И бедная Бенка стонет и вскрикивает во сне. Да уж. Она не сказала нам, как потеряла ноги, да и про себя пока помалкивала. Но жалко её просто до слёз. Маленькую грубиянку с вечной трубкой.

Меня растолкал Талыч, начал укладываться, бормоча:

– Твоя смена, Саныч, ха, повезло тебе с позывным… Там что-то огромное шарится вокруг. Но не подходит. Может костёр отпугивает? Я дрова из багги жёг, капец как страшно.

Да уж, порадовал. Я тоже услышал как подошло и отошло что-то размером явно не меньше хорошего быка. А может тигра. Но мы пока живы. Блин. Не так я представлял прекрасное светлое будущее. Вспоминал контракт. Но там без подробностей. Делать что скажут, без перенапрягов, с отпуском. Но про отпускные и безопасность не написали, и чрезмерные нагрузки понятие растяжимое. Молодцы вербовщики. Чёрт!

Я нашёл себе отвлечение. Дрова рубить не стал, чего шум поднимать, но остатки из багги в костёр покидал постепенно. И начал варить завтрак. Голодная девочка проснётся, а тут и каша вкусная. Перекусил и сам.

Начало светать. Из палатки выползла Бенка, волоча свой карабин. Постанывая от боли растёрла ноги в месте соединения плоти с железом – причём я заметил, что протезы не съёмные, и даже, когда открыла один, я увидел текущую в прозрачных трубках кровь. Но подвижность так себе, я решил, что кровь служит источником энергии, которой и не хватает.

А Бенка дрожащими руками набила трубку своей дрянью, жадно затянулась много раз, затем ей полегчало – неужели наркотик?! А она ещё достала из подсумочка шприц-тюбик с толстой иглой под колпачком, повертела в руках и убрала, решив пока не тратить. Жадно набросилась на кашу, даже попискивая и хлюпая. Благодарно посмотрела на меня красивыми серыми глазами, спохватилась, вытащила из кармашка рубашки очки, нацепила. Из другого кармашка достала табак, из отдельного мешочка добавила в трубку усиленную дозу обезболивающего и закурила. Боль у неё ушла. Прошептала:

– Дрова я не организовала вечером… Вымоталась. Надо такое прекращать. Мы в Опасных Землях. Буду спать днём немного. И горячую еду надо днём организовывать. Но я хотела Полуближние Леса проскочить, там вражьих диверсантов обычно больше. Поохотиться надо.

– Что-то ночью шарилось вокруг лагеря – сказал, а может и доложил я, пытаясь привыкнуть, что эта тощая сопля наш командир, и что я теперь трапер, ну или солдат, пока тонкости неясны.

– Сейчас гляну, только умоюсь – пробормотала девчонка, осматривая окрестности, потом насторожилась, прошептала – Бинокль!

Я растерянно оглянулся в поисках бинокля, про который и не знал, а девица зашептала быстро:

– Не дёргайся, Саныч. Нас выслеживают! Кроки идут по нашим следам… Снайпер! Не шевелись, тогда есть шанс, что посмотрят и захотят перестрелять попозже, ибо издали на бегающих только патроны тратить. Ну я и дура! Но меня не видно было за палаткой.

Я не стал уточнять, почему она дура, хотя это просто эмоции. Но после слов про снайперов я и сам чуть не обделался. Жить-то хочется. И сразу вспомнилась шутка, что от снайпера бегать нельзя – умрёшь запыхавшимся. Блин, как остроумно!

Я взял миску, положил себе немного каши и начал есть. Выполняя первую боевую задачу. Живца! Ну или болвана, которым я впрочем и был.

А Бенка взяла свою берданку, проверила, что в стволе нет грязи, оттянула затвор, проверив патрон, который даже осмотрела. И скользнула в палатку. Потянулись секунды. Или минуты, или часы. Я не видел снайпера, как их, кроков, но я и не должен видеть…

Грохот выстрела совсем рядом, дым за палаткой. И двойной вскрик так отменно разбуженных коллег. После этого из палатки выскочила девчонка, на ходу выхватив патрон из перекрещивающих тельце лент, открыв затвор, поймав дымящуюся гильзу, воткнув новый заряд в берданку и вставив стрелянную гильзу в патронташ. Довольно быстро для её особенностей побежала, петляя, в кусты метрах в ста почти за задней стороной палатки, туда, откуда мы и приехали, на ходу и отстегнув кожаный ремешок, придерживающий револьвер в кобуре.

А из палатки выползли, тряся седыми головами мои коллеги, однополчане-новобранцы, Романна и Талыч.

Вернулась наша командирша минут через десять, весело насвистывая, вращая на мизинце тонкое большое разомкнутое золотое кольцо, с карабином за спиной. Весело прокричала:

– Это была снайперша кроков! Невероятно! И мой регистратор заснял всё! – она указала на большую заколку надо лбом – А это пятьсот дублонов! Ну если живой вернусь. Фантастика! Там остались её следы, кровь, мозги, и носовое кольцо я нашла, по нему и определила, что это девка была, а не более дешёвый парень. Жаль, винтовку помощник унёс, вместе с её телом… Но почему мне так повезло?.. Аааа! Она решила, что это лагерь совсем лохов, и безоружных, хотя так и есть, решила подкрасться, чтобы перещёлкать вблизи, а меня запах каши разбудил. Ну а зрение у обезьян лучше чем у крокодилов! Да чего там, лучше чем у всех! Наверно. Вот слух и обоняние у нас подкачали. Берите топор в кузове багги, классное название, и бегите дрова рубить! Быстро и немного, потом нормально заготовим и воду в баки зальём! И надо багги раскочегарить, а то если кроков не двое было, то скоро нам плохо станет… А ночью шарился как его, ну типа трицератопс молодой. Хрень трёхрогая. Хотя больше на кабана похож. Сожрать может, но не решился. И правильно сделал, он вкусный, но арбалетом его не взять, а патроны на него тратить, да ещё когда большую часть мяса выкинуть пришлось бы…

Ого, как быстро я рубил дрова! А остатки костра Талыч затолкал в топку автомобиля, не успела Романна высыпать золу. Потом сворачивали палатку и собирали вещи.