Зал взрывается аплодисментами, и люди встают, когда она выходит из-за кулис студии. Тонкая, гибкая фигурка в форме Общины «Предел» – темный камуфляж, военные ботинки, левая рука в черной перчатке. Бионический протез, вроде бы. Софья весело смотрит по сторонам удивительными своими глазами, – после неоднократной лучевой терапии в юности, левый глаз полностью потерял пигмент, став почти белым, зато правый так и сохранил небесную голубизну, – улыбается и кланяется, благодаря за такую встречу. И спокойно садится на предложенное место.

Здесь, под ярким светом софитов отец Себастиан видит ее, как на ладони. Морщинки в углах улыбающихся глаз, глубокие складки у подрагивающих губ. Она улыбается все время, едва заметно. Улыбается ведущей, в ответ на ее откровенно глупые вопросы. Улыбается зрителям, нетерпеливо тянущимся к микрофону, когда оный попадает в зал. Улыбается своим далеким, волшебным мыслям. Здесь, если посчитать верно, ей далеко за шестьдесят, но на экране перед святым отцом женщина лет тридцати пяти, молодая, улыбчивая и полная сил. Это видео – первая из частей пазла, который мужчина пытается сложить уже который год. Кто же ты, Салемская? Почему тебя так прятали до твоей смерти и продолжают прятать после? Была ли она вообще, эта смерть?

Хранитель снова вглядывается в изображение на экране и виски сжимает нестерпимой болью. Кажется, еще миг – и на поверхность сознания поднимется что-то важное. Что-то, что может стать подсказкой. Однако, проходит еще секунда – и все исчезает.

Название вашей лаборатории – аббревиатура какого-то из препаратов, которые разрабатываются в ней сейчас? Мир скоро взорвется новой сенсационной находкой?

Ведущая назойлива, как муха и это вызывает раздражение. Какое право имеешь ты, накрахмаленный кусок пустоты, так разговаривать с Ней? Какое?

Однако, его наваждение все же отвечает, не сгоняя с лица все той же мягкой улыбки:

Нет, что вы! Это, и правда, аббревиатура, но зашифрованы в ней совсем не элементы и составы. Там имена, – она коротко смеется, склонив голову набок, – Там очень дорогие мне имена. Вернее позывные. Гостья, Второй, Док, Смайл. А цифры – дата моего появления в «Пределе». Восемнадцатого июля две тысячи двадцать третьего года произошло это грандиозное событие. Поэтому и 1807.

Эти люди – основатели Общины «Предел», верно? – заинтересованно подает голос один из приглашенных гостей, расположившийся на соседнем диванчике. Молодой парень с модно выбритыми висками и аккуратно собранными в хвост пепельными волосами заставляет священника улыбаться – грамотно и аккуратно строит предложения, внимательно слушает, и очень в тему задает вопросы.

Салемская вновь смеется, тихо и весело:

Это общеизвестный факт. Когда я пришла в «Предел», он еще не был «Пределом». Просто лагерь выживших, которые были намерены выживать и дальше. Я была полностью с ними в этом солидарна. – она вдруг круто повернулась и посмотрела в зал. Камера не развернулась следом, и оставалось только догадываться, кому в зале Софья так светло улыбалась. Один лишь миг удивительной эмоции – и она продолжает, словно не прерывалась вовсе, – Община появилась через десять лет, после того, как был найден «Ноозимт-454», первая адекватная, рабочая версия вакцины.

Мы напоминаем нашим зрителям о том, – затараторила ведущая, краснея от осознания важности момента, – Что именно с помощью препаратов серии «Ноозимт» была сперва локализована, а спустя несколько лет и полностью остановлена пандемия страшного вируса, едва не погубившего все население планеты. Все правильно?

Ведущая быстро повернула голову на гостью. И, сделав то же самое, отец Себастиан видит едва заметную гримасу отвращения на прежде спокойном лице.

Однако, Салемская сдержала себя в очередной раз, и ответ ее нейтрален и мягок:

Не стоит приписывать завершение эпидемиологического цикла одному лишь «Ноозимту», – она непонятно откуда знакомым жестом запустила руку в задорный ежик на голове и поморщилась, – Это длительная, сумасшедшая, невероятно тяжелая работа десятков людей. Ученый может создать препарат и научить его работать правильно. Но для этого требуется электричество, приборы, реагенты, в конце-концов, экспериментальные образцы. А еще ученые время от времени хотят есть и пить, нуждаются в тепле и воде для умывания, одежде и безопасности. И вот это… Именно это важно. За каждый день, когда лаборатории совершали прорыв, складывали голову люди. Живые люди! И то, что пандемию удалось прервать и заблокировать, в первую очередь заслуга тех, кто закрывал нас собой, и, ценой своей жизни, давал научному блоку еще немного времени…

Она вдруг резко сжала челюсть, отводя глаза. Стойкий оловянный солдатик, не выпускавший боль наружу. Секунда, другая – и в разноцветных глазах вновь тепло и улыбка. Ведущая краснеет, на секунду теряясь в словах, но вскоре вновь бодро тараторит что-то, обращаясь к одному из гостей. Святой отец не слушает ее трескотню. Он внимательно вглядывается в глаза Салемской. В них, на короткий миг, вспыхивают и гаснут едва заметные алые точки. И отец Себастиан точно знает – это не шутки физики с отразившим лучи софитов зрачком. Это нечто иное…

Дневник Сонькиных измышлений

(приписка ниже: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее! – А то, что убивает, делает нас мертвыми!» – Терри Пратчетт

Четвертый день новой жизни

Первая тренировка, назначенная Наставником на утро, прошла хреново. Вот прямо совсем хреново. Смайл, то ли не поверил в то, что Соньку можно угробить простой физкультурой, то ли решил проверить пределы моих сил, но, с утра пораньше, меня выгнали бегать, прыгать и акробатничать. Тут-то я и развернулась на полную катушку – сперва бежала, не останавливаясь, около часа, после чего просто шлепнулась на задницу в кювет. А затем, под занавес, при попытке выполнить "планку", вообще едва не потеряла сознание. И невероятно удивилась, увидев, как изрядно ошалел от подобного поведения куратор. Виду, конечно, особо не подал, но испугался явно. Смешной, а чего он ожидал-то?

В итоге, отношение к моим тренировкам поменялось, как и в целом к ритму жизни. ЛФК, белково-протеиновая диета, беговые нагрузки в умеренном режиме, стрельбища. Иногда чувствую себя скаковой лошадью, которую готовят к первым в жизни соревнованиям. Однако, это невероятно приятно – снова чувствовать себя живой, сильной и способной на все. Ну… Или почти на все.

А на следующий день Смайла забрали в рейд. Вернее, «забрали» – крайне неподходящее слово, учитывая его радость от всего происходящего. Впрочем, к их странному отношению касательно подобных мероприятий, я уже привыкла. Чем бы дитя не тешилось, главное, чтобы не на людях!

На время своего отсутствия, присмотреть за мелкой сонеподобной фигней Смайл попросил Гюрзу. Да-да, ту самую, от которой у меня сердце ребра выламывает, а мозги вверх тормашками переворачиваются. Даже тут подгадил, зараза чернявая!

Новая наставница довела меня до заикания в первые десять минут и не снижала планку все время, сколько ей было отведено меня мучить. Зато благодаря этой прелести неописуемой, я освоила новейшую технику голодания, когда под носом стоит и ароматно пахнет омлет с беконом – кусок при ней в горло не лез совершенно, бодание стен, которые не замечаешь и потерю ориентации в пространстве. А также, вопли о помощи с дерева, «бесшумное спотыкание» – попытки научить меня бесшумной ходьбе, – купание в озере головой с разгону и ползание в кустах кверху задом в поисках ножей, которые меня заставляли на бегу швырять в мишени. Несомненно, важные и полезные занятия, ага!

Хотя, благодаря Гюрзе я выяснила, что неплохо дружу с холодным метательным оружием. По крайней мере, лучше, чем с автоматом – на личной тренировочной полосе Первого и его Гюльчатай, я всего один раз застряла на дереве, вынимая нож из ствола и лишь пару раз полазила в кустах, разыскивая непокорную железяку.