И Любовь Ивановна снова всхлипнула, платком вытирая глаза.

– А где и с кем она была, сказала? – уточняю я.

– Я знала с кем, – утвердительно сообщает Соколовская. – Со Славиком.

– А это кто?

– Парень ее, – поясняет мама. – Учится с ней в университете, со старшего курса. Встречаются с полгода, серьезный такой мальчик. Я уже, когда Леночки долго не было, звонила ему, раз, потом второй, а он весь вечер и ночью не брал трубку. Сегодня утром набрала, телефон тоже отключен.

Вот так-то. Начинать следует точно с этого Славика.

– Адрес его у вас есть? – спросил я.

– Если бы…. Живет где-то в центре.

Ладно, разберёмся, думаю я.

– Любовь Ивановна. Просьба сейчас сообщить мне имена и фамилии, телефонные номера Леночкиных подруг, курс и группу, где она училась, в общем, всех, с кем дочь близко общалась. Фамилию этого Славика знаете?

Дальше Соколовская перечисляла круг знакомых Лены, а я записывал информацию, предполагая, сколько мне придется перелопатить, чтобы найти нужный след. Фамилию парня мать не знала, но зато нашла в телефонной книжке номер лучшей подруги, некой Кати Павлицкой. В общем, зацепимся.

– А насколько серьезные отношения были у вашей дочери с этим Славиком?

– Он Лене нравился, – признается Любовь Ивановна. – Славик за ней красиво ухаживал, но такого, чтобы она у него оставалась на ночь, никогда не было. Я не допустила бы.

– Фото дочери в полный рост у вас есть? На том, что вы принесли, только ее лицо. Нужно фото максимально качественное. Скорее всего, мы покажем его по телевидению и расклеим на досках объявлений.

– Да, конечно, – говорит Соколовская. – Я покажу вам семейный альбом, сами выберите, какое лучше подойдет.

– Если можно. А теперь, Любовь Ивановна, нужно составить заявление. Формальность, но только после нее мы можем объявлять розыск.

Мы оформили документ, и я объявляю, что женщина может идти домой. Прошу маму Лены успокоиться, набраться терпения и не прогнозировать беду заранее. Мало ли, почему дочь не пришла ночевать? Возможно, она уже собралась выезжать, но Славик в порыве чувств убедил ее подзадержаться, остаться на ночь, влюбленные выключили телефоны….

– Что вы, – резко отреагировала Соколовская. – Я Леночку строго воспитывала. Она росла скромной, не такой, как современные девушки. Остаться спать у парня, и при этом мне ничего не объяснить, такого быть не могло.

– Может, она знала вашу реакцию, и просто опасалась, что вы запретите ей, – предположил я.

– Саша, ну вы же не маленький, – упрекнула меня Соколовская, и ее глаза снова наполнились влагой. – У вас мама есть?

Я киваю головой, и мне становится неловко перед этой женщиной.

– Если бы вы сказали, что едете домой, а потом исчезли, ваша мама бы не переживала? Вы думаете, Леночка не понимала, что со мной будет, если ее нет, а телефон отключен, только бы ее мальчику было хорошо? Я растила Лену одна, без отца, и кроме доченьки у меня никого нет. Она жалела свою мать, – взволнованно проговорила Соколовская.

– Извините, Любовь Ивановна, но мы должны проверять все версии, – признался я.

– Понимаю, – обреченным голосом согласилась мама девушки. – Пожалуйста, найдите ее.

– Обязательно найдем, – обещаю Соколовской выполнить свой долг, сообщить любую информацию о местонахождении дочери, как только что-то выясню, и прощаюсь. Мозг раздваивается между двумя делами – отыскать некоего Славика и закончить допрос Колохатько. Исчезнувшая девушка и исчезнувшие картины. И то, и другое для нас, сыщиков – смысл нашей работы. А богинями пусть занимаются религиеведы.

И я выхожу в коридор, чтобы пригласить одного такого. Аристарха по-прежнему нет, нет его и в холле, и я набираю мобильный номер. Длинные гудки оставляют меня без ответа. На что переключился профессор, если не берет трубку? Сам же торопил меня с допросом.

– Серега, – обращаюсь я к дежурному. – У меня тут заявитель был с утра. Подскажи, давно он ушел?

– Этот старик? – и Серега, сообразив, о ком я, сразу повеселел. – Так забрали его.

– Куда? – недоуменно переспросил я.

– Куда положено, – четко сообщает дежурный с ухмылкой на лице. – Пока ты ходил к шефу, а потом занимался этой мамой, приехала «скорая», вышли крепкие ребята в халатах – и привет. Забрали твоего деда в «дурку», – и было видно, с каким удовольствием Серега объявляет мне данную новость. – Тебе Мостицкий объяснял, что он псих? А ты не верил.

Ноги становятся как ватные, а волна разочарования проходит по всему телу, от мозга до пяток. Чувствую себя школьником, натупившим с детской задачкой. Вот так-то.

– Он ждал тебя здесь, нервно крутился, как тут врач и санитары заходят. Берут под руки и объясняют мне, что это душевно больной, убежавший из психиатрической клиники. Извиняются за беспокойство, но хорошо, что нашли. В общем, не парься. Потерял время, бывает.

Сергей больше проработал в органах и понимает мое состояние.

– Говорю, не бери в голову, – успокаивает он. – Этих пенсионеров половина сумасшедших, поверь мне. А если разобраться, то не пенсионеров, а вообще всех. Мне такие заявления приносили, что этот твой тип с Луной просто курит в сторонке. Однажды бабуля пришла сообщить, что инопланетяне под видом тараканов вторглись в ее квартиру с целью перемещения ее, бабки, в параллельный мир. Повторяю тебе, психов хватает. Время такое.

Связь инопланетных тараканов и времени в Серегином выводе могла бы развеселить любого, но мне было не до смеха.

– А профессор? – все же хочу расспросить я. – Что, так вот взял и ушел с ними?

– Возмущался, конечно, но кто его спрашивал. Погрузили в «скорую» и увезли. Видишь, медицина работает, а то любим говорить, что психов вообще перестали лечить, – резюмирует Серега и решает подколоть меня напоследок. – Не переживай. Подлечится, еще раз придет.

Вот тебе и Конечное Затмение. И чего я так зацепился за этого Колохатько? Нормальный человек слушал бы о ритуале, богине Луны и всемирной угрозе от неизвестного типа с улицы? Век живи – век учись.

Другая поговорка не пришла в голову, и я, чтобы не расстроиться окончательно, полностью переключаюсь на дело Соколовской. Знаю, это совсем другая ситуация. Речь идет не о мифической богине, а о живой девушке. Нужно действовать по горячим следам, и первый, кто стоит в цепочке – парень по имени Славик. Мобильник его по-прежнему выключен. Пора бы проснуться, чувак, думаю я, обед уже, если ты еще дрыхнешь, конечно. Или ты тоже попал в беду? Связываюсь с подругой Лены, Катей Павлицкой, по телефону объясняю ситуацию и спрашиваю, не знает ли она местонахождение пропавшей. Отмечаю, что Катя расстроилась, и что у нее приятный мягкий голос.

Но Кате известно то же, что и мне от Соколовской-старшей. Вечер Лена собиралась провести со своим парнем, у того уехали родители, его квартира была свободна, и он пригласил девушку к себе домой. Больше Катя подружку не видела и не слышала, зато сообщила мне фамилию парня, а также курс и группу, где он учился – то, что пока мне нужно. Спасибо, Катюша. Далее быстро выясняю адрес Славика Недельского через университет. Что ж, поехали.

Из небедной семьи этот Славик, отмечаю я, подъехав к его дому, элитному новострою в центре столицы. Поднимаюсь на нужный этаж и звоню в нужную дверь. Никто не открывает, и я решаю спуститься вниз, уточнить у консьержки. Расспрос начинается с предъявленного удостоверения.

– Сегодня не спускался, – растерянно отвечает женщина на вопрос, когда она в последний раз видела Славика.

– А вчера?

– Вчера была не моя смена.

– Дайте мне телефонный номер вчерашнего консьержа.

Связываюсь со сменщицей. Та подтвердила, что Славик приходил домой со своей девушкой, но обратно никто не выходил. Смену она передала в восемь утра. Ясненько. Остается подняться обратно, к квартире Недельского.

Когда мне надоело звонить, я стал лупить ногами в дверь.

– Откройте, полиция! – громко потребовал я. Наконец, ожидаемое случилось. За дверью послышалось отдаленное шевеление и звук неторопливых, направленных ко мне шагов.