– Трезвый не похож, а пьяный способен на все, – твердит Кольцов.

Я все же пытаюсь найти варианты.

– А если она еще жива и находится у него? – вслух рассуждаю я. – В бессознательном состоянии.

– Ты квартиру осмотрел? – интересуется напарник, но ответ он знает.

– Нет.

– Эх ты, тютя, – реагирует Кольцов, явно готовый меня критиковать. – Может, она мертвая лежала у него в спальне. Или в ванной.

– Или в стиральной машинке. А может, расчлененная на куски в духовке? – раздраженно парирую я. Димка перегибает палку, точно. – Сам ты тютя! У меня ордера на обыск не было. А его попробуй получи, пока нет фактов.

– Ладно, – примирительно произносит Кольцов. – Обыскать квартиру ты не мог. Но еще не поздно это сделать. А ордер получим сразу после допроса этого «красавца». Уверен, что-то мы у него найдем.

Я тем временем заглядываю в рабочий комп и нахожу в почте официальный ответ охранного агентства, объектом которого был дом Недельского.

– Охранное агентство подтверждает, что видеонаблюдение не работало в течение четырнадцати часов, – озвучиваю я ответ в электронном письме. – Как раз в то время, пока Соколовская была в гостях.

– А причина? – Кольцов соображает быстро.

– Указана как обрыв видеокабеля, – читаю я далее. Не странное ли совпадение?

– Этот тип Славик мог и кабель подрезать, – считает напарник. – Натворил делов, а потом решил замести следы. Видеозаписи нет, значит, нет доказательств, что девчонка осталась в квартире. На чем строить обвинение, если нет записей? Только на показаниях консьержек? Любой адвокат, нанятый этой мажористой семейкой, будет утверждать, что одна из них уходящую Соколовскую просто не заметила.

– Димка, да Недельский бухой был, – спорю я. – И консьержки не видели, как он спускался, а по другому кабель не перережешь.

– Позвонил кому-то, – упорно предполагает Кольцов. – Папочке-бизнесмену, например. Тот за час все и устроил. Кто надо приехал, и что надо сделал, лишь бы выпутать его сыночка. За «бабки» и не такие вещи проворачивали. Подумаешь, кабель подрезать.

Не спешу соглашаться, но мысленно должен признать, что рациональное зерно в версии Кольцова есть. Парень убил любимую девушку. Неужели все так просто?

И так мерзко. Снова представляю темное от горя лицо Любовь Ивановны, мамы Лены.

А дальше момент истины.

Допрос Недельского.

Еще перед тем, как в дверь постучали, Кольцов предложил.

– Будем колоть этого мажора. Саня, играем в хорошего и плохого мента. Ты хороший, я – плохой. Ок?

Ок.

– Только не перегибай, – прошу я напарника. – Может он, трезвый, скажет что-то вразумительно полезное. А передавишь – замкнется.

– Как замкнется, так и разомкнется. Поможем, – уверенно ответил Кольцов.

…. Он прошел в кабинет, совершенно не похожий на вчерашнего полупьяного тинэйджера. Мутный взгляд, который я запомнил день назад, сегодня был четкий, сосредоточенный.

И испуганный. Да-да, так мне показалось. Темные круги под глазами, открывавшие следы бессонницы, и он чем-то напомнил мне маму Соколовской. Чем? Причастностью к происшедшей беде, понимаю я.

– Можно?

– Присаживайтесь, – строго указываю я Недельскому на стул перед собой, настоящее «лобное место», и начинаю формальную часть допроса. Вскоре переходим к сути, и Славик повторяет вчерашнюю позицию: поссорились, куда ушла не знаю, ничего не предполагаю.

– Не слышу правдивого рассказа, – грозно вмешивается, наконец, наблюдавший до этого молча со стороны Кольцов.

– Какого правдивого? – дрожащим голосом переспросил Недельский.

– Дураком прикидываешься? – с нажимом проговаривает Димка. Сейчас начнется. – Как все было, рассказать нам не хочешь? Ну ладно.

Напарник приподнимается со стула, подходит вплотную к резко зажавшемуся Славику, и, как коршун над добычей, нависает над ним.

– Скажи лучше, дорогой мой друг, – добродушным тоном вопрошает Димка. Лицо напарника в этот момент, как для оперативника, необыкновенно доброе. – Ты куда тело спрятал?

– Не понимаю, о чем вы, – залепетал Славик. Его глаза налились краснотой, цвет лица стал еще бледней, а губы задергались. Парень явно нервничал.

– Тело Елены Соколовской, заявленной в розыск сутки назад…. – и тут Кольцов заорал допрашиваемому прямо в лицо. – Где девчонка?! Куда ты ее дел, сучонок?!

Кольцов отрабатывал программу, Славик закрутился на стуле, не понимая, на кого ему смотреть в миг такого давления – на меня или на Димку.

– Никуда… Ушла она. Честное слово, мы поругались…. Лена обиделась, сильно.

– На что? – давил Кольцов.

– Товарищ лейтенант, поверьте, я ее не трогал…. Я Леночку любил, – проговорил осипшим от нервов голосом Недельский.

– На что же тогда обиделась твоя любимая? – жестко уточняю я.

Допрашиваемый отвел взгляд в сторону.

– Мы сидели у меня дома…. И я захотел с ней…. Ну, вы поняли.

– Куда уж не понять, – ухмыльнулся Кольцов.

– Леночка была недотрогой…. У нас никогда не было секса…. Я так долго ухаживал.

– Что ж она тебе, такому ухажеру, не давала? – интересуюсь я.

– Лена очень закрепощенная, – нервно оправдывался Славик. Ему было неприятно рассказывать о своих интимных, а точнее об их отсутствии, отношениях с девушкой, но иного выхода в его положении не было. – Я думал, что в тот вечер смогу ее уговорить на это…. Не подумайте, что мне нужен был только секс.

– Конечно, – дразнящимся тоном отреагировал Кольцов. – Самые серьезные намерения.

Славик понурил голову.

– Я тогда обнял ее, полез…. сами поняли куда, а она отказала мне. Оттолкнула…. Заявила, что еще рано, что секса не будет, пока она не убедится в моих чувствах.

– И ты начал девочку насиловать, – продолжал жесткое давление Кольцов. – Решил, так сказать, убедить в своих чувствах.

– Что вы…. – забормотал допрашиваемый, а я прочитал в его глазах ужас. Почти мой ровесник, он явно первый раз в такой ситуации.

– Ага, – Кольцов тем временем ехал танком по распластавшемуся Славику. – Потащил в спальню, заломил руки, сорвал одежду…. Сильно она брыкалась? – и напарник буквально задышал в лицо трясущемуся Недельскому. Взгляд Димки был злой, но я знал, что он просто хочет додавить парня. – Напоминаю, чистосердечное признание смягчает вину.

Но тот, хоть и находился в полуобморочном состоянии, стоял на своем. Никакого чистосердечного.

– Почему вы мне не верите?.... Я обозвал ее старой девой… и еще по-другому.

– Ну и как же? – со злой иронией интересуюсь я.

Славик снова опустил глаза.

– Целкой-недотрогой…. Ленка психанула, сказала, что если мне нужно только это, то иду я лесом. Быстро собралась и ушла.

– Не хочешь признаваться. Готовься, чувак, загремишь по полной, – перешел к угрозам Кольцов. Закурил, взял продолжительную паузу, чтобы окончательно раскачать психику подозреваемого, а потом спокойно продолжил.

– Я тебе расскажу ваш сюжет. Посидели, выпили. Сначала попросил – отдаться по-хорошему, по любви. Получил от девочки отказ. Расстроился, выпил еще, разозлился, начал домогаться. От любви, конечно, кто ж спорит, – иронизирует напарник. – Изнасиловал Лену, а та пригрозила заявлением. Как же не хотелось тебе, несчастному, за такое сидеть. Попытался уговорить молчать, она послала тебя, захотела уйти, а ты решил ее остановить…. Каким способом ты убил Соколовскую?! Слышишь, отмороженный?! – и Кольцов снова перешел на крик.

Еще полчаса допроса, в котором Димка долбил мозг Славику, требуя признаться, переходил на угрозы, а Недельский лишь повторял сказанное.

– Я тебя ща отправлю в камеру к рецидивистам! – грозно вопил Кольцов. – Знаешь, как они любят таких мальчиков, как ты? Ты их любовь почувствуешь одним местом…

Славик почти плакал, но в убийстве девушки не сознавался. Я не вмешивался, а только наблюдал реакцию допрашиваемого, пытаясь сосканировать в его словах истину. Если Недельский – убийца Лены, то его выдержке позавидует отпетый уголовник.