Я потянула ее за руку и предложила уехать, но она отрицательно покачала головой. Потом наклонилась ко мне и сказала, что здесь «все супер», она будет еще танцевать, а я могу ее подождать, посидеть на диванчиках. Хотелось выйти, чуть-чуть остыть.

И тут я увидела Леху.

Повеселились… Вот и конец веселым танцам.

Сначала мне казалось, что он приехал сюда, как обычно. Не за мной, а просто отдохнуть, и постаралась быстро смешаться с толпой. Чтобы потом, так же быстро, сбежать. Но, он быстро подошел к бармену, и тот показал ему пальцем прямо в мою сторону. О боже, только не это. Меня сдали…

Нужно было тоже смело сделать несколько шагов ему навстречу, но я наоборот еще дальше попыталась отойти. По мере Лешкиного приближения, я поняла, что лицо не выражает ничего хорошего для меня… Он очень разозлился. Не совсем понятно почему. Себе позволял отдыхать каждый раз, когда мы ссорились, а мне что, нельзя даже потанцевать? «Бармен предатель! Надо было другое место выбрать, и кто меня сюда потянул…»

Наконец дичь, то есть я, была поймана охотником. Я снова почувствовала его сильные руки на своей спине. Майка была мокрая, наверное, ему это неприятно…

– Какая ты довольная… – медленно сказал Алекс мне прямо в ухо, – зря времени не теряешь! И давно ты так гуляешь от меня???

В его голосе ревность и злость? Или он презирает меня за это желание повеселиться хоть раз?

– Я что, не имею право потанцевать? – уточнила я, – Или это только тебе можно, а я должна грустно сидеть у окна?

– По-моему грустно у окна сижу я!

– Когда я была дома, ты не сидел!!!

– Откуда ты знаешь, где я сидел?!

– Вот именно, откуда? Может и не сидел, лежал! Понятия не имею, что ты делал! – Я попыталась вырваться.

Он еще сильнее прижал меня к себе. Обнял и приподнял. Провел губами по моей шее.

– Может, … поговорим об этом? – Уже тихо на ухо сказал он мне уже совсем другим голосом.

Похоже, Алекс не отпустит. Я, с надеждой, выставила перед собой руки, откинулась и заглянула в глаза. Его лицо было напряженным, в глазах горел знакомый огонь. Мне показалось, что сейчас он меня поцелует. От страсти у него дрожали губы, он кусал их и еле сдерживался.

– О чем поговорим? О моих танцах, или о твоих?

– Я без тебя не танцую ни с кем! И вообще, … ты меня не знаешь!

– И что мне делать? Догадываться? Сколько еще я буду думать о твоих термоядерных женских парфюмах на одежде? Мне надоело, Леш, пусти!!!

Он поставил меня, чуть расслабил руки, но не отпускал.

– Так, что ты об этом думаешь? Ревнуешь? Боишься потерять?

– С ума сошел? Точно!!! Я должна бояться потерять, когда тебя ночью нет дома, и ты приходишь… как я не знаю от кого! Это ты бояться должен, дорогой! Такое, вообще–то, не прощают! Это не просто попрыгать под музыку в толпе!

– Подожди… Это не то, что ты думаешь! Правда!

– Можешь продолжать делать всё, что захочется, только меня отпусти, я уже дышать не могу! Мне не нравится, когда меня кто-то держит.

Я снова попыталась вырваться. Мы орали друг другу на ухо, вокруг танцевали люди, и мне совсем не хотелось так стоять, зажатой.

Он начал меня гладить по спине и плечам. Выражение лица стало, каким-то, детским. Опять наклонился ко мне.

– Подожди! Я расскажу. Ты прости меня. Я ничего не сделал такого… Лялька, мы с тобой как-то не так всё делаем. Неправильно.

Я обняла его за шею, притянула и постаралась, как можно более отчетливо высказаться.

– Пусть тебе психиатр твой расскажет как правильно. Леш, давай закончим с этими отношениями, возьми свое кольцо и всё. Хватит мучить меня и себя.

– Как ты так можешь? Элин, я думал ты… любишь меня. Почему с нами так случилось?

Из жалости, или, пытаясь как-то помягче закончить разговор, я взяла этого ненормального жениха за руку и повела подальше от танцпола. Может и стоит дать ему возможность высказаться нормально, спокойно.

Мы вышли в холл, дошли до входа в ресторан, там было достаточно тихо и прохладно.

Я оглянулась. Алекс был полностью растерян и выглядел, как побитый. Вспомнила, что у Светки моя куртка, на улице без нее будет прохладно, но мне больше всего хотелось, чтобы он не узнал про то, что мы с ней вместе. Светлана же приходила к нему сегодня. Получится, что я за ним слежу… Черт с ней, с этой курткой и телефоном.

– Пойдем, выйдем на улицу, и ты мне всё скажешь, что хотел. – Наконец, решилась я.

– А что я могу тебе сказать? Могу повторить, что люблю… Добавить, что жить не могу?

– Все ты можешь, – я презрительно усмехнулась. – Леш, хватит, правда. Ну что случится, если мы отменим свадьбу? Еще ничего не оплачивали, а аванс за ресторан мои родители отдадут. Это несравнимо маленькая сумма.

– Ты что, не любишь меня совсем?

– Люблю, но это не важно. Мы вместе – не пара. Нам… невозможно понять друг друга! Я тебя – вообще не понимаю. И маму твою тем более.

– Прости. Прости за духи.

– Да ладно! Теперь прости? Поверить не могу! А за что еще, не хочешь рассказать?

– Только за это. Мать сказала, что тебя надо заставить ревновать… чтобы ты… боялась меня потерять.

– А причем тут мама твоя? Драгоценности что ли она выбирала? Так я ничего не взяла, и кольцо с удовольствием отдам. Не боюсь я тебя потерять!

– Духи. Она мне несколько флаконов отдала. Сказала, что так нужно… Хочешь, посмотри… в машине валяются.

Все понятно, моя будущая свекровь хочет, чтобы я по своей инициативе с женихом рассталась. Сын ее решиться не может, свадьбу не отменяет. А она делает вид, что на его стороне, и замечательно провоцирует скандалы. А что если…

– Лялька, пойдем со мной, прошу тебя. – Алексей не дал мне обдумать свою идею.

– Подожди, куда я с тобой должна пойти?

– К моей машине только подойдем. Я покажу тебе.

– Подожди, Леш, я не одна сюда пришла, вообще-то!

– С кем? У-же с кем–то встречаешься? – он почти заикался, голос опять стал холодным, отстраненным.

– Не совсем. Я с подружкой. Если она меня потеряет в этой толпе, обидится. Пойдем, я посмотрю твои доказательства невиновности и вернусь спокойно к ней. А завтра мы поговорим о нас.

Он повел меня к машине, по пути снял куртку, одел мне на плечи и прижал к себе. Я растерялась от такой заботы, потому, что мы были в ссоре, хотела опять вырваться, но стало тепло и приятно. Ладно, пусть держит своими крепкими лапами…

В машине в багажнике действительно лежала косметичка и четыре флакона дорогой женской туалетной воды, которую я бы не купила никогда. Ароматы были очень сильные. Я осторожно понюхала и фыркнула.

– Какой ужасный запах. Помню, помню.

– Я ночевал у родителей, потом подъезжал к дому, и обливал этим ужасом свою одежду… – он усмехнулся.

– Ты – дурачок. Это так глупо! Ты что, хотел, чтобы я тебе … глаза выцарапала? Или двинула чем–то тяжелым из ревности?

– Мать сказала, ты будешь со мной милой и послушной, если боишься на самом деле меня потерять.

– Да не боюсь я ничего! Ты приходишь утром, пахнешь чужими духами… я тебя за это … почти не люблю уже! … Леш, она мне звонила вчера и ультиматум поставила. Или через месяц мы женимся, или я тебя больше никогда не увижу… Ты что-то знаешь об этом?

– Я ее не просил. – Леха отвернулся и покраснел. – Клянусь, я наоборот, когда ты ушла, просил не вмешиваться больше в мою жизнь. И кольцо это вместе с отчимом выбирал. Это он тебе… украшения покупал, не мать. Она бесилась, что ты так дорого обходишься, еще и выделываешься. Ляль, ты меня, правда, разлюбила из-за этого?

Мне, вдруг, стало его искренне жаль. Елена Александровна очень ревностно и сильно любила своего сына. Это было видно с первого взгляда и с первого слова. Она его жалела, постоянно обнимала, гладила. Любимый сын был смыслом жизни.А вот старшая сестра оказалась совсем в другом положении. Я, сначала, вообще не знала о существовании еще одного ребенка в их семье, пока Лешка не сказал мечтательно: «Может быть наша Машка, хоть на свадьбу приедет, и они помирятся…»