- Ты чего дурью мучаешься? Женщина извелась вся, а он про девочек думает.

   - Вот еще советчик! По-твоему, я должен насильно тащить ее в постель?

   - А по-твоему, ты должен ждать, пока ее уведут у тебя из-под носа? Ну жди!

   - Я не насильник.

   - Кто говорит о насилии? Обними, поцелуй - она и растает.

   - Так просто? А вдруг она обидится?

   - Не обидится, это я тебе как бывший сердцеед говорю. Мужчина должен не ждать, пока женщина повесится ему на шею, а действовать. Иначе в глазах женщин он не мужчина, а размазня.

   - Это ты о себе?

   - Брось, я не терялся, можешь мне поверить. Ты не представляешь, сколько хорошеньких девчонок готовы на все, лишь бы сняться в кино.

   Таиров посмотрел на него неодобрительно и резко сказал:

   - И ты пользовался их доверчивостью?

   - Вовсе нет, они сами ко мне липли, и я им никогда ничего не обещал. Просто ты плохо знаешь артистический мир. Там все флиртуют друг с другом, там это принято.

   - Наталь не артистка, - хмуро буркнул Таиров. - Она не такая.

   - Она всего лишь женщина, можешь мне поверить. Правда, очень хорошая женщина, редкостная. И ты будешь дурнем, если ее упустишь.

   - Ты все сказал?

   - Все. Пока!

<p>

 </p>

<p>

Петля</p>

   Весть о странной эпидемии, унесшей всех его друзей, Мартин встретил молча. Собственно говоря, обсуждать тему ему было не с кем. Разумеется, он понял, что дело было не в микробах и вирусах. Он ругал себя на все корки, что не поверил Лелечке и Виту и оттолкнул их.

   Где теперь были ребята? Он не знал, зато теперь видел абсолютно точно, что они правильно оценили события, и самое разумное для него тогда было немедленно исчезнуть из Солнечного вместе с семьей. Сейчас же он жил словно под колпаком и уже не имел возможности никуда деться.

   Мартин не сразу постиг, что бежать ему, собственно, некуда. Первым импульсом его после объявления "эпидемии" было, конечно же, скрыться. Если бы он был один, он бы так и поступил. Но у него на руках были жена и новорожденный, и это, безусловно, усложняло проблему. В самом деле, поразмыслив, Мартин понял следующее.

   1. Он имеет дело с хорошо разветвленной организацией.

   2. За ним, скорее всего, следят, и его отъезд сразу заметят.

   3. Куда бы он ни переехал, ему придется устраиваться на работу. Что он умеет, кроме как лечить людей? Ничего. А специалист он слишком хороший, чтобы на него не обратили внимание. Пойдут разговоры: кто он и откуда, почему покинул прежнее место жительства. Сопоставят, что он приехал с женой и ребенком - вот он и найден.

   4. Если до сих пор его не убили, значит, пока не собираются.

   Мартин нисколечко не сомневался, что о нем знают. Откуда в нем возникло такое убеждение, он объяснить не мог, но ему дали понять это абсолютно точно. Разные мелочи, каждая из которых казалась несущественной, складывались в одну общую картину: "Знают!". Кто знает, откуда, - установить было невозможно, одно было ясно: враг. И отныне постоянным спутником Мартина стал страх.

   Бросить жену с малышом на голод, страдания, беспомощность Мартин не мог. Да и больница - он был там незаменим без всяких сомнений. Сбежать обозначало бросить на произвол судьбы еще и больных, а ведь они тоже от него зависели. Чем дальше Мартин размышлял, тем более разумным казалось ему никуда не выезжать. И он подчинился этому решению. Страх, правда, тоже никуда не делся, но он как бы притупился или растворился. Иногда, конечно, он напоминал о себе, но вообще-то Мартин к нему почти приспособился.

   Одно было плохо: жить как прежде в своей личной скорлупе Мартин не мог, как ни старался. Уши его невольно ловили новости, звучащие в эфире, а глаза то же самое искали в газетах. И все происходящее кирпичик к кирпичику укладывалось в его сознании, образуя весьма нездоровую картину.

   Раньше он ни за что бы не обратил внимания на то, что в общих столовых практически никто больше не питался. Какая ему была разница? Ну пусть распределяют через магазины - их дело, в городе все равно несытно. Газетные призывы заменить карточки свободной торговлей он тоже заметил.

   И, разумеется, не показался ему случайным мутный поток порнографической макулатуры. Мартин все чаще хмурился и раздражался.

   - Чего ты взъелся на несчастных авторов? - удивилась как-то Ниночка. - Не все ли тебе равно, что они пишут?

   - Я врач, и меня не может не тревожить влияние, какое оказывают подобные писания на молодежь.

   - И какое?

   - Очень вредное.

   - Ну уж! - подала голос Марие.

   Она как раз была в гостях у брата. Точнее, у его жены - Ниночка и Марие были не разлей вода.

   - Любовь и секс - разные вещи, а подобные издания формируют у подростков иллюзию, что это одно и то же.

   - Ты преувеличиваешь, - фыркнула Марие. - Станут взрослыми - разберутся сами, где правда, а где выдумка.