- Нет проблем, - улыбнулся Доди. - Это Ила, это Гита.

   - Санд, - протянул ладонь нахал сначала Гите, затем Иле.

   Ситуация была такой, что не пожать протянутую конечность оказалось просто невозможно. Ила с опаской проделала требуемое и стала ждать, что скажет сестра.

   - Анто! Какими судьбами! - между тем воскликнул Доди, потому что Анто уже мчался к скамейке, сжимая в руках заказанные пакетики. - Ты тоже сегодня здесь? Давно я тебя не видел, дружище!

   - Ну, мы тебя ждем, - сказал нахал в белом кепи, отходя от скамейки.

   - Я буду, - ответил Доди.

   Те двое, по бокам, встали и тоже ушли.

   - Зачем ты вмешался? - спросила надменно Гита.

   - Леди, Шурка - мой лучший друг, а ты - его жена. То есть, будущая жена, но для меня это одно и то же. Если кто-нибудь станет излишне настойчиво интересоваться, что вы здесь делаете - переадресуйте его ко мне.

   - А если это не поможет?

   - Позовите меня, желательно погромче. Я буду вот здесь - Доди показал на площадку с пляшущей толпой. - Бывайте!

   Ила слушала его, опустив ресницы. Она рискнула вновь поднять их лишь когда Доди уже развернулся и начал от нее удаляться. Анто с Гитой что-то говорили, и до нее постепенно начало доходить, что именно.

   - Думаешь, это розыгрыш?

   - Почти уверен.

   - Неправда! - вскочила Ила, возмущенная несправедливостью. - Ты, Анто, просто ему завидуешь!

   - Я? Завидую? - изумился Анто, протягивая ей пакетик с пастилой. - Чему тут завидовать?

   - Всему!

   - Что ты говоришь, Ила! - искренне ужаснулась Гита.

   - И вообще, он лучше вас всех!

   - Скажи еще, что он лучше всех на свете, - проговорил Анто задумчиво.

   - Да, и скажу! А вы - вы оба задаваки!

   Она вскочила и побежала прочь от входа в освещенную огоньками площадку, туда, где можно было всласть выплакиваться, чтобы никто не видел. Заиграла музыка, свет погас, оставив только яркие вспышки цветных огоньков, и начался быстрый танец. Ила уткнула голову в прутья решетки, обрамлявшей площадку, и застыла. Поглощенная своим горем, она не сразу начала смотреть туда, где прыгала радостная толпа. Но постепенно глаза ее сами собой настроились на созерцание, и зрелище чужого веселья приковало к себе ее взор.

   Вдруг она обратила внимание, что толпа словно раздалась. На образовавшемся пространстве, окруженном группой парней, возник еще один парень и начал выделывать какой-то совершенно особый, фантастический танец, похожий и одновременно непохожий на движения остальной публики. Это было нечто вроде импровизации на заданную тему, нахальное, дерзкое и завораживающее, как всякое искусство, доведенное до совершенства.

   - Здорово пляшет, - произнес Анто с невольным восхищением.

   Они оба с Гитой стояли рядом.

   - Извини меня, Анто, - сказала Ила в растерянности. - Я наговорила кучу глупостей. Сама не знаю, что на меня вдруг нашло.

   Танец кончился, вспыхнул свет.

   - Да это твой Дож! - в голосе Анто звучали печаль и сожаление. Удивления не было.

   И это в самом деле был Доди. Ловя восторженные взгляды, он в сопровождении друзей сел на лавочку, обрамлявшую площадку и, вытянув ноги, откинулся к ограде. Он отдыхал. Он находился совсем недалеко от Илы, и она могла бы видеть его целиком, если бы его не загораживали фигуры и лица других людей.

   Начался медленный танец, и снова Додька танцевал, и снова Ила смотрела не отрываясь. Ее взор наслаждался, и все зрелища мира не могли сравниться для нее с возможностью снова видеть это бесконечно дорогое ей лицо в обрамлении темных, слегка вьющихся волос.

   - Чего мы здесь стоим? - недовольно сказала Гита. - Пойдем тоже потанцуем.

   - Нет, - покачала головой Ила. - Вы идите, если хотите, а я останусь здесь.

   - Конечно, - сказал Анто с горечью. - Ведь я не умею танцевать так же хорошо, как он?

   - Анто, - сказала Ила, повернувшись к нему. - Извини, но вы оба ничего не понимаете. Просто мне отсюда лучше видно. Я не люблю танцевать, вы же знаете.

   - Нет, мы очень хорошо все поняли, - возразил Анто с тем же выражением горечи. - Вдруг ты войдешь, а он тебя не пригласит? Что значит умение хорошо перебирать ногами!

   - Да, - согласилась Ила меланхолично. - Он меня не пригласит. И знаете, почему? Потому что я его предала. Как я могла согласиться на ту дурацкую драку?

   - Ила, он не нашего круга, - напомнила Гита.

   - А мне наплевать. Не мешайте. Я хочу на него смотреть хотя бы издали, если нельзя вблизи.

   Так решительно заявив о своей симпатии к персонажу, не одобряемому ее семьей, Ила перестала считать свою любовь чем-то ненормальным, нехорошим, что необходимо скрывать ото всех на свете. Она больше не плакала, в ней словно что-то резко перевернулось.

   Однако предпринимать какие-либо шаги для сближения со своим любимым Ила не решилась. Во-первых, у нее не доставало смелости, а во-вторых, она не хотела, чтобы у парня вновь начались из-за нее неприятности. Ей однажды уже наглядно продемонстрировали, что с ним можно сделать, если их снова увидят вместе, и обещание отца насчет стирания в порошок очень даже просто могло оказаться не пустой угрозой.