Эльмар бы, наверное, так и отошел от всякой деятельности, удобно очертя вокруг себя непроницаемый круг однообразного быта. Он столь хорошо погрузился в мелкие будничные заботы, что совершенно в них утонул. Но Галу, избранную Эльмаром в подруги для такого затонного существования, скромная и неприметная жизнь супруга совсем не удовлетворяла. Она пилила его пилила, толкала его толкала и, наконец, вытолкнула-таки на поверхность, еще раз подтвердив старинную мудрость насчет того, что большинство своих несчастий человек кует для себя сам.

   - Я достала путевку в лучший дом отдыха. Специально для творческих работников, - заявила она однажды.

   - А дети?

   - Вместе с детьми, чудак ты эдакий. Им тоже будет полезен морской воздух.

   - А я так понял, что мы попадем в лес.

   - Там все есть. Там чудо как замечательно! Там совсем рядом лесничество и, говорят, какие-то особые ягоды растут специально для оздоровления.

   Насчет оздоровительных ягод Гала присочинила, но она знала, что ради детей Эльмар способен на многое. Действительно, на этот раз вытащить его из дома ей удалось. Только ох! - лучше бы ей было потерпеть неудачу. Потому что прошлое вовсе не умерло для Эльмара, оно лишь крепко в нем спало.

   Светиться среди людей того круга, к которому он когда-то принадлежал, Эльмар не рвался. Слова Галы "для творческих работников" он пропустил мимо ушей, иначе бы не согласился на поездку. Однако оказалось, что они были сказаны всерьез, и наш бывший художник-декоратор очутился вдруг в компании, где его запросто могли узнать.

   В общем, когда Эльмар постиг, какое испытание его ждет, поделать что-либо оказалось уже невозможно. Оставалось махнуть рукой и положиться на волю течения. Не хватало еще и на отдыхе решать сакраментальную головоломку изображать ли ему неграмотного работягу или надеть на себя привычные манеры.

   "Пусть будет, что будет," - решил он.

   - Мой муж, - представила его Гала своим знакомым.

   - Мариано, - назвал Эльмар имя, под которым проживал в Рудном. И сделав лицо потупее, оглянулся вокруг, высматривая, куда бы поскорее смыться вместе с детьми.

   Кое-кого из отдыхающих он знал. Правда, знакомство было шапочным, деятелей его профессии в кинобизнесе никто не запоминает кроме специалистов, и, изображая безмятежное равнодушие, можно было надеяться, что номер пройдет успешно. Действительно, день минул нормально. Роль мужа популярной певички имела свои преимущества: мимолетные знакомые очевидно предположили, что видели его вместе с ней или по поводу ее.

   Можно было расслабиться, что Эльмар и сделал. Впрочем, большую часть времени он проводил не среди людей, а на природе. Поручив младших детей попечению жены, он уводил старших в лес и до вечера бродил с ними по окрестностям. Иногда он уходил и один. Ландшафты, среди которых он здесь оказался, подействовали на него самым неожиданным образом. Они почему-то показались ему знакомыми, смутно напомнив нечто важное, что составляло самую Эльмарову суть. Эльмару вновь захотелось взяться за кисть... словом, творить!

   Просопротивлявшись целую неделю, Эльмар наконец не выдержал. Тайком, стыдясь самого себя, он брал небольшой плоский чемоданчик с рисовальными принадлежностями и сразу после завтрака уходил "в поле". Совершенно неожиданно он открыл в себе страсть к миниатюре. Он брал в руки пластинку размером с почтовую открытку и тонкой упругой кисточкой переносил на нее мазок за мазком свое видение окружающего мира.

   - Что с тобой творится? - сердилась Гала. - То был такой домосед, а теперь тебя не разыщешь. С детьми побыть не допросишься!

   - По вечерам ты, кажется, от них свободна, - был ответ.

   - А днем?

   Эльмар усмехнулся.

   - Интересно, кто у нас домохозяйка? - сказал он. - И вообще, имею я право раз в десять лет на отпуск? Я хочу побыть один. Точка.

   Однако не только Гала его больше не понимала, он сам себя не понимал. Здешний воздух его словно пьянил. Эльмар чувствовал себя снова молодым, полным сил. Сладко ныло сердце, и снова хотелось куда-то лететь, чего-то достигнуть. Он снова жаждал жизни. Он снова хотел любить, а не только быть любимым.

   Месяц отпуска подходил к концу, когда Эльмар забрел на территорию лесничества. Незнакомые растения его поразили, точнее их количество. Травы еще так-сяк, в травах он бы еще усомнился, но деревья средней полосы он хорошо знал, поскольку не раз участвовал во всепланетных ботанических конкурсах.

   Эльмара не то, чтобы потрясла новизна, его, что называется, повело. Сердце куда-то ухнуло, и от ощущения нереальности происходящего вдруг засосало под ложечкой.

   Местность пошла на понижение, под ногами зачавкало, и деревца перед ним начали расступаться. Взору Эльмара открылась словно бы поляна. Белая мягкая травка поляны, подернутая сетью тонких зеленых нитей с мелкими листочками, была усыпана зеленоватой, еще не спелой ягодой. По краю поляны торчало несколько кустиков с другой ягодой, продолговатой, сизо-голубой и очень сладкой.

   "Мох, клюква, голубика," - всплыло в памяти Эльмара. И он понял, почему таким странным показался ему лес. Мозг, обустраивавший здешние ландшафты, принадлежал не простому человеку. Несомненно, Эльмар раньше знал этого человека или, по крайней мере, такой мозг. Поэтому-то и казались ему столь пьянящими перелески, полянки и водоемы.

   Кто же это мог быть? Непреодолимое желание выяснить имя хозяина лесных угодий овладело Эльмаром. Если бы он собственными глазами не видел Рябинку на Лиске, он бы точно подумал, что здесь поработала она. Но Рябинки здесь быть не могло. Тогда кто же? Неужели Инка?

   Повстречаться с Инкой Эльмару не хотелось, и в то же время нечто непонятное заставило его продолжать путь. Вскоре он наткнулся на узкую, но хорошо утоптанную тропинку, которая вывела его к группе домиков посреди участка обработанной земли. На земле стройными рядами что-то росло, очень маленькое и пестрое.