Янек засмеялся, превозмогая боль в груди:

   - А ты и не называй, не надо. Янек - это и есть Иван, только по-польски. Имя меняют только те, кого родня достала. Или кто в розыске.

   - И ты? ...

   - А у меня дедушка был поляком, и всегда меня так кликал, по-своему. Любил он меня сильно и по головке гладил. Говорил, что я похож на него самого в детстве. Друзья во дворе услышали пару раз и смеяться стали: "Янек-пряник". Я обижался, в драку лез, но их моя злость раззадоривала еще больше. Дома мне порку хорошую устроили, когда я одному чуть глаз не выбил, и объяснили, что к чему. Ну, я и согласился: Янек так Янек. А потом мне это пригодилось, когда в нашем классе три Ивана оказалось, а Янек, то есть я, всегда и везде был единственный. Я привык быть уникальным. Приспособился.

   - Янек, как же ты исхудал! - запричитала Глафира Львовна, чуть тот не без помощи Семена и Марины переступил порог ее квартиры.

   - А мы разве знакомы? - превозмогая боль произнес Янек, с осторожностью усаживаясь на диван.

   - Не признал, значит... - всхлипнула пожилая дама, опускаясь в кресло напротив. - Ну конечно, я ведь так изменилась... толстая стала как бочка... А ты все такой же, каким и был...

   Янек присмотрелся... Эти серые с поволокой глаза, эти волнистые пепельные волосы...

   - Глашенька, свет ты мой! - дрогнувшим голосом произнес он. - неужели ты?

   - Я, милый! - снова всхлипнула старая дама. - Вот и довелось нам еще раз увидеться! Не судьба была нам по жизни рядышком идти, так хоть нагляжусь на тебя, сокол мой ясный, боль моя вечная!...

   Янек закашлял.

   - Ты не уйдешь от меня так быстро, даже и не думай! - продолжала она. - Я не отпущу тебя, не отпущу! Буду по знахаркам тебя водить, травами отпаивать.

   - Ты же никогда не верила в народную медицину, - не мог не усмехнуться Янек, превозмогая очередной приступ боли.

   - Не верила, и сейчас не верю, - согласилась Глафира Львовна. - Но для того, чтобы тебя с того света вытащить, я готова поверить во что угодно. А ты поклянись, что будешь меня во всем слушаться, и делать все, что я прикажу.

   - Буду, ласточка ты моя, клянусь буду делать все, что ты захочешь. А почему ж ты столько лет от меня пряталась-то?

   - Да зачем тебе нужна была старая толстая корова? Я хотела, чтобы ты помнил меня молодой и красивой! Знал бы ты, как я жалела всю жизнь, что послушалась тогда родителей и отказалась выйти за тебя замуж!

   - Зато у тебя есть квартира, и хорошая пенсия. А я - бомж.

   - Что толку от квартиры, если нет там того, кого хочет сердце? Даже детей мне судьба не послала - а у тебя ведь есть, разве не так?

   - Есть. Двое, и трое внуков. Дважды был женат, но оба раза неудачно. Ушел, чтобы им не мешать.

   - Я слышала, ты отказался пиарить одного... кандидата.

   - Угу. Ты же знаешь, я никогда не торговал своей совестью. А только после этого меня и выперли... отовсюду. Они надеялись, что я прижму хвост и соглашусь, но я предпочел залечь на дно. Я надеялся, что либо про меня забудут, либо я свернусь калачиком где-нибудь в подворотне - и конец будет всем моим земным невзгодам. Но меня доставали, извлекали, и продляли мои дни...

   - Бедный ты мой, - снова всхлипнула Глафира Львовна. - Сколько же ты мучений принял из-за какого-то дерьмового поца... Да ты ложись на подушку, не стесняйся. Ты теперь дома, и я тебя выхожу, вот увидишь...

   Она подошла к дивану и помогла Янеку лечь, затем встала перед диваном на колени и положив голову ему на грудь, посидела так некоторое время, словно к чему-то прислушиваясь.

   Янек заснул - спокойным, ровным сном. Глафира Львовна подняла голову и повернула лицо к Марине с Семеном.

   - Теперь уходите, - сказала она им самым будничным голосом. - Вы сделали для него все, что могли. Теперь моя очередь... Да-да, я помню диагноз. Он проживет у меня столько, сколько сможет. Я постараюсь, чтобы подольше.

<p>

ЭПИЛОГ И ПОСТСКРИПТУМ</p>

<p>

34</p>

<p>

Снова Кнстантиновка</p>

   Марина и Семен вышли на улицу.

   - Я и не знал, - сказал Семен, - что он когда-то стоял высоко.

   - Я тоже, - согласилась Марина. - Хотя я всегда догадывалась, что он не был простым рядовым журналистом.

   Они оба помолчали, каждый о своем.

   - Знаешь что, выходи за меня замуж, - вдруг сказал Семен. - Хватит тебе изображать из себя моего бесплатного пиар-менеджера на удаленке. Я хочу, чтобы ты была моей семьей...

   Марина остановилась и замерла. Услышанное требовалось переварить.

   - Чего-чего? - вымолвила она, наконец. - Я не ослышалась? Ты сделал мне вот сейчас предложение?

   - Не ослышалась, - подтвердил Семен. - Я хочу, чтобы именно ты была со мной и в горе, и в радости.

   - А-а-а! - саркастически засмеялась Марина. - А я уже было подумала, потому что ты меня любишь.