Герхард, постояв минут десять, медленно стал идти в направлении речки. Когда он прошел шагов двадцать, с права от себя увидел густые заросли кустарников в неглубоком логу. Он стал внимательно присматриваться к ним. Ему показалось, будто со стороны кустов доносится какой-то шорох и кустарник как бы шевелиться. Вскинув свой винчестер и направив ствол туда, тихо притаился. Долго ждать ему не пришлось. Из кустарника выглянула голова кабана. Оглядевшись по сторонам, зверь стал медленно выходить из него. Герхард стал прицеливаться и ждать удобного момента для выстрела. Когда кабан полностью вылез из кустарника и прошел несколько шагов, вдруг из зарослей выскочили несколько поросят. Как только он увидел поросят, ужас охватил его. Эта была кабаниха со своим молодым приплодом. Герхард со страху в первую минуту опешил. Он, не осторожно привстав с места, как бы спросить у егеря что ему делать в данной ситуации, обернулся назад.
Егерь проверив свои капканы и не найдя в них ничего, уже сам направлялся к нему. Взглянув на Герхарда, по его лицу он мгновенно понял, случилось что-то не ладное. Кабаниха так же его заметила. Не успел егерь крикнуть Герхарду «не шевелись!», как внизу раздались несколько оглушительных выстрелов. Услышав выстрелы, кабаниха приняла воинствующую позу. Испугавшись ее, Герхард, даже толком не прицелившись, произвел несколько выстрелов. Пули, просвистев, пролетели мимо кабанихи, но одна все ж попала в нее, слегка ранив. Господин Лам, увидев кабаниху, громким криком, – назад, беги, – ускорив свой шаг, торопился на помощь Герхарду. Увидев, как на него летит кабаниха, Герхард, вскочив с места, в ужасе рванул в сторону егеря. Когда кабаниха почти настигла его и прыгнула чтобы свалить с ног, егерю в последний момент удалось оттолкнуть Герхарда от удара. Но, к сожалению, сам попал под нее. Кабаниха своими клыками схватилась за правый бок егеря и в ярости стала его трясти. Егерь всячески пытался отбиться от нее. Вытащив свой охотничий нож, несколько раз вонзил его в тело кабанихи. Но из-за того, что кабаниха схватила его с правого бока сверху и всей тушей навалилась, егерю не удалось нанести прицельный удар. Хоть он несколько раз попадал, но лишь ему удавалось слегка ранить зверя, чем еще более его разозлил. Почти теряя силы, уже не оказывая более сопротивления зверю, егерь стал валиться на бок, и тут раздались несколько беспорядочных выстрелов. Это стрелял Герхард. Все семь оставшиеся пули в магазине, он в упор выпустил в нее. Кабаниха, не выпуская егеря из своих челюстей, замертво упала в землю, окропив снег своей кровью и кровью егеря.
Услышав выстрелы Герхарда, а так же его неистовый крик, остальные члены охоты быстро направились к ним. Выкинув в сторону винчестер, весь бледный Герхард стоял возле неподвижно лежащего егеря и не знал что делать.
Первым к ним подоспел его отец, следом за ним подошел господин Занге. Когда им удалось высвободить егеря из пасти кабанихи, перед их глазами открылось жуткое зрелище. Кабанихе удалось разорвать правый бок егеря так, что из раны торчали его ребра. Кожа на ране висела лохмотьями, и оттуда хлыстала кровь. От увиденного Герхарду стало плохо. Последним подойдя к ним, граф Розенберг тут же увел его в сторону. Тем временем доктор Штаубе, достав из аптечки жгут и бинты, тщательно обработав рану, туго затянул ее. Ему удалось остановить кровотечение. Сделав егерю два укола, они поспешили обратно в зимовку, так как там остались основные инструменты доктора. Рану необходимо было скорее зашить.
Обратный путь занял около полутора часов. Попросив господина Занге вскипятить воду, доктор Штаубе с сыном стали обрабатывать рану егеря. Осмотрев его кости ребер, убедившись, что они целы, сделав обезболивающий укол, стал зашивать внутренние разорванные ткани и мышцы. Затем аккуратно вернув на место те куски кожной ткани, которые кабанихе удалось порвать, попросил Герхарда их зашить. Протерев кровоподтеки вокруг раны, наложив на нее бинтовой тампон, туго ее забинтовал. Вновь сделав ему пару уколов, поставив капельницу, доктор устало сел на рядом стоящий стул.
Несколько часов практически все молчали, ни кто не решался начать разговор. Ехать в город они также не могли, потому что господин Лам не транспортабелен. Воцарившуюся тишину нарушили его стоны. В бреду, он издавал жуткие вопли. Не выносимо было смотреть, как он страдает. Тут же доктор Штаубе сделал ему обезболивающий укол, как только лекарство начало действовать, егерь засыпал. До самого утра отец и сын всю ночь, подменяя друг друга, дежурили возле кровати больного.
На следующий день после обеда, сняв повязку и взглянув на рану, доктор заметил, что она не кровоточит, и самое главное, не было спор гноения. Это был хороший знак. Обработав рану, доктор вновь ее забинтовав, поставил капельницу. Только к вечеру господин Лам пришел в себя. Увидев, как он открыл глаза, Герхард позвал отца. Когда доктор подошел к нему, егерь спросил его,
– Как Герхард, не тронула ли, не покалечила ли его кабаниха?.
– Не беспокойтесь дорогой Филипп, с Герхардом все в порядке, – успокаивал его доктор, – как Вы сами, как самочувствие, может что-либо беспокоит Вас?
Чувствуя за собой вины, егерь стал извиняться перед ним,
– Простите меня господин Штаубе. Я на мгновение отвлекся, чтобы взглянуть на свои капканы и не заметил, как из кустов выскочила кабаниха с поросятами.
– Нет, друг мой Филипп, это Вы нас простите за то, что мой сын ослушался Вас. Я знаю, Герхард, не дождавшись Вас, самостоятельно направился к тому злополучному месту. Если бы он дождался бы Вас, ничего этого не произошло бы. Так что не Вам извинятся перед нами, а нам стоило бы.
– Нет, нет, Герхард тут не причем, – оправдывал его егерь.
– Дорогой Филипп, главное все позади. Теперь лишь бы Вы поскорее выздоровели и встали на ноги.
– Из-за такой нелепой ошибки я испортил всю Вашу охоту, нарушил все Ваши планы.
– Пустяки. Мы еще не раз приедем к Вам, так что зря Вы волнуетесь. Еще успеем свое наверстать. А пока, друг мой, Вам стоит немного подкрепиться. Со вчерашнего дня Вы ничего не ели, – сказав, он стал кормить егеря бульоном из куропатки.
Через несколько дней егерю стало лучше, и они решили повести его в город для дальнейших процедур. Постелив на подводу несколько одеял, охотники уложили на нее егеря и двинулись в направлении города.
Раны господина Лама быстро зажили, отеки вокруг раны практически исчезли. Доктор Штаубе, прежде чем в последний раз перевязать, подозвал к себе сына и, указывая на швы, сказал,
– Взгляни Герхард на эти швы. Тот шов, который ты наложил, и мои швы практически не различимы. Кроме нас с тобой ни один хирург так не зашивают раны. Не прошли даром мои труды. И вот теперь я смело могу говорить о том, что роду докторов Штаубе прибыло. Теперь, я из сотен, тысяч операций смогу точно определить ту, которую делал ты благодаря нашему стилю шва. Когда так зашивают рану, она быстро срастается. А также, когда ты удаляешь нити, следов от них не остается, понял.
– Да, папа – ответил ему Герхард…
ГЛАВА 4. Госпиталь Красной Армии
Только на третьи сутки Герхард очнулся. Открыв свои глаза, он ничего и ни кого не узнал. Незнакомая палата, незнакомая речь, чужие люди. Вокруг царила неопределенная суета, беспорядочная толкотня, все куда-то торопились, бежали. Вокруг него издавались какие та станы, вопли людей. Герхард, спустив свои ноги с кровати, попытался встать. В глазах потемнело, голова закружилась, и он чуть не рухнул на пол. Еле удержавшись за спинку кровати, ему удалось сохранить равновесие. Немного постояв, для того чтобы тело привыкло, Герхард стал осматриваться вокруг. Кругом в палате лежали раненные, это их стоны слышал он. Герхард уже вполне мог контролировать свое тело, ноги его слушались, но голова сильно раскалывалась, она опухла и словно гудела, как будто по ней идет паровоз. Но самое страшное было то, что он совершенно ничего не помнил. Наверное, сказывались последствия полученной контузии после оглушительного взрыва его госпиталя.
