Вечером того же дня, по приказу немецкого командования, город Калач был оставлен ими. Куда на следующее утро вошли части Красной Армии.
Проходя мимо воронки на месте госпиталя, старший лейтенант разведроты, отдельной мотострелковой бригады Игорь Соколов, под грудой мусора из досок и кирпича, заметил шевеление ноги человека. Приглядевшись, он заметил под досками, раненного на носилках. Подозвав двух бойцов из своего отделения, он приказал им вытащить его.
На нем не было ни каких опознавательных знаков отличия, ни документов, и даже жетона, которые обычно носили немецкие солдаты и офицеры. Соколов бойцам приказал отнести раненного в штаб, решив там разобраться. В штабе он доложил о случившемся начальнику особого отдела подполковнику Зюганову. Осмотрев его, начальник особого отдела приказал добить и сбросить в яму, где хоронят немецких солдат.
Капитан Кондратьев обратив внимание на его руки, раскрыв его халат, отменил приказ своего начальника. Когда его спросили, – ты что делаешь капитан?, – он ответил,
– Посмотрите на его руки, они белые и нежные.
– Ну и что?
– На плечах у него нет ссадин от приклада оружия и ремня,– затем указывая на кровь в халате,– взгляните сюда, кровь на рукаве, а также на самом халате, указывают на то, что он, скорее всего врач, и, наверное, хирург. Там где его нашли, располагался госпиталь четвертой Армии (Р).
Приглядевшись, особист язвительно кивнул, в сторону Кондратьева,
– Все-то ты знаешь, капитан. Пытаешься быть гуманным, милосердным. А ты знаешь, что если даже он и врач, но прежде всего фашист, наш враг, с которым, кстати, мы воюем. Если даже он и оперировал, так фашистов же. Так, что некогда нам с ним возится, пулю в лоб и в ров.
Тут капитан категорично ему возразил,
– Товарищ подполковник. По уставу мы обязаны его допросить. И еще, не мне Вам рассказывать о том, что в наших госпиталях, катастрофически не хватает врачей и хирургов. От чего из-за банального ранения и несвоевременного оказания им помощи, погибают сотни, а то и тысячи наших солдат и офицеров. Если он врач и если он тем более хирург, не лучше ли нам сохранить ему жизнь, заставить служить в нашем госпитале…
Доводы капитана Кондратьева были весьма убедительны, не соглашаться с ним Зюганов не мог, так как Кондратьев был абсолютно прав. Приказав бойцам отправить его в госпиталь, он добавил, – смотри капитан, головой рискуешь, не забудь поставить охрану, возле его койки…
Так бывший майор германской Армии Герхард фон Штаубе, сам того не ожидая, оказался в госпитале недавних своих врагов. Но об этом, его отец доктор Карл фон Штаубе и не догадывался…
…Эльза, собравшись духом, попросив у Господа милости, снисхождения по отношению к несчастному, направилась в дом доктора Штаубе.
Как раз в это время, господин Штаубе сидел у себя в кабинете, не помня, сколько же раз за день, прочитывал последнее письмо сына Герхарда. Слезы с лица его текли ручьем. Он был не в силах их сдерживать. Он все время повторял одно и то же, – Герхард, сынок, не уберег я тебя.
Странно, до сегодняшнего дня, когда он раньше пытался прочесть письмо сына, у него на это не хватало сил и воли. Каждая строка, каждые слова написанные рукой сына, давались ему с трудом. И когда ему становилось невыносимо, он его, сложив, опускал в шкатулку. За эти два года Доктор Штаубе сильно сдал. Практически полностью поседели волосы. И если он как то держался, то только благодаря дочери Луизе.
Но сегодня, его одолевало, какое-то необъяснимое чувство. Перед глазами смутно появлялся образ сына и, улыбаясь, он ему говорил, – Папа я жив, и мы с тобой еще увидимся…
Вот почему сегодня ему удавалось прочитывать письмо до конца, причем по нескольку раз. Когда доктор Штаубе погрузившись в свои мысли, о чем- то задумался, кто-то позвонил в дверь. Открыв ее, Луиза у порога увидела Эльзу. Обрадовавшись ее визиту, Луиза воскликнула,
– Здравствуйте дорогая Эльза, добро пожаловать в дом.
Когда Эльза вошла, Луиза продолжила,
– Что привело Вас к нам, дорогая Эльза.
– А доктор Штаубе дома,
– Да папа дома, прошу Вас, проходите, – предложив, Луиза направилась к отцу.
В это время Эльзу охватил страх и чувство вины перед этой семьей. Ей захотелось убежать прочь от этого дома. Она чувствовала, какую- то вину перед ними, спасая солдата из-за которого погиб их сын. Она со своей просьбой становилась невольной соучастницей гибели их сына, а так же его жены, погибшей во время авиа налета Союзных войск на Берлин в 1944 году.
И только она хотела сорваться и убежать, как в дверях появился сам хозяин дома, доктор Штаубе.
– Здравствуйте, милая Эльза. Что ж Вы стоите у порога, – затем обернувшись назад,– Луиза, родная пригласи гостью в дом, как раз мы собирались обедать, не составите ли Вы нам компанию, – вновь обернувшись, спросил у нее.
Эльза не успела даже выговорить, – Я…, как Луиза, взяв ее за руку, повела в гостиную. За ними последовал и доктор.
Усадив Эльзу за стол, Луиза принялась накрывать. Усевшись на свое обычное место, доктор Штаубе заговорил,
– Раньше, до этой проклятой войны, у нас дома практически не прерывались посетители. Особенно когда Герхард был жив. Теперь у каждого из нас в душе горечь утрат. Наверное, не осталось семей, которых война обошла стороной. Улыбка и радость навсегда покинули наши лица, – потом немного подождав, пока Луиза ему наливала в тарелку первое блюдо, он продолжил, – Люди из-за этого перестали ходить друг другу в гости, я думаю и Вы дорогая Эльза, пришли к нам не в гости, – затем взявшись за руки, он произнес, – Давайте помолимся Господу богу, за дарованный нам день, за тех, кого нет рядом с нами, за тех, кого мы ждем, – произнеся эти слова, он стал молиться.
За обедом доктор поинтересовался у Эльзы, как у нее дела, не трудно ли ей одной справляться с хозяйством, есть ли вести от ее брата Арнольда.
– Если я не ошибаюсь, Арнольд служит на западном фронте, не так ли?
– Да, на западном.
– Вы не волнуйтесь за него, на западном фронте, спокойнее, чем на восточном фронте. Американцы и англичане, не такие воины, как русские. Жаль матерей, отцов и жен, чьи сыновья оказались на востоке. Каждый второй там погибает, а те, кому и удается вернуться обратно, возвращаются калеками и инвалидами. Читая последнее письмо Герхарда, я понимаю, как им там было тяжело. Кстати, сегодня сам не знаю почему, я, то письмо, наверное, разов пять прочитал, хотя, раньше, не мог и один раз прочесть. И вот какой со мной случился парадокс, Герхард несколько раз словно оживал перед глазами и мне ясно говорил, – Папа я жив и мы с тобой еще увидимся. – Немного призадумавшись, он продолжил,– А ведь такое же возможно на войне, не правда ли. Были же случаи, после того как родственники получали похоронку, а человек оказывался жив. Хотя я тоже получил похоронку от его командования, мне кажется Герхард не погиб. Я в это верю, я верю в чудо, я чувствую его, мой сын жив. Никто же не видел его мертвым. А вдруг он вышел из госпиталя во время налета. А вдруг в тот самый момент, когда в госпиталь попала бомба, его там не было. Правда же, может же быть такое, а, дорогая Эльза, – и тут на глаза доктора накатились слезы.
Видя состояние отца, Луиза, быстро подойдя к нему, обняв его, сказала,
– Да папочка, ты, наверное, прав, и в правду никто не видел Герхарда мертвым. Мы непременно с ним увидимся. Я тоже на это надеюсь.
Слушая их, у Эльзы земля из-под ног уходила, словно все вокруг нее покатилось кувырком. Направляясь к ним, она надеялась на то, что за два года рубцы на сердце доктора, из-за потери сына зажили. Верила в то, что быть, может они свыклись, с потерей сына, брата. Но, увы, она ошибалась, – Все возможно, на все воля Господа, – сказав, она попыталась их покинуть.
Доктор Штаубе остановил ее,-
– Вы куда собрались? Пока не расскажите о цели Вашего визита, мы Вас никуда не отпустим.
Осознавая безысходность состояния больного, понимая того, что без помощи доктора, он не выживет, Эльза, набравшись мужества, рассказала ему о цели своего визита….
