состояния. Я знал, что не должен был этого делать.
– Не будьте слишком строги к себе, – сказала я, смахивая пальцем
кусочек масла и сыра, соскользнувших с края хлеба, и слизывая его. – Мы
оба знаем, что в брачных договоренностях обычно столько же красоты и
любви, сколько у фермера, покупающего пару для свиноматки.
– Даже если так, я ненавижу саму мысль о том, чтобы использовать
женщину в своих целях. – Он откусил еще один большой кусок сыра с
хлебом, мрачно нахмурив брови.
Я уже собиралась сказать ему, что он не производит впечатления
человека, который стремится к финансовой выгоде, но тут щелкнул дверной
замок кладовки, и мы оба отскочили от стола. Сейчас впервые с того
момента, как мы вошли в кладовую, я поняла, как неуместно было оставаться
с ним наедине. Словно услышав мои мысли, Беннет двумя большими шагами
пересек подвал и, перепрыгнув несколько ступенек, вбежал по лестнице. Он
толкнул дверь, но она не поддалась. Нахмурившись, он подергал ручку и
снова толкнул ее.
– Это я – сэр Беннет, – сказал он через дверь. – Я здесь, внутри.
Пожалуйста, откройте.
Мы оба ждали, не двигаясь. Я прислушалась к звукам с другой стороны
двери. Там кто-то есть? Беннет снова дернул дверь, но та не поддалась. Он
стучал, кричал, толкая дверь плечом. Я молча ела остатки хлеба с сыром и
наблюдала за его усилиями.
Наконец он повернулся с серьезным выражением лица:
– Похоже, нас заперли.
Глава 10
Я снова осмотрел дверь. Может как-то снять ее с петель?
– Если нас заперли, – заметила Сабина, глотая хлеб, – то, по крайней
мере, мы не будем голодать.
Я вытащил нож из ножен и просунул его в щель двери, пытаясь
открыть ее. Произошедшее озадачило меня. Во-первых, как она могла
закрыться? А во-вторых, как ее открыть? На двери не было ни замка, ни
щеколды. Неужели кто-то намеренно забаррикадировал нас в кладовке? И
если да, то почему? Я тыкал ножом во все возможные углы, но дверь не
поддавалась.
– Я думаю, нам лучше смириться с заточением, – сказала Сабина.
Она обмакнула палец в перчатке в горшочек с маслом и поднесла
огромный кусок к губам. Я наблюдал за ней с улыбкой:
– Я начинаю думать, что вы все это спланировали, чтобы съесть
столько масла, сколько душе угодно.
– Как вы догадались? – Она улыбнулась и принялась слизывать масло с
перчатки.
Я все еще удивлялся, что она так легко простила меня. Большинство
дам, которых я знал, затаили бы обиду или, по крайней мере, заставили бы
меня страдать как можно дольше. Сабина была милостива и добросердечна.
Да, она не принадлежала к тому типу женщин, которые меня привлекали, но, если бы мне пришлось вступить в брак по расчету, она, несомненно, была бы
достойной и очаровательной парой. Я повернулся к двери и быстро выбросил
эту мысль из головы. После того как Сабина ушла от меня сегодня утром, я
весь день думал о том, каким же я был мерзавцем, собираясь жениться на ней
из-за приданого. Боль в ее лице и ощущение предательства в ее глазах
преследовали меня несколько часов. Я не мог успокоиться, не мог думать ни
о чем другом, кроме того, что сделал ей больно своим эгоизмом. Чувство
вины еще раз нахлынуло на меня. Я стал в очередной раз изучать дверь.
Смогу ли я ее сломать? Я изо всех сил ударил ее плечом, но она стояла
намертво.
– Неужели мысль о том, что вас заперли здесь со мной, настолько
отвратительна, что вы не остановитесь ни перед чем, чтобы сбежать?
Несмотря на то, что она сказала это шутливым тоном, в голосе
чувствовалась боль. И это пронзило меня до глубины души. Я спрыгнул вниз
по ступенькам:
– Миледи, – сказал я, останавливаясь перед ней. – Невзирая на все
недоразумения по поводу цели вашего визита в Мейдстоун, мне ни разу не
пришлось притворяться, что я наслаждаюсь вашим обществом.
– Правда? – В вопросе стояла какая-то непонятная мне неуверенность.
– Я наслаждался каждой секундой, каждой минутой нашего общения.
Одна из ее бровей приподнялась в сомнении.
– Это правда. – Я взял ее за руку, надеясь, что она почувствует мою
искренность. – На самом деле, для меня было бы честью, если бы вы считали
меня своим другом. У нас так много общих интересов, и это такое счастье, наконец, найти кого-то, с кем я могу говорить свободно, кто понимает меня и
наслаждается теми же темами, что и я.
- Значит, вы не будете ухаживать за мной? Вы хотите стать другом?
Как бы ни было тяжело подвергать опасности Мейдстоун, вызвав
недовольство лорда Питта из-за долгов, я не мог жениться на Сабине или
любой другой женщине из-за эгоистических соображений.
– Я даю вам слово. – Я сжал ее ладонь, внезапно пожалев, что
чувствую не кожу, а лишь льняную перчатку, в которую всегда была
обтянута ее рука. – Я скорее потеряю Мейдстоун, чем пожертвую своей
честью и буду так унижать леди.
Она медленно прожевала еще кусок хлеба, не сводя с меня глаз. Я
видел, как вопросы мелькали в ее глазах в крапинку, в таких живых и
выразительных глазах.
– Значит, вы не хотите на мне жениться?
Неужели я уловил оттенок разочарования? Я колебался:
– Вы заслуживаете большего, чем замужество из-за приданого.
Ее ресницы упали на щеки, скрывая глаза, и я почему-то подумал, что
не дал ей того ответа, которого она ждала. Но что она хотела услышать от
меня? Что еще я мог сказать?
– По крайней мере, теперь вы свободны и можете жениться на леди
Элейн.
Она высвободила свою руку из моей и отошла от стола, чтобы присесть
на край перевернутой бочки.
– Леди Элейн? Зачем мне жениться на ней? – Я сел на бочку напротив
Сабины.
– Потому что она красивая, грациозная и красивая. Я уже говорила, что
она красивая?
В этом не было никакого сомнения: леди Элейн была прелестна, почти
такой же, как моя мать. Я не мог отрицать, что всегда замечал ее
безупречные черты. И я не мог отрицать, что восхищался ими. Я покачал
головой:
– Неважно, насколько она красива. Я не могу на ней жениться.
– Почему? – Тон Сабины внезапно стал жестким. – Потому что у нее
недостаточно большое приданое?
– Да, как младшая дочь, она не имеет большого приданого, – признался
я. – Но даже если бы она была первым ребенком, все равно не смог бы.
– Как это возможно сопротивляться ее хорошенькому личику? –
Дразнила меня Сабина, покачивая ногами взад-вперед.
– Я прекрасно могу сопротивляться.
– Так вы, поэтому постоянно смотрите на нее и пускаете слюни
каждый раз, когда оказываетесь с ней в одной комнате?
Услышав нотку обиды в ее голосе, я усмехнулся:
– Так вы ревнуете.
Ее ноги остановились:
– С чего бы мне ревновать?
– Потому что вы хотите, чтобы я обращал внимание только на вас.
Она фыркнула и снова принялась болтать ногами:
– Я совершенно счастлива и без вашего внимания. Вы женитесь на ней, и у вас родиться много красивых детей.
Сабина ревновала. Я не понимал, почему эта мысль согревала меня, но
это было так. А еще почему-то я вдруг почувствовал желание рассказать
Сабине историю леди Элейн. Может быть, я хотел успокоить ее.
– Леди Элейн – моя невестка, – сказал я, возвращаясь мыслями ко
всему, что случилось с моим братом за последний год.
Глаза Сабины расширились:
– Она замужем за вашим братом?
– Нет. Ее сестра была за ним замужем.
Эти слова мрачно отозвались в моей душе.
– Значит, леди Элейн состоит с вами в родстве через брак?
Я кивнул, представив брата в большой кровати с налитыми кровью
глазами, тяжелое дыхание, которое пропитано запахом пива, источающим