- Конечно!

- Тогда мы должны будем рано или поздно рассказать об этом моим родителям, - твердо промолвила я. – Или ты хочешь прятаться от моего папы?

- Необязательно так скоро…

- Мой отец – обладатель отличной памяти, - твердо промолвила я, касаясь щеки Клима. – И он просто так тебя не забудет, к сожалению. Потому надо доказать, что ты невиновен. Чтобы он не просто не захотел встать на пути наших чувств, а ещё и не имел для того ни малейших причин. И это единственный способ заставить папу принять нас как пару.

- Но…

- Или ты не хочешь, - вдруг задалась вопросом я, - чтобы наши отношения были достаточно серьезными?

Клим стремительно побледнел. В его глазах мелькнул искренний испуг.

- Ну что ты! – воскликнул он. – Ты – самое ценное, что есть у меня, Карина! Я очень хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Всегда, - уверенность, звеневшая в его голосе, успокоила меня – ведь Клим никогда мне не лгал, с чего б сейчас он сказал бы что-то неправдивое? Разумеется, нет. Он со мной честен, в лицо говорит мне правду. Мне не стоит ни в чем таком его подозревать.

- Тогда почему ты не хочешь, чтобы я докопалась до правды?

Клим опустил голову.

- Мне все ещё стыдно, что я создаю тебе дополнительные проблемы, - сознался он. – Я же знаю, что у тебя могло бы быть гораздо лучшее будущее… - он перехватил мой злой взгляд и умолк. – Ладно. Я больше не буду об этом говорить. Но давай подождем?

- Чем больше времени пройдет, тем труднее будет найти доказательства, - пожала плечами я. – Ты же сам себя подставляешь, затягивая. Совсем скоро вообще невозможно будет хоть какую-то информацию достать.

- Карина…

- Что – Карина! – возмутилась я. – Нельзя просто так опустить руки и сдаться. Я не хочу верить в том, что ты готов вот так просто… Нет, Я тебе не позволю, - я отступила от него на полшага и решительно взглянула на парня. – Я докопаюсь до правды. Ты не преступник и не вор, так почему позволяешь так о тебе думать?

Парень скривился.

- Солнышко, прошу тебя…

Я проигнорировала его мольбы, ответив только холодным, внимательным взглядом.

- Почему ты считаешь бездействие хорошим выходом? – серьезно спросила я. – Ты должен понимать, что это глупо, Клим. Ты сам себе вредишь таким образом. Сидеть сложа руки – это самое отвратительное, что только может быть. Сначала мы потеряем время, потом пропадут и те доказательства, которые могли бы оказаться в наших руках. А дальше что? Ты просто позволишь пустить себя под ноги? Клим! В этом мире приходится хоть иногда, но все-таки проявлять инициативу. Потому что, ну… А вдруг тебя и на следующей работе подставят? И ещё, и ещё? Ты просто смиришься и пройдешь мимо?

Взгляд, брошенный на меня, был настолько печален, что я даже ощутила что-то вроде жалости по отношению к Климу. Я считала чувство жалости разрушительным и знала, что мои родные по отношению к своим любимым никогда такого не позволяли, но все же…

С Климом иначе не получалось. Потому что он позволил выбросить себя с работы, довольно неплохо приносящей деньги, а теперь был готов просто опустить руки и ждать, пока через него перешагнут и пойдут дальше.

Потому и о расставании нашем говорил, что не верил в собственные силы. Глядя на него, я все больше и больше приходила к выводу, что это жуткое проявление беспомощности надо как-то… Искоренять из него. Нельзя позволять Климу и дальше просто плыть по течению, иначе он себя элементарно разрушит!

- Ты меня любишь? – наконец-то прямо спросила я.

- Конечно! – воскликнул парень. – Карина, ну неужели ты действительно можешь в этом сомневаться?

- Мне бы очень этого не хотелось, - твердо произнесла я. – Но я не могу ни в чем быть уверена. Ты меня любишь?

- Люблю. Я очень сильно люблю тебя, Карина, - твердо промолвил парень. – Сильнее всего на свете. И я хочу, чтобы мы были вместе. Я… - он запнулся. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. И чтобы больше никто не смог тебя у меня отобрать. Но…

Я замерла. Слова о замужестве поразили меня. Я не думала, что Клим готов на настолько серьезный шаг, но теперь в его глазах буквально сияла уверенность. Он так твердо говорил о своих намерениях, что не поверить ему было просто невозможно. И я немного расслабилась, позволила себе осознать: да, он не лжет. Если бы у Клима было чуть больше ресурсов, он, наверное, горы бы свернул ради наших чувств! Но он из бедной семьи, ему трудно.

Но я могу ему помочь.

- Но сейчас это невозможно, - Клим опустил голову. – Потому что мне нечего дать тебе, Карина. Я беден, как церковная мышь. Куда я приведу тебя? В свою однушку, к больной матери, где пристроиться можно разве что на полу? После того, как ты привыкла к самому лучшему, воспитывалась в отличных условиях, после всего того, что сделали ради тебя твои родители? С милым рай и в шалаше – это все глупости. Этого рая не будет уже через несколько дней…

Мне очень хотелось возразить, но Клим крепко держал меня и смотрел так пристально, что я просто проглотила все слова и велела себе даже ни о чем не думать. Просто… Просто верить в то, что однажды я сумею добиться, сделать его инициативнее, живее, все-таки смогу провернуть все так, что он больше не позволит превратить себя в жертву.

- Давай сейчас об этом не будем? – попросил вдруг Клим. – Умоляю тебя, Карина. Я только успокоился. Я не хочу опять думать о том, насколько я бесполезен…

- Ты не бесполезен! – воскликнула я. – Но хорошо. Не будем. Обещаю даже не заговаривать о случившемся.

Он улыбнулся. Я задалась вопросом, понимал ли Клим, что слова – это просто слова, а я все равно буду продолжать рыть? И ему не удастся отговорить меня от этой идеи? Кто-то же все-таки пытался его подставить. И если папа уволил Клима, это означало только, что настоящий вор все ещё продолжал зарабатывать деньги. А если говорить прямо, то – вытаскивать их из кармана моего отца.

Но вместо того, чтобы спорить, я просто шла, взяв Клима за руку. Рядом с ним мне было необыкновенно хорошо, и я наслаждалась этими короткими осенними днями нашего счастья, упивалась им…

- Клим Гордиенко?

Я вздрогнула, останавливаясь. Клим тоже застыл. Прямо перед нами будто из-под земли возник неизвестный мне мужчина.

Судя по реакции, Клим тоже понятия не имел, кто это такой.

- Да, это я, - тем не менее, подтвердил он. – Простите, а вы…

- Капитан полиции Лановой, - представился незнакомец, демонстрируя удостоверение. – Вы задержаны по подозрению в хранении и распространении наркотиков.

В ту секунду, когда прозвучало обвинение в адрес Клима, мне казалось, что мир вокруг просто остановился. Мне хотелось броситься к полицейскому, заявить, что Клим не мог, ну просто не мог так поступить, но я прекрасно знала, что услышана не буду. Тем более, любое сопротивление сделало бы только хуже. Но в ту секунду, когда на руках Клима защелкнули наручники, а его самого увели, не желая ничего объяснять, мне казалось, что мое сердце сейчас просто выпадет из груди, таким тяжелым и каменным оно стало.

Ещё несколько часов назад мне казалось, что самое страшное, что могло произойти, уже случилось – Клима выгнали с работы, и он теперь вынужден был искать новую, ещё и с не самыми хорошими рекомендациями. Но теперь, когда его забрали в полицию, я наконец-то осознала весь масштаб катастрофы.

Я поехала за ним, и в участок меня, конечно, пустили, то дальше – нет. Так и оставили, неприкаянную, сидеть на скамейке якобы в ожидании следователя или начальства. Дежурный подозрительно косился на меня, кажется, ожидая, что я стану бросаться на людей с криками «отпустите его, он не виноват», но я прекрасно понимала – это не действенный метод. Так человека из тюрьмы не вытащишь. Если Клима забрали, надо собирать доказательства его невиновности и…

- Кариночка! – я встрепенулась, реагируя на голос. – Кариночка, ты здесь!