Джаред покачал головой и облизнул губы.

— Мне очень жаль.

— Джаред, прекрати. Все хорошо. Иди к себе и ложись спать.

— Ты не понимаешь, мне действительно жаль.

— Джаред, ты мой кузен, мой лучший друг, мой родственник и все такое. Я люблю тебя. А теперь убирайся из моего номера и возвращайся к себе.

Он задумчиво посмотрел на нее, кивнул и пошел к двери. У порога он оглянулся, помедлив.

— Иди сюда и закрой дверь на засов.

— Слушаюсь, сэр.

Когда он ушел, Джордан заперла дверь на засов, нарочно погремев им, чтобы Джаред услышал звук.

— Иди к своей жене! — сказала она из-за закрытой двери.

— Эй, осторожнее, — шепнул он ей в ответ. — Ты знаешь, что можно подумать, когда так говорят? Джордан рассмеялась.

— Знаю, и вид у тебя тоже соответствующий! Давай торопись к себе!

— Спокойной ночи.

Когда Джаред ушел, Джордан вдруг с удивлением обнаружила, что совсем не хочет спать. Она включила телевизор, гадая, показывают ли что-то по телику в такое позднее время. Она попала на какое-то игровое шоу. Она ни слова не понимала из того, что говорили воодушевленные участники, но смысл игры она поняла: при неправильном ответе на вопрос участник игры снимал с себя какой-то предмет туалета, а потом все мазали друг друга взбитыми сливками.

Оставив телевизор включенным, Джордан забралась в постель.

Свет она тоже оставила включенным. Свет прогонял тени из углов.

И спать она решила при свете.

Синди Райли проснулась внезапно. Она не знала, что ее разбудило. Какое-то время она просто вглядывалась в темноту.

Впотьмах она пошарила рукой рядом с собой. Место Джареда пустовало. Но в тот же миг она поняла, что он в комнате. Он открыл окно, несмотря на холодную погоду, и стоял около него, глядя вдаль.

— Джаред?

— Прости, что разбудил тебя.

— Нет, нет, ты меня не будил. — Синди встала с кровати и подошла к мужу, прижавшись щекой к его спине и обняв за талию.

— Ты весь заледенел! Разве можно вот так стоять у окна голым?

Какое-то время он молчал, а потом очень медленно проговорил:

— Видишь, идет снег. В Венеции не так часто идет снег.

— Ну и что? Мокрые белые крупинки. Ты уже видел их раньше.

— Но не в Венеции.

— Джаред, ты холоден как лед.

— Я знаю, — подтвердил он.

— Возвращайся в постель. Я тебя согрею. Он обернулся со стремительностью, напугавшей ее. Глаза его горели.

— Согреешь? Мне очень, очень холодно.

Он не в себе. Что-то с ним не так.

Они женаты не первый год. И все годы им было хорошо друг с другом. Она любила его, он ей нравился, ей нравилось его общество, и очень нравилась их с Джаредом сексуальная жизнь. И все же этой ночью…

Руки его казались сильнее. Он был натянут как струна. Мышцы готовы выскочить из кожи, которая оставалась странно холодной. И даже простое прикосновение его ладоней к коже воспринималось ею как нечто сверхэротичное.

Сегодня ночью они уже любили друг друга. Придя в номер после кофе, который они пили внизу, оба чувствовали себя приятно расслабленными и, забравшись в постель, начали целоваться, ласкать друг друга, и ласки естественным образом перешли в акт любви.

Но потом все пошло не так, как раньше… Ласки показались ей на грани дозволенного. Предельно острые ощущения рождались всего лишь от прикосновений, жара его ладоней у нее на плечах, от того, как он смотрел на нее. Да, все дело в его глазах…

Окно оставалось открытым. Из него тянуло холодом. Он наклонился и поцеловал ее открытым, влажным, голодным ртом, со страстью, способной растопить любые льды. Страстью, входящей в волнующее, возбуждающее противоречие с холодом его кожи. Она чувствовала, как зубы его скользят по ее зубам; язык его змеей проникал в глубину ее горла. Поцелуй подействовал на нее как вспышка молнии, от которой занялись огнем все эрогенные зоны ее тела. Секунда, и он поднял ее на руки. Оказавшись на кровати, Синди краем сознания успела отметить, что ночная рубашка разорвана от ворота до подола.

Небольшая потеря…

Его губы, язык были повсюду. Он скользил губами вдоль ее горла, к ключице. Поцелуй. Наслаждение, острое, как удар током. Синди начало трясти, но не от холода, а от возбуждения.

— Господи, что мы сегодня такое выпили? — пробормотала она.

Он не ответил. Он находился у нее между ног. У нее начались спазмы экстаза. Руки взметнулись вверх, она ничего не слышала и не видела, она пылала в огне. Он целовал ее. Он становился все напористее, поцелуи его стали почти болезненными, почти мучительными… Но и в боли ощущалось наслаждение. Болезненное наслаждение. Она захотела прошептать ему, что так не надо… Она не могла — не было голоса, ее била крупная дрожь. Волны оргазма накатывали одна за другой. Он поднялся над ней, она изо всех сил обхватила его ногами, прижимая к себе. На грани полного забытья она успела подумать, что кровать развалится, что люди внизу могут проснуться, что крыша рухнет…

Позже, она не знала, насколько позже, она не могла сказать, как долго страсть держала их в плену, несколько бешеных минут или всю ночь, она снова почувствовала холод. Она протянула руку, Джаред был рядом.

— Окно, — пробормотала она.

—Угу.

— Окно… Холодно.

Он не шевелился. Она соскочила с постели нагая и подбежала к окну, чтобы закрыть ставни и запереть их, а потом закрыть массивное окно. Ее трясло от холода. Она обхватила себя руками и тут решила, что должна заскочить в туалет, прежде чем ложиться в постель. Она закрылась в ванной — Синди не относилась к тем, кто считает, что в браке закрываться необязательно, и, когда с нуждой было покончено, она вымыла руки и ополоснула лицо водой. Взглянув в висевшее над раковиной зеркало, она заметила царапины на шее. Из крохотной ранки на груди капала кровь. И на бедре тоже ранка и след крови.

Она приняла наскоро душ. Подумаешь, царапины. Выключив в ванной свет, она юркнула в постель, под одеяло, и обняла мужа. Какое-то время он не шевелился. Он лежал на спине, но в темноте она не могла сказать, открыты у него глаза или нет.

— Джаред?

Он нежно провел рукой по ее волосам.

—Угу.

— Ты был потрясающим!

— Ну, я старался.

Ей показалось, что он делает над собой усилие, чтобы говорить непринужденным тоном.

— Совсем по-другому. Не знаю, хочу ли я такого каждую ночь.

— Почему нет?

— Ты укусил меня.

— Укусил тебя?

— Ну, ты знаешь…

— Любовные засосы.

Синди не стала говорить, что после засосов кровь обычно не течет. В конце концов, то, что было… Незабываемо.

— Джаред?

— Хм?

— Я люблю тебя.

Он долго не отвечал. Но потом повернулся к ней лицом, прижал ее к себе и стал нежно гладить по спине. Его била дрожь.

— Джаред, что случилось?

— Ничего. Я просто замерз. О, как мне холодно!

— Сам виноват, глупый ты человек! Зачем так долго стоять у открытого окна и смотреть на снег!

Он нежно поцеловал ее в лоб. Как не похож этот поцелуй на те, другие! Легок, как дыхание ветра, нежен, как лепесток цветка.

Его продолжало трясти.

Я принесу еще одно одеяло.

Она встала с постели, наткнулась на что-то в темноте, стукнулась пальцем ноги о ножку кровати и выругалась.

— Джаред, хорошо бы зажечь свет.

— Синди, иди ко мне. Просто иди ко мне.

— Я пытаюсь найти одеяло. Для тебя, — с нажимом на последнем слове сообщила она.

— Не надо одеяло. Иди полежи со мной. — Джаред нетерпеливо вздохнул. Секунда, и он был на ногах, сгреб ее в охапку. — В тебе все тепло, которое мне нужно.

Она улыбнулась. Он, наверное, и представить себе не мог, как тронул ее сказанными словами.

Но когда они вернулись в постель, прижавшись друг к другу плотно, как горошины в стручке, дрожь его так и не унялась. Но Синди больше ничего не говорила. Она просто изо всех сил старалась его согреть.

Хотелось бы, чтобы и Джордан знала, каким он может быть временами нежным. И красивым. Джаред по-настоящему красивый мужчина.