Краем сознания я отметил, что неподалеку громыхнул еще один выстрел. Неизвестный стрелок Сильвио продолжал свою арию, и вновь отработал по инферналам, оправившимся после неудачно брошенного конструкта.

Держать настолько полно картину происходящего, цепляя ситуацию со всех сторон, практически не выходя из состояния скольжения — мне было непросто. Но я старался изо всех сил — все же ставки на кону высоки. Одни из самых высоких — жизнь и душа. Так что, оказавшись рядом со Скрипачом, я снова, в очередной раз, ускорился по отношению времени. Чтобы наверняка.

Со Скрипачом вознамерился поступить также, как и с Дамьен — отправить в беспамятство, намереваясь после, если все получится и наши победят, допросить. Но организм Скрипача, как оказалось, был серьезно усилен. Мало того, что он увидел мой удар, так он еще и успел отреагировать — уклоняясь. Отпрянув на несколько шагов, Скрипач попытался даже меня атаковать — но превратившийся в цепную плетку кукри отделил его голову от тела.

Да как так-то? Сначала Илона неожиданно откланялась, теперь этот… Не так, конечно, я представлял смерть торговца и авантюриста Валентина Скрипача, но как получилось так получилось. Это я… не то чтобы от испуга, но немного перенервничал — все же ситуация довольно напряженная, так скажем.

Расстраиваться от этого факта оказалось немного некогда — тем более, что после уклонения Скрипача от моего первого удара передо мной стояло сейчас уже два неотложных вопроса — как избежать смерти от атакующих демонов-инферналов раз, и как избежать смерти от неасапиантов и кондотьеров — два. Которые, заметив мою активность — отреагировав на уклонения Скрипача, идентифицировали меня как врага и уже нападали. И все это происходило в момент, когда трибуны захлестнули первые забравшиеся наверх гончие, в нескольких местах прорвав цепочку защитников из неасапиантов и кондотьеров.

Несколько долгих, широко растянутых по течению времени секунд я только и делал, что убивал. Огнем, Тьмой, клинком кукри, руками и ногами. Убивал адских гончих, неасапиантов, кондотьеров, черных бурбонов, падающих сверху летящих ящеров и попадающихся под руку гостей вечера поединков. Снова и снова, избегая смерти, я ускорялся в движении времени, входя в скольжение. Не лучшее решение для здоровья и самочувствия, но это все же лучше, чем умереть здесь и сейчас.

Остановился я только тогда, когда, отреагировав на эхо ауры жизни рядом, уже занес кукри для удара, но сквозь оранжевую огненную пелену увидел перед собой сжавшуюся в комок амазонку, испуганную до оцепенения.

Выхватил взглядом следующую ближайшую ауру, еще одну, третью — вокруг из живых остались только девушки-амазонки и зрители-гости, все испуганные до состояния панического ужаса.

Короткий взгляд на арену — пусто. На трибуну с демонами — пусто. Пусто, в смысле что целей больше нет. На песке арены горы тел, на трибуне с демонами — одинокие кучки. Некоторые еще шевелятся, но большинство обработаны наглухо.

Демоны-инферналы все тоже погибли, кстати. В том числе и демон с черным ободком короны, который лишился руки после выстрела Сильвио. Он вот только-только закончился — я это понял, когда полыхнуло алым. Это Чумба, с горящим алым огнем мечом, только что накормил оружие душой демона-короля-инфернала.

Неподалеку от Чумбы я вдруг заметил Керриган. В неожиданном виде: без ошейника подчинения, глаза больше не белесые — смотрят по сторонам цепко, внимательно. Руки в крови: не один и не два бурбона погибли от ее удлиняющихся во время боя когтей.

Это все — образы произошедшего, догадки восприятия и понимания, у меня постфактум: в памяти сейчас я видел картинки общей ситуации, выхваченные во время бойни боковым зрением. Видел в образах памяти, как Чумба запрыгивает на трибуну с демонами, одним ударом раскалывает острием меча ошейник подчинения; видел, как Керриган несколько мгновений осознает себя и окружающий мир, и как начинает убивать; видел, как на противоположной трибуне начинает разрастаться кровавый шторм — не слабее того, что я устроил Огнем и Тьмой на трибуне этой.

Тридцать три секунды.

Целая вечность прошла с момента первого выстрела неизвестного Сильвио.

Кстати о птичках. О нем я немного забыл, в некоторой суете вокруг. Обернулся в ту сторону, откуда стреляли последний раз. Изменил спектр зрения, и сразу увидел силуэт фигуры. Ну да, накрыт пеленой размытия — только теперь понял я. Это мне, с моими способностями, просто было определить направление, с которого стреляли, а остальным, из-за скрывающей Сильвио пелерины, это оказалось невозможно.

Вернее, если бы стрелок был единственным раздражающим фактором — то да, его бы засекли. Не после первого выстрела, так после второго. Но в ситуации, когда вокруг «зона абсолютного взаимного уничтожения», это оказалось затруднительно.

Стрелок «Сильвио» между тем, поняв, что я его заметил, поднялся, сбрасывая пелерину размытия.

Ух ты, знакомые все лица! — удивился я.

Андрей Шилов. Вот и встретились.

Олег Ковальский — я. Гекдениз Немец — есть. Степан Мотов — потрачено. И наконец последний, Андрей Шилов. Четвертый из нашей команды виртуальной арены в Высоком Граде, созданной Степаном для заработка денег путем буста новичков. Вернее, якобы для этого — на самом деле команда была создана для того, чтобы обучать Олега Ковальского убивать, но это уже из разряда тайных дел и интересов спецслужб Российской Конфедерации.

В общем, Андрей — очень интересный персонаж. Который сейчас, спустившись вниз, перепрыгивая через скамьи с внушительной винтовкой наперевес, начинал чувствовать некоторый подвох.

О гибели Доминики, как понимаю по отсутствию агрессии и попыток меня убить, он еще не осведомлен. Да и откуда бы — наверняка провел в Инферно последние несколько дней. Или же, даже если он прошел сюда вместе с гостями, наверняка в целях конспирации с Доминикой контакт в ближайшие дни точно не поддерживал.

Взгляд Андрея, который сейчас приостановился, замер на моем лице. И спектр его эмоций начал кардинально меняться.

Ах да. Не попадающие прямо в меня, но взрывающиеся рядом конструкты инферналов немного, как понимаю, повредили маскировку. Пощупав лицо, я содрал с кожи остатки маски, сделавшей из меня Драго. Андрей после этого окончательно замер, как на стеклянную стену наткнулся. Глаза его расширились, и он даже рот приоткрыл: от удивления узнавания у него перехватило дыхание.

— Доминика тебе просто забыла кое-что рассказать, — улыбнулся я ему, пожав плечами. — Все по плану, не переживай.

Андрей после моих слов расслабился. Совсем чуть-чуть. Мне этого хватило — войдя в скольжение, в очередной уже раз — с некоторым трудом, надо сказать, я разорвал дистанцию и ударил ему кулаком в челюсть, отправляя немного поспать.

Не удалось.

Невероятным образом мой бывший партнер по команде уклонился от удара, и я даже потерял его из виду. Но вовремя упал, уходя перекатом — поэтому винтовка, которую Андрей перехватил за ствол и использовал как дубину, пролетела надо мной.

Для меня выполненное ускорение скольжения во времени было шестым или даже седьмым — и от столь частого использования ускорения времени начали понемногу плавиться мозги и путаться мысли. Андрей же, поняв, что со мной дело нечисто, уже атаковал. Причем двигался он невероятно быстро — и мне с трудом удалось уйти от его второго и следом третьего удара.

Протокол 13-1-1. Я читал про него — про набор имплантов, установленный Драго. Комбинация усилений организма, приближающих обычного человека возможностями к одержимому средней руки. Не в плане владения темными искусствами, а в плане скорости движений, конечно же.

У Драго стоял протокол 13-1-1, самый серьезный, командирский набор. У Андрея, вероятно, похуже — двигался он гораздо медленнее меня. Медленнее меня в норме — я же сейчас был истощен схваткой. Оставаясь в состоянии скольжения в ускоренном времени лишь силой воли.

Закончилось все в Огне — не уклоняясь от очередной атаки Андрея, я просто превратился в аватар стихии и бросил себе прямо под ноги файербол. Очередной перекат, и выскочив из ярящегося пламени, я только и увидел горящую фигуру Андрея. Он, кстати, еще попробовал меня достать, выбежав из огня и атаковав. Но делал это уже вслепую — глаза ему сразу выжгло. Так что я просто ушел в сторону, а горящая фигура упала с парапета на арену, захлебываясь криком и корчась в посмертных конвульсиях.