– Как только очень сильно этого захочешь… Но не раньше того, как я в тебя кончу… – боже, какое же это упоение, вбирать собственной кожей, нервами и воспалёнными эрогенными сенсорами твою сладкую дрожь. Твой очередной немощный всхлип. Твою неудавшуюся в который раз попытку к сопротивлению. И в особенности твоё тело… Дурея ещё больше, чем до этого и едва не шипя от боли при новой острой судороге, резанувшей со всей силой по члену и очень чувствительной головке, вжавшейся в слишком тесную для неё ловушку брючной мотни.
Но, похоже, я готов вытерпеть и не такое, только за возможность снова тебя чувствовать, снова прикасаться и брать. Так, как хочу этого я. Как нравится мне, наблюдая и пропуская через себя каждую твою ответную реакцию.
Я бы с радостью сорвал с тебя и это треклятое платье, и эти грёбаные украшения, с неописуемым наслаждением расцарапывая о них свои ладони и слушая, как немощно трещит под моими пальцами не такая уж и хрупкая ткань. Но я ещё не настолько свихнулся, чтобы не понимать, чем это чревато. Поэтому довольствуюсь малым. Скольжу изголодавшейся по твоему телу рукой, по знакомым изгибам нежной шейки, по частично прикрытому массивным колье декольте, вскоре сминая всей пятернёй налившуюся желанием левую грудку прямо поверх чашечки корсета и верхнего слоя прозрачного лифа. И сам чуть не выдыхаю звериным рыком в твой ротик, когда ты несдержанно вздрагиваешь и беспомощно всхлипываешь, неосознанно выгибаясь навстречу моей руке и к моему животу.
Меня опять простреливает ослепляющим и отупляющим разрядом остервенелого возбуждения, но я каким-то чудом всё-таки сдерживаюсь, продолжая планомерно выстраивать свои изощрённые пытки. В этот раз лишь слегка касаюсь губами твоего задыхающегося рта, но очерчиваю его змеиным скольжением языка куда ощутимее и бесстыднее, тут же впитывая эрогенные приливы греховного сладострастия, завибрировавшие в твоём дыхании и дрожащем теле с более осязаемой силой. После чего снова давлю в себе сумасшедшую вспышку одержимого соблазна – смять тебя в своих руках со всей дури, до пугающего хруста в костях и суставах, до твоего протяжного крика-мольбы о пощаде…
Ладно… Не сейчас… Не сегодня… Пусть ты и не заслужила. Но нежностью тоже можно наказывать…
Что я и делаю. Рисуя кончиком языка по контуру твоей нижней губки, спускаясь к подбородку, пока пальцами второй руки погружаюсь в густую гриву аккуратно выплетенной причёски на затылке, чтобы оттянуть за них голову и наконец-то добраться до твоей шейки. До пульсирующей жилки на тёплой коже. Слизывая твой вкус и аромат с острыми микрогранулами солёного пота. Вычерчивая языком похотливые узоры своей ненасытной жажды обладания и пропуская их упоительную отдачу вместе с твоими сбивчивыми вдохами-выдохами и импульсной дрожью жгучей пульсацией по головке члена.
На благо, корсет хоть был не из кожи и не из настоящих пластин китового уса, так что нащупать под его чашечкой сосок и сжать в полсилы, одновременно прикусив твою шейку над плавным изгибом трапеции, не составило никакого мучительного труда. Пусть и хотелось разорвать его по шву вместе с платьем ко всей ебеней фени. Зато каким томным был твой несдержанный стон, и как ты после этого плотнее прижалась низом своего живота к моему паху. Даже в яйцах сладко потянуло, когда ты так развратно потёрлась о член и мошонку, буквально приглашая в святая святых своего истомившегося лона… Бл*дь! Так недолго и сорваться, тем более, когда прекрасно понимаешь, что на долгие прелюдии у нас банально нет ни времени, ни нужных условий.
Поэтому я так скоро и сдаюсь, больше не в силах терпеть начатую собственными руками вступительную игру. В последний раз сжимаю упругое полушарие груди, но только для того, чтобы скользнуть ладонью по головокружительному изгибу твоего бл*дского тела и без лишних усилий отыскать на юбке дурацкого платья тот вызывающий разрез, который не давал мне покоя с того самого момента, как только я тебя здесь увидел. А там уже и до скрытых до этого бёдер добраться не составило никакого труда. С несдержанной похотью впиваясь в соблазнительную форму идеальной ножки пальцами и без какого-либо намёка на наличие стыда, оставляя на ней свои “грязные” следы по всему её крутому подъему. Да! Свои осязаемые метки. Снимая вместе с ними ничем непередаваемые ощущения при соприкосновении с гладкой кожей и… горячей линией промежности у кромки кружевных трусиков. А как тебя затрясло в ответ, когда я протиснулся по прикрытой тонкой тканью поверхности припухших половых губок дальше, вглубь меж стиснутых бёдер. И как быстро эта ткань пропиталась твоими греховными соками, стоило мне чуть сильнее надавить и потереть по очень чувствительному углублению, куда так рьяно сейчас рвался мой одеревеневший в штанах член.
У меня у самого сбилось дыхание и ещё сильнее помутнело в голове, при чём от всего сразу. И от твоего очередного стона, и эрогенной лихорадки твоего податливого тела, и от собственных болезненных “ожогов” по коже и под оной от каждой новой вспышки разрастающегося возбуждения. Кажется, я уже и не соображал, что творил, хотя и контролировал любое из своих последующих движений-действий, вроде бы и спонтанных, но до невозможности сдержанных. И то, что я опустился перед тобой на колени, не то что осмысленное, а скорее подсознательное рвение обезумевшего растлителя – сделать завоёванной мною богине максимально хорошо.
Приспустить по бёдрам трусики, моментально дурея от новой дозы убойной эйфории в виде представшей моим глазам совершенной картинки возбуждённой киски и её умопомрачительного аромата. После чего припасть жарким вакуумом ненасытного рта к линии-отпечатку “кружевного” рисунка, оставившего на нежном треугольнике лобка грубый оттиск временной метки. Пройтись по нему языком, развратным скольжением змия совратителя, от выступающей косточки таза до более интимных точек припухших половых губок и в конечном счёте задержаться у центральной линии самого желанного греховного вожделения – уже такой до боли знакомой, горячей и мокрой с солоновато-кислым привкусом моей спускающей девочки. Тут уж воистину потеряешься и в реальности, и в пространстве окончательно, не зная, что делать дальше. Либо наконец-то высвободить свой уже вот-вот готовый кончить член, либо продолжить эту безумную для нас обоих пытку дальше. Заскользить языком по упругой вершине твоего клитора и ещё дальше, пока мой палец беспрепятственно проникает в твоё влагалище, растирая очень влажные и напряжённые от возбуждения стеночки и одновременно массируя-надавливая на самую чувствительную и очень гладкую “точку”.
Ты реагируешь практически сразу же, кое-как удержавшись, чтобы не вскрикнуть в полный голос. Но эти участившиеся стоны, эту то нарастающую, то ненадолго утихающую дрожь во всём напряжённом теле не спутаешь ни с чем. Как и хватку твоих беспомощных пальчиков, вцепившихся в мои волосы в столь интимном и таком личностно-откровенном порыве. Из-за чего хочется проникнуть в тебя ещё глубже, но далеко не пальцами, усиливая атаки рта и языка в более изощрённых поцелуях и ласках. Заставляя тебя дышать ещё чаще, а немощно всхлипывать-стонать – ещё громче.
Я и не думал останавливаться, даже когда твоё напряжение достигло критического предела и когда по твоему телу пошли знакомые судороги неслабого оргазма. И когда ты непроизвольно зажала свой рот ладошкой, чтобы заглушить рвущийся из горла далеко неподдельный крик греховного наслаждения. Хотя, вскоре, я сам тебе в этом помог, когда резко встал и выпрямился, одной рукой обхватывая твой затылок, а второй поспешно расстёгивая ширинку на своих брюках. Правда, твой стонущий ротик я накрыл своим немного раньше, погружаясь в него буквально сразу чуть онемевшим языком, ещё сохранившим головокружительный вкус твоей ароматной киски. Зато вошёл в тебя, как по маслу, успев уловить чувствительной головкой члена едва уловимые сокращения-спазмы всё ещё кончающей вагины и её такие тугие чуть затвердевшие-“загрубевшие” стенки-тиски. Да и ты, само собой, не осталась в стороне, ухватившись за мои плечи, будто тонущий посреди шторма за единственный спасительный буй, прижимаясь ко мне ещё плотнее и бесстыдно толкаясь-насаживаясь на мой член, подобно в конец потерявшей стыд и срам озабоченной бл*душки.
