Уже после, когда в вертикальном положении ни у кого из нас не уплывал из-под ног пол, она потащила меня в свой любимый косметический салон, дабы привести мою печальную внешку в товарный вид по всему прейскуранту. Сказала, что если даже я так и не сдам первый экзамен с первым клиентом, это будет её мне подарок к первому у нас с Мишкой юбилею. Конечно же, я встала в позу и обещала ей всё вернуть с первой же получки.
Правда, потом меня ждал ещё один нежданный сюрприз (вроде как приятный). Мне позвонила Далила и сказала, что мой заказчик внёс за меня аванс и прислал мне подарок, который я обязана буду сегодня надеть на встречу с ним. От последних симптомов недавнего похмелья, как говорится, не осталось и следа. Меня тут же прямо на месте долбануло смертельным разрядом адреналина, основную силу удара, естественно, направив в голову. Но удержаться на ногах я каким-то чудом всё же умудрилась. Хотя и не могла очень долго выдавить из себя ни слова. Банально не знала, что говорить, плюс, ещё и дар речи отшибло ко всем чертям.
– А это… нормально? Когда клиент ещё до встречи что-то дарит? Потом с этим проблем возникнуть не должно?
– В данном случае я могу тебе только посоветовать расслабиться и… привыкать к подобного рода подаркам. – Лила, как всегда, отвечала с лёгкой иронией в едва не мурлыкающем голосе, явно мысленно надо мной посмеиваясь.
Но тут обижаться нужно было только на себя. Я сама чувствовала себя в эти мгновения полной дурой.
– И не забудь к восьми часам подъехать уже готовой в агентство. Я не давала твой адрес Глебу Анатольевичу. Если посчитаешь нужным, расскажешь ему о себе всё сама при встрече. Но, опять же, смотри по обстоятельствам. Не всем заказчикам интересны подробности из личной жизни эскортниц.
Глеб Анатольевич?
Не знаю, почему, но меня снова приложило ударом невидимой лопаты точно по темечку. Лучше бы я сидела. Правда, я и так сидела в лаундж-зоне косметического салона в ожидании предстоящей экзекуции, именуемой в народе бразильской эпиляцией.
Контуженный до этого практически до основания аналитический разум тут же начал перебирать в памяти все имевшиеся там каталоги с известными и почти забытыми мужскими именами. Но как бы он сейчас не пыхтел и не выбивался из последних сил, ничего похожего ему так и не удалось там раскопать.
– А я?.. Я должна что-то о нём знать? – слава богу, хоть один здравый вопрос за прошедшие полдня.
– Когда приедешь в агентство, я тебя посвящу во все необходимые детали и помогу морально подготовится к этой встрече. Глеб Анатольевич очень занятой человек и с нелёгким характером, к нему нужен определённый подход. Главное, не нервничай и готовься к вечеру. Прими расслабляющую ванную, если есть возможность, сходи на массаж.
Легко ей говорить, когда после пережитого похмелья приходится едва не буквально трястись, как на электрическом стуле. Нервы, после звонка Ройтенберг, достигли пика своего запредельного перенапряжения, натянувшись, подобно хлипким струнам до критического предела, и готовых в любой момент лопнуть от любого резкого движения. Вот и спрашивается, зачем мне вся эта нервотрёпка?
Спасибо Ксюхе, что оставалась всё это время рядом, поддерживая меня всеми доступными ей способами. Кстати, именно она и смоталась после салона красоты в агентство за моим первым рабочим подарком, пока я откисала в её ванной на её квартире и пыталась расслабиться под усыпляющее звучание подобранной ею же релакс-музыки с гипнотическим свечением зажжённых вокруг меня аромасвечей. Правда, легче всё равно не становилось. А принимать сейчас что-то на грудь более горячительное, тоже выглядело не слишком разумным. Если и напиваться, то на глазах у клиента, а не являться на самую первую с ним встречу вдрызг упитой неадекваткой. Хотя…
– ОХ-РЕ-НЕТЬ! – первое, что выпалила роковая Рокси, когда открыла с моего разрешения коробку нежно-розового цвета с золотым голографическим логотипом от фирмы Гуччи. От вида того, что она вскоре оттуда выудила, даже у меня всегда равнодушной к роскошным платьям и не менее вычурным к ним аксессуарам, невольно отвисла челюсть и в усиленном темпе затарабанила по гландам аритмия.
– Уж в чём его не упрекнёшь, так это в отсутствии должного вкуса. Для наших папиков это такая редкость. Хотя, не исключаю возможности, что ему кто-то помог посоветовать сделать правильный выбор. В общем, не важно кто, но я его уже почти что заочно люблю. Как же я обожаю “русалку”! Это же королевский стиль на все века!
– Неужели в таком ходят на свидания по ресторанам? Я думала в них гарцуют на красных дорожках на каких-нибудь кинофестивалях.
– Именно в таких и гарцуют! Потому что это верх элегантности и безупречный вкус в выбранном стиле. Ты хоть представляешь, сколько у нас стоят такие платья? Это же коллекционная модель! Там и не коллекционные как минимум от трёхсот тысяч рублей.
– Охренеть! – повторила я вслед за Ксюхой на ошалелом выдохе. Не думала я на тот момент, что в моей голове тут же сработает встроенный ещё со школы “калькулятор”. – А чека к нему там случайно не прилагается? Тем более, если бирка присутствует.
– Как ты вообще можешь думать о его возврате в такие минуты? Это же… кощунственно!
А что я ещё могла думать, как не о возможности избавить свою семью от позорного выселения из нашей любимой трёшки? Да, платье, не передать словами, насколько было шикарно и по размеру, и моей фигуре подходило просто идеально – кремово-розового, буквально воздушного цвета, из ткани сплошь расшитой глянцевыми пайетками, отчего создавался эффект перламутрового сияния или блеска очень маленьких “чешуек”, независимо от окружающего освещения. Ну, и сам крой – приталенная модель с расклешённой до самого пола юбкой; спина полностью закрыта, зато попу должно будет обтягивать весьма аппетитно. Вместо рукавов – небольшие “крылышки-плавники”, горловина отделана почти невидимой вставкой из прозрачной сетки, которая совершенно не прикрывала единственный у платья вырез в виде конусообразной фигуры с очень длинной по центру полосой, не дотягивающей до пупка где-то сантиметра три или пять. Вроде бы ничего вульгарного и вычурного, скорее даже на редкость строгое. Но вот этот вырез… Лифчик под него уже не наденешь. Да и по улице, естественно в нём не пройдёшься.
При любом раскладе, я смогу его надеть не более двух раз за всю свою жизнь. И едва ли Глеб Анатольевич (господи, неужели я теперь всё время буду его так называть?) потребует мне его вернуть, если я запорю с ним свидание и накосячу по самое неотмоешься? К тому же к платью прилагалась коробка с не менее дорогими туфлями, дамская сумочка (видно, тоже коллекционная) и… “Скромный” серебряный гарнитур со вставками из натурального янтаря вишнёвого цвета в виде разлетающихся или взлетающих то ли бабочек, то ли стрекоз. Хоть янтарь даже для меня считался не таким уж и дешёвым полудрагоценным камнем, но выглядело всё это невероятно изысканное великолепие воистину по-королевски роскошным. Правда, что-то мне подсказывало, что его магазинной цены едва ли хватит погасить хотя бы десятую часть наших семейных долгов.
Вот такая я неисправимая. Пока Лунёва восхищалась подаренными МНЕ подарками, я мысленно прикидывала, сколько сумею получить с них денег.
– Я обычный реалист, и мне сейчас как-то до лампочки, кощунственно звучат мои слова или нет. Меня куда сильнее в эти минуты волнует судьба моей семьи, а не в каком магазине купили данное платье и какой у него логотип торговой марки.
– Ладно, проехали. Тем более до вечера ещё нужно дотянуть. Единственное, до чего твой папик почему-то не додумался, так это о накидке или манто. Но, видимо, он не следит за очень быстрой у нас сменой сезонов и вполне мог прозевать начало осени. Не переживай, найду что-нибудь у себя.
– Можно тебя кое о чём попросить? Не называй его хотя бы сейчас моим папиком. Я его даже в лицо ещё не видела, как и он меня.
– Как скажешь. – Ксюха апатично пожала плечом и как ни в чём ни бывало полезла разглядывать другие подарки. – Тем более до вашей встречи осталось всего ничего. Когда вернёшься, уже не отвертишься.
