А когда мы с ней всё-таки снова встретились, в ночном клубе, куда меня потащил Мишка, притворяться дальше, будто я лучше и выше её в своем высокоморальном облике, я уже банально не смогла.
– Как много можно заработать в вашем агентстве, скажем, где-то за месяц? Или это зависит от нужных клиентов? – я не успела захлопнуть за собой дверцу красного внедорожника, плюхаясь на пассажирское кресло рядом с водительским и прямо с ходу выпаливая мучавший меня вопрос.
Ксюха маленько ошалела, уставившись в мой гордый и очень бледный профиль с сомнительным подозрением.
– Тебе-то это зачем? – похоже, она всё поняла без излишних разъяснений, поэтому посмотреть ей в глаза я решилась ещё не скоро. – Ты и месяца ещё здесь не успела продержаться, а тебе уже нужны деньги? И, как я понимаю, немаленькие?
– Поэтому и спрашиваю. Если, конечно, у вас всё ещё набирают кого-то в штат из новеньких и никому неизвестных.
Лунёва продолжала сверлить меня весьма осязаемым тяжёлым взглядом, но было уже поздно. Я уже всё решила, перенастроившись на нужную волну буквально за несколько минут. Не спрашивайте, как у меня это получилось и какие следует пройти курсы молодого бойца по ломке собственной психики и моральных принципов, но мои намеренья с настроем были более, чем настоящими.
– Я с тебя реально выпадаю в осадок. Уж от кого я никак не ожидала услышать подобных заявочек, так это от тебя. А может ты решила меня разыграть, Сёмина? Хотя с какой стати?
– Это не розыгрыш, Ксю. Мне реально и ещё с месяц назад нужны очень большие деньги. Если не за раз, то хотя бы поэтапно. Так что готова их отработать, как и полагается. Сама я в это болото, естественно, не полезу. Поэтому мне и нужны те, кто занимается данным дерьмом профессионально.
Ксюха натянуто усмехнулась, разглядев наконец-то во всей красе полную картину происходящих со мной изменений. Но мне было уже плевать. Если у меня получилось вывалить ей всё это на голову почти безболезненно для своей совести, то “запросто” сумею справиться и с другими трудностями. К тому же, у меня в подругах настоящий профи. Чтобы она не помогла мне в определённых вопросах и не дала ценного совета на начальном этапе? Думаю, с этим проблем точно возникнуть не должно. Главное, найти способ перебороть жуткую тошноту при сильном волнении.
– Ты же понимаешь, что я не стану воспринимать твои слова всерьёз, пока ты находишься в таком взвинченном состоянии и не расскажешь мне, что у тебя стряслось.
– Со мной всё в порядке. Это просто стресс после пережитого. Отсроченная реакция. Пройдёт. И я прекрасно соображаю, о чём говорю. Смотреть на меня, как на стукнутую о фонарный столб не обязательно.
– Может тебе лучше вернуться в общагу и немного прийти в себя? Выпить там валерьяночки или чего покрепче?
– Хватит говорить со мной, как с умалишённой! Я уже сказала! Всё со мною хорошо. А вот оставаться сейчас одной – не самая лучшая затея.
– Ладно, ладно! – Лунёва сдающимся жестом подняла ладони вверх и уже после этого наконец-то завела машину. – Только давай условимся заранее. Никаких резких движений, попыток выскочить из авто на ходу и, соответственно, истеричных срывов. Из меня утешительница вообще никакая. Максимум, могу навалят пощёчин. Но, надеюсь, до этого дело не дойдёт. А теперь вдохни глубоко несколько раз в полные лёгкие, так чтобы голова слегка от переизбытка кислорода закружилась. И, не спеша, без надрывных рыданий и битья виском о дверцу, с расстановкой в каждом предложении, расскажи, что случилось и для чего тебе нужны такие большие деньги. А, главное, сколько?
– Сколько, даже я не знаю, потому что нужно поднимать все накопившиеся чеки, ипотечные документы и плюсовать набежавшие за последние месяцы проценты от общей задолженности. Но очень много, настолько много, что без помощи профессионального бухгалтера теперь явно не обойдёшься. Боюсь, мне мама сама никогда не сознается, сколько мы задолжали и банку, и коммунальным контрам, и не известно кому ещё. Там настолько всё плохо, что у нас теперь через постановление суда собираются отобрать квартиру. И это при том, что у моего отца первая группа инвалидности, с которой якобы предоставляется куча льгот.
– Охереть! – единственное, что сумела тогда выдавить из себя малость прифигевшая Ксюха.
– И это далеко не самое страшное. У нас в городе завелась контора коллекторов, которые любят выкупать у банков чужие задолженности и выбивать из людей либо деньги, либо недвижимость. Если о нас они не пронюхают в ближайшие дни, то с выездом из квартиры мы ещё можем как-то потянуть, а так… Я реально не представляю, что придумать и как из этой клоаки выбраться. Одно знаю теперь точно, с учёбой мне придётся распрощаться, как и со всеми планами на будущее.
– Ты только это… не горячись пока, хорошо. И не гони волну, как сейчас. Такие вещи нужно решать на трезвую голову, взвесив все за и против.
– Если я буду всё тщательно взвешивать, моя семья скоро будет ночевать на улице. Как я уже говорила, эти деньги нужны были ещё месяц назад! Ни сегодня, ни завтра, ни тем более через неделю. Если я что-нибудь не сделаю в ближайшее время…
– А Вересов? Ты ему уже рассказала?
Меня чуть было не пробрал истерический смех вместе с кондрашкой. Уж о ком я вспомнила в самую последнюю очередь так это о Мишке.
– А Вересов-то тут при чём? Что он может вообще сделать в этой ситуации? Подержать меня за ручку? Посочувствовать и подставить своё крепкое плечо, чтобы я могла подняться с его помощью и не упасть? Я ещё могу ходить своими силами. И не ты ли говорила, что его родители никогда не воспримут наши отношения всерьёз? Более того, я очень сильно сомневаюсь, что у них водятся такие деньги, по крайней мере, прямо сейчас в нужном мне количестве. И с какой стати им одалживать мне подобные суммы?
– Ты права. Я малость ступила. Но… неужели прям вообще всё настолько беспросветно и нет никакого другого выхода?
– Какого, Ксю? Это уже тупик из всех крайних тупиков. Ни один банк нам не выделит ни кредита, ни ипотеки, потому что мы кредитонеплатёжные! Наверное, нас проще пристрелить из жалости, чтобы не мучились, а не искать выход, как и чем помочь. Грабить банки я не умею, так что…
– Но как вы вообще умудрились залезть в такие долги? Я не понимаю!
– Как и все, кто сталкивался с нашей бешено дорогой медициной. Десять лет назад отец попал на работе под поезд, выжил каким-то чудом, но остался без ног, и одной руки. Куча операций, программ по реабилитации, дорогущие и обязательно импортные имплантаты с прочими необходимыми примочками, вроде инвалидного кресла с электронным управлением. Компенсация с бывшей работы особо не помогла, сгорела в три щелчка пальцев. Маме даже пришлось нанимать сиделку, пока ещё сама работала, он же вообще ничего не мог делать сам. А его пенсия по инвалидности – это вообще курам на смех. Потом на этом фоне начали расти долги за коммунальные услуги при том, что у нас на них льготы и какие-то там жалкие ежегодные субсидии. Я честно, не знаю, как так вышло. Кажется, мама у кого-то одалживала деньги под какие-то дикие проценты, а потом взяла кредит в банке, чтобы их отдать. Вот так всё постепенно и наслаивалось. То нужно срочно поменять штырь в бедре, то сделать очередную операцию при сильных отёках в тазобедренном поясе. То Сашке нужен новый компьютер, а в школу для моего выпускного сдать кучу денег на поляну для учителей и шикарный подарок классной на долгую память, и, само собой, Аличке на трёх репетиторов. А то ж как она сдаст вступительные экзамены в лучший ВУЗ страны? Даже все три года, что я потом отрабатывала в грёбаной Пятёрочке, как мёртвому припарки. Большая часть моих заработков уходила на оплату усиленных курсов по языкам и на тех же репетиторов. Всё думала, что когда поступлю, отучусь, устроюсь в крутое агентство или вообще переводчиком в МИД. Мечты наивной девочки. Хорошо, что за это время больше ни копейки не взяла от семьи. Зато теперь…
Откровенно говоря, я не особо в те секунды соображала с какой стати и почему вываливала все эти откровения на голову притихшей за рулём Лунёвой. Будто из меня всё это враз вдруг прорвало неконтролируемым потоком на вполне объяснимой нервной почве. И это при том, что я не ставила перед собой цели скулить и жаловаться. Мне не нужна была жалость, я просто хотела хоть как-то избавиться от этого кошмара.
