К стене я подносил эту спичку как любимое, но очень больное дитя, что может помереть от любого чиха. Закрывая от ветра, ведя медленно, чтобы не затушить резким движением. Вот, огонёк уже рядом со страницами какого-то старого советского журнала. Огонь ласкает его, но ничего не происходит. Я держу спичку до победного и уже чувствую, как моё дитя начинает пожирать своего родителя. Но огонь всё же занялся. Я дул на свои обожжённые пальцы и смотрел, как с невероятной скоростью огонь поглощает всё, до чего только может дотянуться, пока не заполонил всё.

Он распространился на всю стену. Я уже праздновал победу, но посреди стены огня появилось простенькое лицо. Которое рассмеялось со звуком треска древесины. Спустя секунду, огня больше не было. А меня заполонило полнейшее отчаяние. Похоже, мне на роду написано здесь умереть. Питаясь дарами природы я могу продлить свою агонию, но какой в этом, сука, смысл? У меня же здесь крыша поедет. Значит тоже смерть, только не физическая, а как личности. Теперь столько возможностей передо мной вырисовывается, одна заманчивей другой.

Так, мои ноги снова повели меня к обрыву. Лучше шлёпнуться с высоты, чем поехать башкой или разбить её о кирпичную стену. Снова, знакомый уже туман постепенно убрал всё лишнее, пока я вновь не видел сплошное белое пространство. Начал кидать вниз камешки, что подобрал по дороге, и отчаянно вслушивался в звук. Ничего. Как будто дна просто нет. В голове начали всплывать картины вечного полёта, что лучше не стоит.

Я бросал и бросал камни вниз, надеясь услышать хоть что-то. Бессмысленное занятие, которым тело и мозг отчаянно отговаривали меня от, похоже, неизбежного. Но, похоже, я могу хоть ближайший дом по частям туда скинуть и ничего не произойдёт. Так что, когда кончились камни, настала уже моя очередь. В попытке хоть как-то обеспечить себе выживание, я вытащил со дня сумки зонтик и развернул его. Отличный у меня парашют, сам себе завидую.

Несмотря на то, что я как бы уже решился, сделать этот шаг было сложно. Разум пытался найти новые доводы и решения проблем, но они все разбивались тем фактом, что я оказался в плену мистического дерьма, которое надо мной открыто смеется. Здесь логика уже не действует.

— Первый шажок для меня и огромный шаг для всей этой улицы — продекларировал я пустоте и вошёл в неё.

Летел я недолго. Но тогда это казалось вечностью. Глаза рябило от ослепительно белого света, руки изо всех сил вцепились в ручку зонта, который явно не был рассчитан на такое использование и вскоре вывернулся наизнанку. Даже если бы и знал что так выйдет — укреплять его было нечем, да и в клубе очумелых ручек я не состою.

Успел попросить помощи у всех существующих богов, чьи имена хоть как-то осели в моей голове. Не уверен что это сработало, но я внезапно почувствовал ветер. Он был намного дружелюбнее того, что встретил меня в начале улицы. Но тревогу он мою не уменьшил. Я резко заозирался вокруг и понял, что дно поменялось. Я очень быстро пикировал на долбаный лес! «Ну всё, лучше бы выбрал кирпичную стену» прошептали мои губы.

Упасть сквозь заботливо расставленные природой ветки на землю это смертный приговор, сразу же. Переломаюсь и сдохну от травм. А ведь вдали виднеется озеро. Чего этому ветру стоило отнести меня к нему? Сучёныш бессильный!

Как мне кажется, шанс у меня ровно один. Схватиться за верхушку дерева и будь что будет. Пиджак достаточно толстый, может даже живот себе не вскрою, пока буду съезжать вниз. Я отчаянно пытался подкорректировать своё положение, ворочая зонт то так, то эдак, но это ни к чему особо не приводило. Ну хоть какой-то импульс нужен, я просто не дотянусь иначе! А-а-а-а!

В своих бесплодных попытках я вдруг почувствовал, как меня резко дёрнуло в ту сторону, в которую я так хотел. По телу прокатилась волна бессилия, но я перебарывал внезапную слабость как мог. Руки и ноги обхватили ствол и я на бешеной скорости пополз вниз, превращая школьную форму в сплошное тряпьё, собирая заодно занозы и распарывая часть лица. Пока всё не закончилось.

— Я живой, блядь! — воскликнул я полным одновременно счастья и боли голосом. И был уверен, что больше не произнесу ничего, даже при всём желании. Похоже, сил во мне не осталось ни на что, кроме того, как вцепиться клещом в жёсткую древесину. Тело изнывало от боли. Раны жгли сознание и не давали провалиться в беспамятство.

— Парень, жить хочешь? — услышал я неподалёку от своего уха женский голос, что мог легко приказать мне умереть и с радостью бы это сделал. С видимым напряжением повернув голову, моему взору предстало нечто невероятное. Настоящая богиня. Каштановые волосы тихо развевались на слабеньком ветерке. Строгий взгляд золотых глаз, что словно смотрели в твоё нутро. И абсолютно нейтральное выражение лица, будто не спасти жизнь предлагает, а пришла время спросить. Остальное я увидеть не мог. И лишь слабым кивком сказал своё «Да».

— Потом я обязательно переспрошу тебя. Не люблю пользоваться ситуацией. А пока поспи. — И щёлкнула пальцами. Я тут же провалился в забытье

Директор Улеанна уложила парня себе на плечо. Успела она вовремя. И угораздило же ему падать в лес гиен. Достигни он земли и проживи хотя бы минут десять после этого, лагерь можно было бы закрывать. И крайней бы сделали разумеется её. Не уследила. И ведь самодовольные сучки из управления прекрасно понимают, что её вины здесь нет. Ну кто может предположить ситуацию, что после всех предосторожностей, принятых пару миллионов лет назад, в лагерь умудрится попасть ещё один парень? Точно не та сучка, что делала заклинания и устанавливала барьеры.

Директору Улеанне вообще мало кто нравился. Желчью она была готова облить любое живое существо. Даже этого парня, который ничего не сделал, а уже обеспечил ей мигрень. Но она прекрасно справлялась со своей этой стороной, когда это было необходимо. Благо сейчас она могла спустить пар.

— А ну вылезайте уже, гиеноподобные шлюхи. Я же знаю, что вы учуяли настоящего самца ещё задолго до того, как его засекла я. Хотите ведь его получить, да? Нападайте хоть все разом! — Сказала женщина, когда одним прыжком очутилась у подножия вековой сосны, аккуратно удерживая паренька, чтобы не раздавить ненароком.

И как на заказ, из кустов полезли сильно смахивающие на гиен люди. Голые, с серовато-синей кожей, лишь в нескольких местах прикрытые чёрной с серыми пятнами шерстью. Их груди сразу многое говорили об их поле. Они все, плотоядно и несколько по глупому улыбаясь, смотрели ровно в одну точку пространства, а их соски уже стояли от возбуждения. Около пятидесяти девушек окружили дерево со всех сторон, подбираясь к так вожделенному ими грузу на плече директрисы.

— Ах, какое предательство. Стоило увидеть мужчину, как вы сразу выкинули из головы моё существование. Я ведь и приревновать могу. Хотя, что с вас взять. — прокомментировала Улеанна и сделала идеальный вертикальный шпагат, собирая магическую силу на кончике каблука. И прежде чем бросившиеся в атаку гиены добрались до такой вожделенной ими цели, резкий удар перевёл всю силу, что скапливала директриса, в землю. По ней пошли яркие огненные линии, а во всех местах, где были монстродевушки, вспыхнули столбы огней. Пахнуло горелой шерстью, а пространство леса наполнилось криками агонии. Огонь развеялся сам по себе, а павшие жертвой массового заклинания гиенодевушки растворялись, уходя в землю.

— Чувствую себя на лет двести моложе. Мне этого действительно не хватало. — счастливо произнесла директриса, втягивая запах поля боя, как заядлый наркоман. — Спасибо, паренёк. Хоть ты здесь вообще не сдался, но быть директором это скука смертная. За твой счёт я так наразвлекаюсь ещё. Если ты согласишься жить. — и потрепала абсолютно безучастное ко всему тело по голове.

Хоть Улеанне и хотелось, оправдываясь транспортировкой парня, не телепортироваться напрямую в свой кабинет, а пройтись по всему лесу, но за массовое уничтожение учебного материала её точно по голове не погладят. Она разочарованно вздохнула, когда холодный разум и доводы логики пересилил мимолётные желания. Так что найдя место поровнее, она ушла сквозь землю и уже через секунду оказалась в уже опостылевшем кабинете. Который больше напоминал склад различных трофеев, от проклятых демонических мечей до милого нижнего белья. Благо это всё искусно маскировалось мощным заклинанием иллюзии, если необходимо было принять большую шишку.