— Не нравится — проваливай, — меланхолично предложила она.

Вик только пожал плечами. В библиотеке было тихо и практически пусто. Веру можно было считать чем-то вроде тлеющей в пустом кресле сигареты. Дым ему не так уж и мешал, отец много курил на кухне, и Вик давно смирился с тем, что этот запах будет преследовать его все время.

Еще через час он поставил книгу на полку — из расписания внизу он знал, что занятия у Риши должны уже закончиться. Если она, конечно, не пришла к тому же выводу, что он сегодня.

— До свидания, — вежливо попрощался он.

— Ты что, опять припрешься? — спросила Вера, поднимая на него тяжелый взгляд.

— Да, — не стал отпираться Вик.

— Клей возьми с собой, поможешь мне переплеты починить, — безапелляционно заявила она.

— Хорошо, — покладисто ответил он, закрывая за собой дверь.

Школа перестала казаться им таким ужасным местом.

Действие 17

Перед антрактом

Всю свою жизнь я делал добро, когда мог,

и зло, когда это было необходимо.

Прощать обиды врагам — не значит быть справедливым. Жюль Верн.

Оказалось, Вера иногда покидала библиотеку — она вела уроки труда. В первый раз увидев, как его одноклассники сосредоточенно вырезают цветочки из цветной бумаги, чтобы сделать открытку маме, Вик успел не на шутку испугаться. Мысль о подобном занятии ему претила по двум причинам — во-первых, он считал его глупым, а во-вторых, не представлял себе, что можно сделать для матери. Что могло бы ее порадовать? Вырезать из бумаги спящего отца? Или сразу мертвого?

На его счастье, у Веры были другие планы. Она несколькими уверенными движениями начертила на доске макет открытки, объяснив, как и где должна располагаться надпись, а потом обвела класс тяжелым взглядом.

— Кто хочет помочь мне в библиотеке?

Тишину в кабинете, казалось, можно было зачерпнуть ложкой. Вик уже знал, что Вера пользовалась дурной репутацией среди учеников, а библиотека считалась чем-то вроде каторги.

— Вот ты пойдешь, давай, шевелись, — бескомпромиссно указала она на Вика, не дав ему вызваться.

Он с нескрываемым облегчением вышел в коридор.

— Если тебе хотелось клеить открытку маме…

— Мне хотелось сложить руки на груди и выпасть из окна, — честно ответил Вик.

— Мне тоже, — серьезно ответила Вера.

— Я Виктор.

— Да плевать.

«Зато честно», — усмехнулся Мартин.

До обеда Вик успел склеить несколько переплетов и подшить пять растрепанных томов.

— Ты — сын этого алкаша, который спит со своими свиньями? — спросила Вера, мывшая в это время окна.

— Папа спит со своей бутылкой, — тактично ответил Вик, которого окончательно перестали уязвлять такие выпады.

Мартин даже не пошевелился. «Алкаш, который спит со своими свиньями» — ну и прекрасно, «зато честно».

— Ты я смотрю не очень-то уважаешь отца, а?

— А за что мне его уважать? Может, я мог бы выглядеть хорошим сыном, но не хочу выглядеть дураком.

— Заворачиваешь красиво, сразу видно, что книжки читаешь, — с оттенком одобрения сказала Вера откуда-то из-за занавески. — А что, кстати у тебя с этим ненормальным, Савой?

— Я знаю много ненормальных, но не помню, который из них Сава, — проворчал Вик, разглядывая развалившийся по странице томик «Капитана Блада».

— А это тот, которого из школы отчислили несколько лет назад. Заходил вчера про тебя спрашивал, я сказала, что за тобой слежу по просьбе твоего отца. Он сказал, что хорошо знает твоего папу и сегодня зайдет к вам в гости.

— Спасибо…

«Мартин, у нас проблемы».

«Я слышу».

— Слушай, мальчик, мне, конечно, наплевать, но ты понимаешь, насколько плохо надо себя вести, чтобы вылететь из этой школы?

— Да. Это не мой друг. Это, видимо… друг брата моей подруги, а с братом у нас недавно был конфликт.

Вера молчала. Только тряпка скрипела по стеклу.

«Мартин, что нам делать?»

«Я думаю, Вик… Сначала нам стоит поговорить с Ришей. И подумать… Черт возьми, столько времени все было спокойно, и вот, пожалуйста, один за другим… — бормотал Мартин, а потом вдруг рявкнул: — Да пошло оно все, мне что, было мало других проблем?!»

Вик услышал треск. Кажется, Мартин ударил кулаком по косяку.

«А тебе сегодня изменяет сдержанность, не правда ли?» — усмехнулся он.

На стене висело небольшое мутное зеркало. Вик смотрел в него не отрываясь. Он видел там Мартина — побелевшего от злости, судорожно сжавшего пальцы вокруг невидимого препятствия.

«Мы справимся, Мартин. А если хочешь — я положу в карман пачку гвоздей, и ты сможешь втыкать их в людей сколько тебе захочется», — ободряюще предложил ему Вик.

«Боюсь, Вик, не поможет нам пачка гвоздей… Я придумаю, как из этого выпутаться. Прости меня, кажется, я втянул тебя в неприятности».

«Что ты, Мартин. Это не ты меня туда втянул», — по-взрослому устало вздохнув, ответил Вик.

— Вера, а Вера.

— Чего тебе?

— А ты где до этого работала?

— О себе — не рассказываю, — отрезала она, спускаясь с подоконника.

— Тогда про Саву расскажи, — покладисто предложил Вик.

— А что про него рассказывать? Наркоман, барыга и конченый гондон. Отчислили его после того, как его брата убили.

— И как убили его брата?

— А сторож наш, Степаныч, лопатой его по хребту вытянул… неудачно. А я думаю — очень даже хорошо получилось.

«Мартин, кажется нам больше не стоит прогуливать уроки…»

— А за что, говоришь, у вас учеников лопатами забивают?

— Не скажу, — резко ответила она. — Вот Сава после этого сторожку поджег, его отчислили. А брата его похоронили, хотя стоило бы бросить собакам.

«Кстати о собаках, Мартин. Как тебе идея — возьмем ведро хлебных корок, придем к этому… к Саве. Придумаем ему имя нормальное и…»

«Вик, отстань, а?»

— В общем, лучше к Саве близко не подходи, — подытожила Вера, забирая у него многострадального «Капитана».

— Это — на списание. Или заберешь этого калеку?

— Конечно заберу, — с радостью ответил Вик. — А что делать, если Сава ко мне подойдет?

— Бежать, — серьезно ответила Вера, усаживаясь в кресло и раскуривая сигарету.

Больше из нее не удалось вытянуть ни слова.

…

После школы Вик нашел Ришу стоящей у забора.

— Риш, к тебе кто — то подходил? Угрожал? — сразу спросил он.

— Нет, мне… Вик, они все-таки…

— Кто такой Сава?

— Сава?.. Он страшный человек… Он… это он тогда… он тоже…

«Вик, можно я, а? Помягче бы с девочками…»

— Тише, не бойся. Давай мы отсюда сейчас уйдем, а ты мне расскажешь, что там за драма с братьями, сторожами и лопатами.

— Он сторожку в школе поджег, после того как… как… там была какая-то ссора… у сторожа… нам ничего не рассказывали, но в деревне говорят, что его брат вечером у школы напал на девочку… Вот, после похорон брата Сава совсем сорвался. Он все время деньги ищет. В долг ему никто не дает уже — он не возвращает… Он вообще-то вор, но иногда…

— Я понял, не продолжай. Скажи, ты еще знаешь кого-нибудь из Жениных друзей, кого стоит бояться?

— Только Саву и Вадима. У Жени мало друзей, его тоже не очень любят…

«Удивительно», — прошипел про себя Мартин. Вслух же он беззаботно спросил:

— А почему никто из взрослых до сих пор не озаботился его излишней тягой брать чужое?

— А он у взрослых редко ворует. У ребят, по мелочи, но у них кроме этой мелочи ничего нет… Вик, не связывайся с ним, он правда… жестокий.