- —Что мне предстоит делать в роли начальника этого чертова отдельчика?
— Зря ты о нем так, — сказал Лаврик, улыбаясь. — Вот, посмотри на свое будущее хозяйство...
Он достал из внутреннего кармана пиджака свернутую в трубку газету, разложил на столе перед Мазуром. Мазур присмотрелся. Огромный заголовок, по всем правилам испанской грамматики снабженный сразу двумя восклицательными знаками второй, в начале предложения, перевернут вверх ногами. Ничего Мазур, конечно же, не понял, но три больших цветных фотографии говорили сами за себя. Снятая с высоты метров тридцати — явно вертолет или дрон — какая-то стройка. Которую ведут с нешуточным размахом — пока что имеются только фундаменты и первые ряды кирпичей, но фундаментов с полдюжины, и размеров они таких, что в построенных зданиях, пожалуй, можно будет разместить полк. Два подъемных крана на рельсах, куча строительной техники...
— Оценил? — ухмылялся Лаврик. — А ты этак пренебрежительно — «отдельчик»...
— А что тут написано?
— Что под личным контролем президента начата ударная стройка будущего отдела специальных операций военно-морского флота. Каковой еще удивит мир славными подвигами и техническими новинками.
— Погоди, — сказал Мазур. — Я в строительном деле никакой не специалист, другое дело — рушить построенное, тут меня учить не надо. И все равно, кое-какие прикидки сделать можно. Ладно, ударная стройка. Ладно, под контролем президента. Но все равно, сдается мне, на такую стройку потребуется как минимум год. А еще какое-то оборудование наверняка монтировать, залы для тренировок оборудовать разные — в таком центре без этого нельзя. А ты сам сказал, что сидеть мне здесь месяца два. Как оно сочетается?
— В корень смотришь... — сказал Лаврик. — Это, Кирилл, никакой не будущий центр. Это макет для иностранных разведок, в первую очередь для гринго. Нет, конечно, его потом обязательно достроят, конечно, не под контролем президента — но тут будет самый крупный в столице торговый центр. А твой отдел... Он и в самом деле пока невеличка, но называть его «отдельчиком» все же не стоит. Дело не в размерах, а в качестве. Под штаб и прочую канцелярию тебе отвели небольшой, уютный такой особнячок на окраине. Чисто для бумажной работы. А база твоя, твой гарнизон — километрах в пятидесяти от столицы, замаскированный под небольшую военную автобазу, что было очень нетрудно устроить — казарма-невеличка, пара гаражей, ограда из колючей проволоки, часовой, в котором за версту видно деревенского вахлака первого года службы. Но ребята там — оторви да брось. Помнишь, мы говорили, что здесь соседи тренируют боевых пловцов?
— Ну да, — сказал Мазур. — Человек двадцать.
— Уже тридцать. Хотя пущена деза, что восемьдесят. Хорошие ребята, в основном из морской пехоты, из старослужащих. Я недели две назад был у них в располаге, там, где они тренируются. Тихое такое озерцо в горах, от столицы — полчаса лету вертолетом. Охрана в три кольца, два пояса электронной безопасности. Пущен слух, что там строится загородный дом для президента. Пока база не засвечена. С месяц назад объявился в окрестностях дрон — то ли и в самом деле бульварные журналюги озаботились, то ли кто-то посерьезнее. Ну, сбили его к чертовой матери. Других пока не было... В общем, скажу тебе так: я бы не стал сравнивать их снами — не из профессиональной спеси, а исключительно оттого, что никто из них ни разу не был в деле. Но подготовочка качественная, и есть у меня уверенность, что именно на это озерцо президент и намерен тебя туда через часок свозить. Продемонстрировать будущих подчиненных. Что ты кривишься?
— Потому что ни черта не понимаю, — сказал Мазур. — А я терпеть не могу, когда не понимаю ни черта... Тридцать - хорошо...
— Отлично, поверь моему опыту, — поправил Лаврик.
— Хорошо, — сказал Мазур. «— Тридцать боевых пловцов, отлично подготовленных, хоть и не бывавших еще в работе — это, конечно, цимес. С ними можно делать дела. Но — смотря какие. Уж никак эта бравая команда не сможет сорвать то самое американское вторжение. Ну ладно. Один корабль потопить можно. Ну, два. Ну, три. Вряд ли они на подходе будут соблюдать ПДМ[8]. Но всю эскадру вторжения, как ты мне ее описал... я примерно прикинул, сколько кораблей будет идти — дивизия морпехов, бронетехника, корабли прикрытия...
— А разве я сказал, что тебе предстоит останавливать эскадру? — усмехнулся Лаврик.
— Тогда что?
— А вот этого я пока из знаю, — развел руками Лаврик. — Это уж президент что-то придумал, а со мной посоветоваться не соизволил...
Глаза у него были честнейшие, но Мазур-то знал его почти сорок пять лет и потому не сомневался сейчас: Лаврик врал. Что-то он такое знал, может быть, все. Но сердиться или обижаться не следовало: такое не раз случалось в прежние времена, все Лаврик порой выкладывал в самый последний момент. Таков уж Лаврик, переделывать его попросту поздно, да и нужды нет.
— Одним словом, осваивайся в своем новом хозяйстве, знакомься с подчиненными и все такое прочее — уж тебя ли учить? А когда сыграют боевую тревогу, все и узнаешь...
...Когда лопасти вертолета перестали вращаться, и штурман, распахнув дверцу, выставил алюминиевую лесенку с перилами, первыми по ней проворно ссыпались четверо в штатском, с коротенькими бразильскими автоматами «Ина-Дракон», весьма неплохими игрушками для ближнего боя, оставившими далеко позади старую модель, которой Мазур однажды работал. Рассыпались в цепочку, настороженно вертя головами и поводя стволами, наконец один из них обернулся к вертолету и сделал непонятный Мазуру, но явно означавший, что можно выходить, знак.
Первым, как и следовало ожидать согласно субординации, по лесенке степенно спустился президент — в камуфляже без знаков различий и бордовом берете парашютиста без кокарды. Адъютант сделал приглашающий жест — и Мазур спустился следом. В отличие от президента, его камуфляж был декорирован адмиральскими погонами, а правый рукав нашивкой с эмблемой новоиспеченного отдела специальных операций: старинный морской зверь наподобие змеи, обвивший якорь на фоне двух скрещенных мечей (военные в Санта-Кроче любили всевозможные эмблемы, нашивки и шевроны не меньше американцев с англичанами). И на синем берете — кокарда военно-морских сил, украшенная адмиральским золотым лавровым веночком.
Это была не его инициатива — в его годы о таком пижонстве уже совершенно не думаешь. Просто-напросто военно-морской адъютант президента посоветовал именно так и облачиться, сказав, что поездка носит характер военной командировки, следовательно, согласно какому-то там параграфу устава... Сам он щеголял в том же виде, разве что эмблемы на обоих рукавах были другими, и адъютантский аксельбант наличествовал (согласно очередному параграфу, в некоторых случаях его носят и на камуфляже).
Президент рассеянно наблюдал, как из второго вертолета сыпанули и цепью окружили оба винтокрыла парашютисты. Большой все же скромник в некоторых отношениях наш президент, подумал Мазур. Так себе никакого звания и не присвоил. Хотя многие его коллеги по ремеслу, что в Южной Америке, что в Африке, не мелочась, производили себя чаще всего в фельдмаршалы, а один, самый отмороженный, и вовсе провозгласил себя императором — что демократический Запад скушал, не поморщившись. В той стране Мазур не бывал и императора не лицезрел, зато в другой тесно общался с другим президентом, который всерьез собирался стать королем —- и стал бы, если бы не убили...
Васкес, правда, не стал уклоняться от другой традиции — почетного прозвища. Правда, и здесь проявил некоторую скромность. Обычно иные лидеры на обоих континентах нарекали себя как минимум Отцами Нации — это уж как закон. Но встречались и персонажи с гораздо более буйной фантазией: Отец Неба И Земли, Младший Брат Лунного Бегемота, Покровитель Живущих И Духов Умерших. Был даже экзот (опять-таки знакомый Мазуру), который нарек себя Хранителем Вечности. Вот только всей вечности ему выпало года полтора — до автоматной очереди в спину в собственном дворце...
