— Хорошо, что вы так уверенно говорите. Прежде всего нужно отделить факты от всякого рода «вероятно» или «могло быть».
— Вы правы, лейтенант… — начала было Джемма, но потом замолчала, поскольку полицейский стал смотреть куда-то поверх ее плеча. Она повернулась и, проследив за взглядом лейтенанта, ахнула. К ее удивлению, сквозь стекло витрины Джемма увидела Элли, быстро направлявшуюся к входной двери.
— Это Элли, не так ли? — негромко спросил лейтенант.
Джемма кивнула и поспешила встретить свою коллегу и подругу.
— Элли, я так волновалась за тебя, прямо заболела! — вскричала Джемма, обнимая подругу, а потом отступила от нее на шаг, словно для того, чтобы лучше разглядеть ее и убедиться, что с ней ничего ужасного не случилось.
— Со мной произошло нечто невообразимое, прямо какое-то затмение нашло! — воскликнула Элли, но, увидев полицейских в форме, испуганно приложила к губам ладошку: — Ты вызвала полицию? Вот ужас-то! Что-нибудь случилось?
— Все в порядке, миссис Буше, — вмешался в разговор Кеннеди. — Никто за время вашего отсутствия не пострадал, и ничего страшного не произошло.
— После вчерашнего можно чего угодно ожидать, — пробормотала Элли. — Я так взволнована и обескуражена всем этим… что…
— Но что же все-таки случилось с тобой? — спросила Джемма.
В этот момент в магазин вошла Мэгги в черном вязаном костюме и кожаных сандалиях.
— Элли! — воскликнула она, устремляясь прямо от двери к своей пропавшей служащей.
— Ты уж меня, Мэгги, прости, — начала оправдываться Элли, но ее извинения потонули в потоке возгласов, междометий и восклицаний, в которых доминировало произносившееся на все лады «Слава Богу!».
— Слава Богу, ты жива и здорова! — Мэгги, как прежде и Джемма, отступила на шаг от своей сотрудницы.
— Да, я более или менее в порядке, — сказала Элли.
— Между прочим, это не я отыскал ее, — обратился Кеннеди к Мэгги.
— Тогда что же… — озабоченно начала Мэгги.
— Давайте выслушаем эту леди, — предложил Кеннеди.
Мэгги виновато посмотрела на Шона:
— Конечно, выслушаем… Жаль лишь, что пришлось вас побеспокоить, и, видимо, по ничтожному поводу.
— Ничего страшного. Сейчас у всех нервы напряжены до предела. Как-никак неподалеку произошло убийство, — улыбнулся Кеннеди.
— То, что я расскажу, может показаться вам бессмыслицей, — пробормотала Элли.
— В любом случае мы вас выслушаем, Элли, и очень внимательно, — отозвался Кеннеди.
Элли тяжело вздохнула.
— Даже не знаю, с чего начать… Как объяснить то, что не имеет объяснения? Помню, я зашла в магазин, поставила на плиту кофейник… а потом… потом вроде как решила, что неплохо бы сходить в лавочку и купить круассанов или каких-нибудь булочек… А в следующий момент я вдруг оказалась на площади, где вместе с толпой наблюдала за выступлением бродячего фокусника… Как я туда попала, зачем пошла — не помню… Тебе, Мэгги, пора меня увольнять — за полную потерю памяти. Или может, я сошла с ума? Ничего не понимаю…
— Не беспокойся, увольнять тебя я не стану, — заверила ее Мэгги.
— Спасибо тебе, дорогая. Со мной раньше никогда ничего подобного не случалось, и я не имею понятия, что спровоцировало этот приступ…
— Вы уверены, что чувствуете себя нормально? — осторожно спросил Кеннеди.
— Выглядит она прекрасно, — заявила Джемма.
— Пожалуй, вас надо отвезти в больницу, — сказал Кеннеди.
— Меня? В больницу? — Элли с надеждой посмотрела на Джемму. Та успокаивающе подмигнула ей.
— Может, ты случайно ударилась обо что-то головой? — предположила Мэгги. — Полагаю, провериться тебе не помешает.
— Для чего мне проверяться? Чтобы потом все узнали, что я выжившая из ума старуха? — запротестовала Элли.
— Вовсе вы не старуха, — усмехнулся Кеннеди. — Даже и не пытайтесь нас в этом убедить — все равно вам никто не поверит.
Элли вспыхнула и благодарно улыбнулась:
— Я прямо не знаю…
— Соглашайся на госпиталь, Элли, прошу тебя! — сказала Мэгги. — Надо же всем нам убедиться, что ты не пострадала. Может, ты немного перегрелась на солнце — вот и все. Но это вовсе не значит, что тебе не нужна помощь.
Пока шли споры, ехать Элли в больницу или нет, в магазин неслышно вошел молодой напарник Кеннеди и встал у входа — в стороне от всех.
Наконец Мэгги заручилась согласием Элли съездить в больницу, а Кеннеди вызвался отвезти ее туда. Через несколько минут полицейские, Мэгги и Элли сели в машину и поехали в госпиталь.
Джемма с облегчением перевела дух и вернулась к работе. Вскоре к ней должна была присоединиться Энджи Тейлор, которую Мэгги вызвала по телефону.
Около восьми становилось темно.
«Час ведьм начинается именно в восемь, а не в полночь, как это принято считать», — мрачно сказала себе Бесси Жиро.
В восемь она выходила на работу.
Бесси Жиро привыкла ко всякого рода отклонениям на сексуальной почве, но чаще на ее долю выпадали самые обыкновенные случаи. Она работала на женщину, владевшую баром и рестораном на Принс-стрит. Заведение процветало и значилось на каждой туристической карте. В заведении Мамми Джонсон, помимо обычных услуг, клиентам оказывали и другие, особые, — стоило только клиенту заикнуться об этом.
В лице Бесси клиент получал чистоплотную, здоровую девушку, регулярно проходившую осмотр у врача. Бесси не приходилось заниматься этим в лифте или в подворотне — к ее услугам были скромные отели или пансионы, где на проказы туристов привыкли смотреть сквозь пальцы. Комнаты там были небольшие, но чистые, главное же — они предоставляли необходимое в таких случаях уединение.
В основном клиенты требовали обычного секса или секса орального. Или того и другого сразу. Бесси не возражала — она ко всему привыкла и теперь, когда брала в рот чей-то член, такого отвращения, как прежде, не испытывала.
Порой с ней хотели побаловаться сразу двое — мужчина и женщина. Обычно это были семейные пары — мужья и жены, до одури надоевшие друг другу. Это даже забавляло Бесси. Когда она играла с женщиной, мужчина кончал от одного только созерцания этих игр и до него очередь обычно не доходила. Бесси считала все это обыкновенной работой, которая, кстати, оплачивалась лучше, чем услуги секретарши, или официантки.
Изредка ей попадались и любопытные экземпляры, требовавшие, чтобы их приковывали наручниками к кровати и секли плеткой, но бывали и другие, которым хотелось посечь ее. Впрочем, любители садомазохизма к услугам Бесси обращались редко — в Новом Орлеане было полно клубов, специализировавшихся на такого рода сексе, и все, кому надо, знали об этом и ходили туда.
У Бесси был ребенок — «плод истинной любви», которого было необходимо кормить и содержать. Сама же «истинная любовь», несмотря на все старания Бесси, долго не продлилась. Сожитель Бесси использовал ее, а потом исчез. После этого Бесси основательно поумнела и временами даже жалела, что не получила денег с козла, сделавшего ей ребенка, хотя она занималась с ним именно тем, за что ей сейчас довольно щедро платили.
У Бесси была мечта: подкопить деньжонок, уехать из Нового Орлеана куда-нибудь в Айову, где ее никто не знал, и завести там собственное небольшое дело. С этим следовало поторапливаться: Бесси опасалась, как бы ее сын не догадался о том, чем она занималась, чтобы кормить и содержать его.
В эту ночь Бесси чувствовала себя усталой и разбитой. То ли полнолуние было тому виной, то ли еще что. Она хотела даже отпроситься у Мамми с работы, но не сделала этого, зная, что, когда пойдет косяком особенно выгодный клиент, хозяйка ей это припомнит. Получив от рассыльного адрес клиента, Бесси торопливо направилась к маленькому отелю неподалеку. Переходя улицу, она посмотрела на небо и заметила, что у него алый, кровавый оттенок. Впрочем, это была последняя вспышка догоравшего дня. Когда Бесси подошла к двери, совсем стемнело и взошла огромная круглая луна.
В коридоре было пусто. Сидевший за конторкой парень клевал носом и, когда Бесси вошла, даже не поднял на нее глаз. Сверившись с бумажкой, Бесси нашла тринадцатый номер и, не постучавшись, вошла. В комнате было темно, но, когда она подняла руку к выключателю, кто-то невидимый низким звучным голосом приказал ей не зажигать света.
