Свободное время я любила проводить с котом, запершись в комнате на ключ. А Ненси понятия не имела, что я могу там так долго делать. Как бы странно ни звучало, но в этой дыре самым лучшим другом для меня оказался именно этот кот. Нам не нужны были слова: мы могли читать ответы по глазам. Достаточно лишь одного взгляда. Ему я могла рассказать обо всем, зная, что он выслушает. Неважно, что он не может мне ответить или что-то посоветовать: этот кот умеет слушать, не каждому человеку дано такое качество.

За ним не нужен был особый уход. Что бы я ему не предлагала из обычной кошачьей пищи, он категорически от нее отказывался, и вскоре я поняла, что бесполезно заставлять его, и перестала волноваться. Питался он самостоятельно, был очень чистым и ухоженным. И я могла лишь удивляться: не кот, а просто загляденье.

Невидимая связь образовалась между нами. Рядом с ним я не чувствовала себя одинокой. Он мог запросто поднять настроение, если было грустно – мог утешить. С самого детства я мечтала о таком верном и преданном друге, и вскоре он стал незаменим. Я привязалась к этому коту так, как ни к кому другому. Теперь я знала наверняка: я – его хозяйка, и это не обсуждалось.

Мой маленький котик Николас! Только мой!..

Но вот однажды поздним вечером кое-что произошло. Черный кот уже спал, свернувшись калачиком на подушке. Растаяв от умиления, я устроилась рядом и почесала его за ушком. Тот довольно заурчал и перевернулся на спину: он любил, когда я его глажу. Внезапно мой взгляд упал на ошейник с кулоном, в котором ходил кот. Точь-в-точь как амулет Питерсона… Это сходство показалось мне очень загадочным. Странное любопытство овладело мной.

Потянувшись к украшению, пальцы ловко справились с застежкой. Тихо, чтобы не потревожить спящего кота, я погладила его по мордочке и, нетерпеливо взяв в руки дорогой ошейник, принялась разглядывать утонченные детали ювелирного изделия, невольно сравнивая с тем самым огромным ожерельем Николаса. Удивительно, но даже узор на самом амулете совпадал с этим. Я не знала, что именно он означает, но от такого сходства мне явно стало не по себе.

Может, это кот Питерсона, а ожерелье – их фамильная реликвия? Но почему тогда Николас мне ничего такого не рассказывал? А что я тогда вообще о нем знаю? Самую малость. И это незнание меня пугало. Я не знала как самого Николаса, так и черного кота. Пересекались ли эти двое раньше? Я бы показала амулет Питерсону, вот только днем кота ищи-свищи. Он словно знал, что я ухожу в школу, и для него же будет лучше, если в этом доме о его присутствии больше никто не узнает. Завтра так и сделаю. Заберу в школу ошейник и задам Николасу вопросы, которые терзают меня по ночам. Думаю, в этом нет ничего криминального. Скажу, что у меня есть кот, и спрошу его о непонятном таинственном сходстве. Может, сам Питерсон будет удивлен не меньше, чем я.

Но под утро меня ждал сюрприз.

Я жмурилась от жгучего яркого солнечного света. Всю ночь мне снились сладкие сны. Открыв глаза, я так и застыла от неожиданности. Неизвестный мне трепет пробежал по всему телу. Мой сон продолжался наяву: вот он, мой любимый. Здесь. Рядом.

Николас спал как младенец. Сквозь сон, сладко потянувшись и причмокивая, он уткнулся носом в мое плечо. Его рука нежно заключила меня в теплые объятия. Уголки губ непроизвольно подскочили вверх. Я уже привыкла ощущать слабость, находясь с ним так близко, ведь не было ничего более приятного.

Вздохнув с восхищением, я до боли закусила нижнюю губу, с большим трудом заставляя себя не поддаться порыву чувств и с головой не окунуться в его ласки…

Стоп! Николас?..

Поймав себя на этой мысли, я испуганно подскочила на кровати. Закрыв ладонями рот, я из последних сил сдержала крик. Видимо, я все еще сплю.

– Черт возьми, Лорен!..

Кажется, я разбудила спящего Питерсона.

Все смешалось в моей голове, и я непонимающе уставилась на него. Но, кажется, тот был удивлен не меньше.

– Николас, что ты тут делаешь? Как ты тут оказался? – возмущенно спросила я. – Ты вообще в курсе, что незаконно проник в чужой дом?

Но ответа не последовало. Растерянно забегав глазами по комнате, Питерсон зачем-то осмотрел себя. Вначале свои руки, а потом и всего целиком. Затем снова перевел встревоженный взгляд на меня. Сдвинув брови, он о чем-то задумался, в очередной раз выругав себя за невнимательность. А я только удивленно хлопала глазами, непонимающе глядя на юношу. Наконец его взгляд упал на прикроватную тумбу, на которой вчера лежал ошейник кота, и которого на месте, к моему величайшему удивлению, не оказалось. Вместо него там покоился знакомый позолоченный амулет самого Питерсона. Каким чудом он там оказался? Я понятия не имела. Наверное, я все же схожу с ума.

– Лорен? Что там за шум? – послышался ворчливый голос крестной с первого этажа. – Я сейчас поднимусь…

От этих слов меня будто холодной водой окатили. Окончательно проснувшись, я с ужасом посмотрела на парня, ожидая каких-либо идей с его стороны.

И тут мы услыхали громкие шаги.

Это Ненси… Она уже наверху…

Словно во сне я наблюдала следующую картину: Николас одним прыжком соскочил с кровати, схватил свое ожерелье и тут же надел его. Не теряя времени, голубоглазый юноша распахнул окно и через несколько секунд оказался за ограждением. А я лишь успела очередной раз ужаснуться, проследив, как он умело прыгнул со второго этажа особняка Тернеров и при этом остался целым и невредимым.

– Пожалуйста, давай забудем об этом, – бросил он напоследок и скрылся из виду, давая мне возможность вздохнуть с облегчением.

С тех пор минул целый месяц. Питерсон так и не дал прямого ответа, как он очутился тем утром в моей спальне, каждый раз переводя тему разговора. Но когда-то ему придется ответить на мои вопросы. Мы оба это прекрасно знали.

День за днем, неделя за неделей, и я, вскоре совсем замотавшись, позабыла о событиях того сумасшедшего утра. С Николасом же мы стали еще больше дружны и свободное от учебы время проводили вместе. Но при каждой возможности Эмма не упускала шанс лишний раз напомнить, что состоит в отношениях с моим любимым человеком, который, к сожалению, никогда не сможет ответить мне взаимностью. С каждым днем я влюблялась в него сильнее, и контролировать себя, находясь рядом с ним так близко, становилось сплошной проблемой. Теперь почти на каждом уроке мы сидели вместе, что, конечно же, приводило в бешенство мою соперницу. Могли часами разговаривать, а могли и просто бесконечно долго, не проронив слова, смотреть друг на друга, растворяясь в омуте столь притягательных взглядов, несущих в себе глубокий смысл.

Так что эта игра под названием «перегляди» мне ужасно понравилась. Николас не скрывал того, что хотел узнать меня ближе, хотя уже и так знал более чем достаточно.

– Перестань на меня пялиться! – шутливо пригрозила я ему пальцем.

– А ты на меня!

– Ты первый начал.

– Если бы я даже и хотел, то у меня не получится! – признался честно Николас.

Николас понимал меня и во всем поддерживал, как настоящий преданный друг. У нас оказалось много общих увлечений, например, музыка. Мы любили одних и тех же исполнителей, и это был еще один общий интерес, а на длинных переменах очень часто предпочитали слушать понравившиеся хиты. Один наушник я вставляла себе в ухо, а второй – он в свое. В школе и после уроков мы проводили время вместе, и было совсем неважно, какое именно найдем мы занятие: оно все равно для нас покажется очень увлекательным, так как мы могли еще лишний час побыть вдвоем. С тех пор Питерсон стал частым гостем у Тернеров. Ненси была в восторге от моего одноклассника и не против того, чтобы Николас помогал мне с уроками. Все изменилось с тех пор, как я приехала в Браун, но лишь благодаря ему, я могла назвать эти перемены хорошими.

Алекс тоже старался посвятить свободное время мне. Иногда все же было заметно, что он ревнует меня к Питерсону. С Николасом я могла быть настоящей, искренней, веселой, и именно этому Тернер завидовал. С тех пор Николас и Алекс не особо ладили. Парни так и не смогли поделить меня. Иногда доходило до стычек, но я старалась сгладить острые углы, чтобы это, не дай бог, не вылилось во что-то серьезное.