Он выпил так много, что язык занемел, а желудок раздулся. Потом отошёл на солнцепёк, набрал побольше воздуха и начал кружиться.

Лик уже привык к метаморфозам и делал ритуал, не задумываясь.

Давным-давно, жрец Сатрабат научил его письму и ритуалам. Он и рассказал Лику, что метаморфозой управляет лунная богиня Меспелла, подруга собак и волков. Именно она отвечает на танец и обращает оборотня-териона и в животное, и обратно. А в ночь полнолуния, когда её власть входит в полную силу, метаморфоза приходит сама. Каждый из терионов станет под полной луной животным своего рода, будь он волком, медведем или барсуком.

На этом месте Лик задал, как ему казалось, каверзный вопрос. Раз метаморфоза идёт от Луны, почему её можно проходить днём, когда светит Солнце?

Жрец посмотрел на мальчика с сочувствием и без единого слово указал в утреннее небо. Убывающая Луна висела над горизонтом, сонная и заметная.

Голова кружилась – всё быстрее, быстрее. Наконец, Лик, рухнул в траву – и почувствовал, как заныли, вытягиваясь, кости рук, зачесалась кожа, и очень сильно, так, что искры из глаз полетели, полыхнула болью голова..

Он зажмурился, как всегда делал при метаморфозе. А когда открыл, уже лежал на куче рыжей волчьей шерсти в привычном человеческом теле.

Лик поднял руку. Рука была человеческая, нежно розовая, с отросшими ногтями. Скорее для верности, он подполз к ручью.

Ручей не изменился. Словно никакой метаморфозы и не произошло.

Из воды смотрело привлекательное лицо – слишком худое для чистокровного царского скифа, с высокими тонкими скулами и бровями, сросшимися на переносице. Лик полагал, что он выглядит мужественно и решительно – насколько это возможно в шестнадцать лет. Вокруг головы – ореол спутанных рыжих волос. Одни пряди прилипли к обнажённым потным плечам, другие свесились в воду.

Оборотни не стриглись. В их положении это бесполезно. Шерсть всё отрастает после каждой метаморфозы.

Зато оборотническая причёска стала популярной даже в тех краях, где волку не выжить. И гирканские, и фракийские, и армянские всадники отращивали волосы и скручивали их в хитрые причёски. Враг всё равно не дотянутся с земли до шевелюры – а страх такая причёска наводит. Вдруг на коне лев, волк или другое опасное животное?

А вот простые скифы предпочитали стричься и растить бороду.

– Откуда это манера?– спросил как-то Лик у того же Сатрабата.

– Таков скифский обычай.

– Но мы, неврийцы, тоже скифы.

– У вас, неврийцев, борода и так вылазит вместе с шерстью,– напомнил жрец.– А люди хотят отличаться. Неврии и боруски живут слишком близко, терионов среди вас много. Царским скифам не нравиться, что их с вами путают.

Ветер за его спиной разбрасывал шерсть. Обнажённое тело медленно привыкало к прохладному воздуху.

Лик поднялся и зашагал по колючей траве. Он уже третий год как делал метаморфозу – и всё равно каждый раз привыкал заново. После четырёх ног – к двум, после двух – к четырём…

Ещё Сатрабат рассказывал, что оборотни бывают разные, даже барсуки. Волки – самые известные, потому что их больше. Но страдают от двойной жизни все. Например, барсукам непросто к жизни без полосок на морде.

Погружённый в такие размышления, Лик шагал в сторону стада.

Насколько он смог разглядеть, пастух был мужского пола. Значит, можно не стесняться. В Золотом Веке все тоже обходились без одежды.

Когда Лик, наконец, приблизился, собаки учуяли волка и заворчали. Но не рискнули нападать без разрешения.

Пастуху было лет двенадцать. Тонкорукий, с кучерявой головой, он держался за палку с такой важностью, словно это был царский жезл.

Когда невриец поравнялся с ним, пастушок посмотрел на Лика снизу вверх взглядом, полным презрения.

– Мир тебе, юный пастырь,– произнёс Лик.

– Мир и тебе, степной волк,– процедил пастушок,– Хотя со скифами мира и не бывает. Где ты выучил наш язык?

– Я бывал в Гелоне и Ольвии. Ты знаешь, где это?

– Какое мне дело до ваших степей! Там точно нет ничего интересного.

– Чей дом стоит на холме?

– Нашей госпожи Статиры. Я её раб, а тебе такое не светит.

– Благодарю.

– Не нужны мне твои благодарности, волчья шкура!

Какой образованный мальчик!– думал Лик, приближаясь к окованным медью воротам,– Живёт на самом краю степи, а про невриев знает. Интересно, все гераклейцы такие гостеприимные?

Он пытался найти в этом что-то смешное, чтобы отогнать неприятные мысли. Например, мысль о том, что этого щенка было бы неплохо выпороть. И Лик бы всыпал ему как следует, да. Ну и что, пусть хозяйский. Если бы не две черноголовые овчарки – ох как он бы ему всыпал!

Лик постучал и прислушался. В поместье царила подозрительная тишина.

Но вот послышались шаги. В воротах открылась окошечко – через такое кидают в яму пленникам подсохшие лепёшки и кости.

За окошечком – смуглое суровое лицо.

– Что тебе нужно? Ты что, из терионов?

– Нас называют и так,– ответил Лик,– Мир и тебе, привратник. Ваш слуга сказал, что здесь имение славной госпожи Статиры. Я изгнан из царства Палака и ищу себе место в окрестностях вашего великого города.

– Что ты натворил?

Лик сглотнул.

– Не я натворил,– произнёс он,– со мной натворили.

Говорить вежливо на местном языке было ещё тяжелее, чем проходить метаморфозу.

Но Лик напомнил себе, что воин не боится трудностей.

– За тобой что, погоня?

– Нет. До этого не дошло. Я не нарушил законов.

– Если не нарушил законов, почему не живёшь в своей земле? Там что, закончились леса и пастбища?

– Леса и реки у нас бесчисленны, но того, что мне нужно, нет даже у царя.

– Лимонов, что ли?

– Нет. Справедливого суда.

Привратник поднял брови и повёл головой.

– Надо же, какой роскоши ты добиваешься. Влип в историю?

– Да. Против меня совершено преступление.

– Ты отомстил обидчику? Выпустил ему кишки?

Лик выдохнул и помотал головой.

– Что ты за скиф, если не можешь отомстить обидчику?– осведомился привратник.

– Я соблюдаю законы,– произнёс Лик,– Так принято в городах. Скажи госпоже, что я рос в городе и соблюдаю законы.

– Рад за тебя, варвар. Тебе скажи, чего тебе здесь надо в нашем поместье?

– Прошу госпожу не отказать мне в крове и еде. Я могу быть ей полезен.

– По твоему, у госпожи мало работников?

– Да. Я надеюсь на обычай гостеприимства. Я могу помочь по хозяйству, или рассказать историю, или…

Привратник ещё раз окинул взглядом Лика. Юное тело, поджарое и уже достаточно мускулистое. Пожалуй, даже слишком мускулистое – обычно скифы круглы и упитаны. На бёдрах, локтях и ключицах – красные полоски, к плечу прилип клочок шерсти. Кожа ещё не оправилась от метаморфозы.

Похоже, этот невриец привык разгуливать голым. А может, ещё не оправился от волчьей ночи. После таких передряг человеку обычно нет ни до чего дела.

– А драться умеешь?– осведомился привратник.

– Все скифы умеют сражаться!

– Жди, я спрошу госпожу.

– Постойте! Постойте!

Рука привратника замерла на полпути.

– Чего тебе ещё?

– Пустите меня во внутренний двор!

– Зачем нам это?

– Нас могут увидеть с дороги,– сказал Лик,– Вдруг всадники царя заметят мою голову и захотят узнать, что здесь нужно неврийцу.

– А нам какое дело?

– Не хочу, чтобы случилась беда.

– Если не хочешь беды, уходи сразу.

Лик промолчал. Но не тронулся с места.

Привратник не выдержал.

– Царские всадники сюда не войдут,– произнёс он,– Между Новым Городом и Херсонесом – мир и строгая граница. Дом нашей госпожи стоит во владениях города, им нет сюда хода. Ты видел межевой знак?

– Видел,– согласился Лик,– Но не сразу заметил.

– И чего же ты боишься?

– А вдруг всадники царя Палака тоже не сразу заметят межевой знак?..

Привратник усмехнулся, а потом закрыл окошечко. Лик подумал, что тяжёлые створки сейчас разойдутся, но услышал только удаляющиеся шаги.