– Где мы? Что это за место, Алкаида?

– Здесь наша секретная база. Это место знают немногие, и его очень хотели бы увидеть санджаки Сулеймана. Но у меня к ним меньше доверия, чем к тебе…

– Ты оказываешь мне честь, Алкаида! Но как называется этот остров?

– У него нет имени, и он не отмечен ни на одной карте. Говорят, что при жизни Аруджа он даже еще не существовал. Его грунт кое-где дымится и выделяет зловонные испарения. Но в нем находят… впрочем, ты скоро увидишь. Между собой мы называем его Туманным.

Днище галеры со скрипом налетает на риф, и это прерывает разговор. Алкаида устремляется к носу корабля.

– Еще немного, и у нас была бы пробоина! Здесь очень трудный проход, но вот он перед нами! Ты видишь просвет?

На скалистом склоне острова открывается узкая расселина, в которую с рокотом устремляются волны. Конвой приказывает гребцам сушить весла, чтобы войти в проход. Без малейшего шума они поднимают весла вертикально вверх. Галера движется вперед по атолловой лагуне, о существовании которой невозможно догадаться, глядя со стороны моря, поскольку она уходит вбок, а перед глазами остаются только ее стены. На фоне базальтового мрака Гаратафас различает пристань, затем пакгауз. Оттуда поднимается дорога к покрытым копотью гротам, по стенам которых пробегают красноватые отсветы. Вдоль скал вьется угрожающая дымка. Гаратафас чувствует едкий запах сероводорода, который выделяется из морской воды в виде отвратительно лопающихся пузырей, и его охватывает страх.

– Подобному месту, Алкаида, следует именоваться не Туманным, а преисподней!

– Это лишь палисадник перед ней, красавчик, ты еще не видел ее ворот! Скоро ты будешь смотреть аду в лицо.

Невольники-гребцы выносят из пакгауза ящики, наполненные темными яйцами размером в два раза больше страусиных. Конвой отдает свои команды громкими криками, при этом ни один из каторжников не издает ни звука. Гаратафас, заинтригованный их молчанием, которое, как он заметил, удивительно долго не прерывается, оборачивается к Алкаиде.

– Да, они все немые. У этих каторжников вырваны языки. Ни один из них не должен иметь возможности рассказать о том, что здесь происходит. Ну что ж, друг, следуй за мной! Нанесем визит дьяволу!

Похлопав встревоженного Гаратафаса по плечу, Алкаида направляется по дороге в гроты, опираясь на трость.

– Здесь не видно ни одной живой души, – изумляется Гаратафас.

– Никто не хочет здесь оставаться, да и не смог бы. Воды нет, ничего не растет, этот жуткий запах…

Глухой шум поднимается из-под земли у них под ногами. Грунт вибрирует и мешает им сохранять равновесие.

– …и слишком часты небольшие землетрясения, которые так пугают рабов. Здесь работают всего по нескольку дней, чтобы изготовить наши бомбы.

– Бомбы? А что это такое?

– Пушечные ядра – более страшные, чем греческий огонь. Один инженер, пришедший к нам «шелковым путем»[99], заново изобрел настоящий ад! Ступай за мной в пещеры, не бойся…

Внутрь горы проведена черная труба. Снаружи ожидают несколько повозок на ржавых колесах, лопаты и мотыги. Погрузив факел в ведро с битумом, Алкаида зажигает его.

– Побереги голову! С этого потолка свисают настоящие бритвы.

Прямо над их головами – сверкающий и колючий лес сталактитов. Жара усиливается. Стены меняют цвет с черного на ярко-желтый. Они выходят в просторный зал, того же цвета.

– Сера здесь добывается центнерами. Смешанная с селитрой, она дает превосходный порох для пушек! Селитра, битум и сера – прекрасный огонь в морском бою. А с помощью нашего метода это уже… ну, ты сам увидишь!

Еще какие-то трубы уходят вглубь земли. Оттуда пышет жаром. Гаратафас слышит доносящиеся из глубины клокочущие звуки спазматического характера – наподобие кашля.

– Тебе любопытно, что это за шум? Сейчас ты увидишь нашего циклопа!

Грохочущие приступы подземного кашля все усиливаются. Земля горит. Ускорив шаг, Гаратафас поддает что-то ногой. Алкаида опускает факел вниз. Он освещает целый ковер запеченных костей.

– Некоторые иногда забываются здесь, или их забывают. Это зависит от степени их любознательности, понимаешь? Но идем дальше.

Речи Алкаиды не перестают тревожить Гаратафаса.

– Держись за мою руку. Дорога опасна.

Они подходят к узкому выступу скалы.

– Наклонись, но только держись за меня крепче!

Огненное дыхание обжигает Гаратафаса. Его лицо нависает над горловиной, по которой течет река, похожая на живого дракона. Он скручивается в кольца, зажатый между стенами.

– Это страж преисподней! Лишь тот, кто предает нас, знакомится с ним. Он загнан в ходы пещеры и оттеснен к этой горловине. Этакая веселенькая западня. Не заглядывайся на его роскошное пламя – куда более крепкие, чем ты, оставляли здесь свои глаза. Пошли, рассвет уже близок. Пора возвращаться.

Все бомбы погружены на галеру, люди поднялись на борт, узкая лагуна пройдена. Двое немых рабов осторожно укладывают одно из яиц на баллисту. Первые лучи солнца добираются до утесов острова, но, в силу необычности своего природного состава, здешние скалы поглощают свет, не отражая его. На расстоянии в несколько кабельтовых остров становится лишь призраком на поверхности моря. Гаратафасу, несмотря на иссушенные жарой и серой роговицы глаз, удается с максимальной отчетливостью запечатлеть в своей памяти доступ в адскую лагуну.

– Заткни уши! – доносится до него предупреждение Алкаиды.

Едва он успевает последовать этому совету, как белый свет взрывается. На поверхности моря расширяется гигантский венец огня. Гейзер пламени взлетает выше утесов. За ним вздымается черный столб дыма. Раздается грохот, подобный реву сотни пушечных залпов. Яростные волны раскачивают галеру. Тюрбаны слетают с голов, мощный порыв ветра опрокидывает Гаратафаса на палубу. С восторженной улыбкой на лице Алкаида поднимает его.

– Не пугайся, это мы кокнули одно из яиц! Уходя, мы всякий раз даем это представление, чтобы прогнать подальше тех, кто пренебрегает страшной славой этого уголка морей!

В ответ на взрыв, с соседних островков взлетают целые букеты черного дыма. Затем все стихает, слышны только удары весел по воде. Гаратафас, оставшийся в одиночестве на носу корабля, принимается считать всплески и продолжает это занятие вплоть до появления острова Базилуццо. В тот же вечер галера Алкаиды нагоняет османскую флотилию в районе острова Стромболи.

Глава 13

– Пятьюдесятью двадцать взмахов весел от Базилуццо – три острова на закате солнца. Туманный в середине, появляется на исходе дня…

Гаратафас – с мрачным и расстроенным видом, который очень забавляет Алкаиду, – размышляет, как ему передать секрет дьявольского острова друзьям, которых он должен, в глазах окружающих, если не ненавидеть, то хотя бы держать на расстоянии от себя. Однажды вечером, когда все райя собрались на «Реале», чтобы держать военный совет, и уединились в узком кругу, Гаратафас отводит в сторону Николь и рассказывает ему о том, что он увидел. Он, как литанию, повторяет ему свою, впечатанную в память, формулу координат.

– Миленький рефрен, но солнце не всегда садится в одном и том же месте. Каждую неделю оно меняет свое положение на горизонте. В таком случае, как отыскать эти острова в любое другое время года?

– Верно. Моя идея никуда не годится.

– Нет, быть может…

– Да! Более того, еще необходимо встать точно напротив острова Базилуццо.

– Название которого должно остаться в тайне.

– Надо найти карту, с ней было бы проще.

Но как это осуществить, не возбудив подозрений Хайраддина или Алкаиды? Украсть какую-нибудь из карт на галере наемников невозможно. Гаратафас хорошо понял предупреждение – при малейшем подозрении он покойник.

Скрип чьих-то кожаных сапог заставляет Николь подскочить.

– Сюда идут. Скорее возвращайся к роли злобного турка!

И опять на помощь приходит эротическая смута вокруг Барбароссы. На «Реале» оказывается карта, затребованная по капризу доньи Марии, продолжающей сводить с ума своего господина. Пока Гаратафас знакомился с Туманным островом, она уступила настояниям чичисбея, заняв тем самым положение первой фаворитки вместо отвергнутой Зобейды. Мавританка замкнулась в какой-то странной немоте, насторожившей и обеспокоившей Николь. Ему уже знакомо это глухое болото озлобленности. Нечто подобное он наблюдал у Крекийона перед тем, как тот донес на него инквизиторам.