ранимая как у ребёнка.

Я счатильно прячу её,

под маской бандита – подонка.

(Влада Калина)

– Бес?! – я удивлённо таращился на этого щупленького, невзрачного малого, который стоял в сторонке и смотрел на происходящее.

– Змей?! – не менее удивленно воскликнул он. Кажись Бес был и впрямь рад меня видеть. – Ты как здесь? – выпучил на меня свои краснющие глазищи с фингалом.

– Это я у тебя хочу спросить? Нам ведь в детдоме говорили, что тебя усыновили! – развел руками.

– Шутишь?! Здесь я, уже второй год, как… Осторожно! – крикнул Бес, рукой отводя меня в сторону. За моей спиной была драка, вернее один из борзых бил какого-то пацанёнка.

– Чего не поделили? – спрашивал я у Беса, прислоняясь к стене. Меня только перевели сюда, я ещё не вкурсе, что к чему. Мне шестнадцать лет, и почти целый год, до этого, я склонялся где попало, жил на улице с бомжами. Прятался от полиции которая искала меня за побег из детдома. Потом угнал чей-то автомобиль и попался.

– Этот парень взял у борзого пакетик чая, безпроса… не опытный малый, вот его и эбашут, – отвечал Бес.

Мы с Бесом из одного и того ж детдома, дружили, пока он не исчез. Нам оказывается врали, на счёт того, что он в новой семье. Наверное и про меня там врут!

– Пакетик чая?! Ты серьёзно?! – я уже не мог смотреть на всё это. Бедный парень едва дышал. Весь в крови, даже глаз не видно. Борзый бил его головой об стенку, и никто не вмешивался. Администрация делала вид, что ничего не видит. Избитый малый из последних сил вырвался из рук борзого, и как назло упал, не просто упал, а приполз мне под ноги.

Чёрт!

– Эй ты, новенький! – борзый крикнул мне. – Пни его в мою сторону!

Я повернулся к Бесу и кивнул, намеками спрашивая как зовут этого урода.

– Бешеный, – перепугано шептал Бес.

Отлично!

Вспомнил как в детдоме издевались над моим братом, и никто кроме меня ему не рвался помогать. Чем-то знакомая ситуация.

Я молча нагнулся, подхватил избитого, полуживого, окровавленного любителя чая, и отдал его в руки Бесу. Он внедоумении, трясущимися руками подхватил парня.

– Держи его, – приказал я, развернулся и прикрыл их собой, заслонил своей спиной.

– Что ты делаешь? – продолжал шептать мне в спину Бес. – Убьют ведь.

– Раз улица не убила, то и этот не сможет.

– Ты кто такой? – Бешеный смотрел на меня, я вам скажу – бешено. Кивал, закатывая рукава своих кровавых рук, чужой крови.

Надеюсь он не думает их вытерать в меня.

– Змей! – ответил я, продолжая стоять на месте.

– Мне плевать! – плюнул на пол. – Дохляка на место верни! – показал пальцем на того, которого в бессознательном состоянии, держал на коленях Бес, который, упал вместе с ним на пол.

– А иначе что будет?

– Я так понимаю, кто-то захотел пополнить список “опущенных”? – этот козёл надвигался на меня. Высокий гад, широкоплечий, с наглой рожей. Но я ведь тоже не мал. В рост с него, не худой как Бес. Наверное, я пошёл в своего отца, большой и выгляжу старше своих лет.

– Кажется кто-то захотел пополнить список “пропавших без вести, ”– криво улыбнулся я принимая боевую стойку.

Та, моя жизнь была не мёдом. Как вспомню, аж х*ёво становиться. Не зря по ночам кошмары сняться. Ох, и трудный же путь нужно пройти, чтобы чего-то добиться. А, именно стать вором в законе. В амбар (штрафной изолятор) закрывали, голого, током были, водой поливали, есть не давали. Полторы недели простоял в браслетах (в наручниках), на коленях. Думал что не выйду оттуда живым. Надели какую-то рубаху, чтобы я*цами не светил, приволокли в хату (тюремную камеру) и бросили на пол. Тело жуть как пекло от окровавленных ран. Ноги отобрало, подняться не было сил. Пришлось ползти как паршивому таракану. Так хотел жрать, что ни о чём больше думать не мог. Убил бы за кусок хлеба. Эти сволочи рецидивисты, думали, что я сухарь (подставной), крыса (предатель). Пытали, чем могли. Так били, что плевал кровью и казалось будто выплёвывал свои кишки. Уже думал сломаюсь. А эти вертухаи (надзиратели) им даже помогали.

С*ки!

Но нет. Крысу нашли.

Всю мою сознательную жизнь я сижу на колёсах – в бегах, по вашему. Меня ищут мусора за грабежи и убийства. Да, я не отрицаю того, что вламывался к богатым людям в дома, их особняки, по ночам, и брал всё, что хотел. Иногда что-то шло не так, и приходилось стрелять. Были трупы. Знаю, что нам ворам в законе убивать нельзя… ну, как нельзя, можно, только в двух случаях – когда это угрожает твоей жизни, или, чтобы отстоять воровские принципы. По этим законам я и живу. Убивал только тогда, когда хотели грохнуть меня. Как говорится: "Или я – или меня." Ну, а если и грохнешь кого, так, ни за что, то и что, проверять всё равно никто не будет. Жмурика (труп) спрятал и концы в воду. Два раза сидел по малолетке за то, что щипал, ну, тоисть крал. А ещё, дали по полной за гоп- стоп (уличный разбой, драка). Пришлось рога мочить (сидеть полный срок). Позже было ещё две ходки.

Да я гопник (вор), а ещё рецидивист. Знаю, что здесь нечем гордится, но я горжусь. Так как ничего кроме как воровать, в этом Мире делать и не умел. Но некоторые добрые дела все же есть на моём счёту. Я как этот грёбаный Робин Гуд. Но скорее Робин Гад. Я некоторую сумму денег, иногда отдаю в детские приюты. Беру из общака, по-тихому, чтобы никто не знал. Ведь сам из этих детдомовских. Раньше я скитался, где только мог. По началу было даже голодал, и спал на улице с бомжами. Казалось, что этот ужас никогда не закончится. "Не сдаваться! Никогда! Идти вперёд и только вперёд" – говорил я себе. Но всё это в прошлом.

Сейчас я могу себе позволить дорогие автомобили, хороший дом, прилуниться с тёлкой (сходить в ресторан с женщиной), и конечно же лучший номер в отеле. Я не просто арестант – я авторитет (преступник во главе), и на минуточку, не последний человек на сходняке (собрании воров).

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Когда я успел до такого дожиться! Ведь тогда в детдоме я мечтал совсем о другой жизни. Но не мы управляемых своей судьбой, а она нами!

Да, я вор! И пока что фарт (удача) на моей стороне. Но меня всегда какая-то крыса может в любой момент зашухарить, одним словом – сдать с потрохами. Приходится быть на чеку, чтобы оставаться в строю. Ворую не только деньги, но и женские сердца. Вот только моё сердце так никто и не украл. И не надо! А зачем? Ведь нам ворам в законе лучше не иметь ни жены, ни детей. Почему? Потому, что наличие детей и жены делает нас “законников” уязвимыми. Всё очень просто – чтобы нашим врагам не было нас авторитетов чем шантажировать. Знаете как бывает: украдут жену или сына, а потом звонят и угрожают. Но это не значит, что нельзя иметь любовниц. Их у нас как рыбы в пруду.

Переезжая с города в город, я встречал много тех или иных людей. Хороших, плохих, ещё хуже меня, и кое-что для себя понял – я одинок. Знаю, что сейчас многие из авторитетов имеют семью, но я так не могу. А что, если я её снова потеряю? Ведь перебьют всех нахер, и я снова останусь один… ещё и с мучениями совести. Но есть в наших законах и что-то правильное. Вот, например: грехом является изнасилование женщины или девушки – совершившему его (этот грех) грозит не только отлучение от власти, но и даже пожизненное изгнание из воровского сообщества. Ещё и могут избить до полусмерти. Но у меня и без этого грехов хватает! Столько грехов, что даже на порог Ада не пустят. Хотя я на пороге никогда не задерживаюсь. Всегда прохожу дальше. И когда я вхожу в плохом настроении, тогда береги вас Господь.

– Я кажется просил подсуетиться на счёт красивой тёлки, – парень двадцати семи лет, смотрел на старшего за себя мужчину, волчьим взглядом. Он знал, что в этом отеле его все боятся и слушают. Выполняют все просьбы беспрекословно. Никто не осмелится ему перечить.