По-моему, я начинал умирать. Отлично! Неплохой из меня жмурик (труп) получится. Чёрт! А я ведь ещё так молод. Всего лишь 39 с хвостиком. Ну уж нет! Этот шмаровоз от меня так просто не избавится! Кажется я начал терять сознание.

– Держись Змей. Только не умирай. Ты не можешь вот так окочурится от пулевого ранения, пройдя все круги Ада за всю свою никчёмную жизнь. Столько пережил, вытерпел… и сейчас сможешь. Держись, мужик.

Воспоминания.

Детдом.

Когда смотришь на чисто убранную, нарядную территорию, где дети постоянно пребывают день за днём, то ты словно находишься в армии. Всё "вылизано". У каждого детдомовца есть одна полка для его вещей. И одна несчастная игрушка, которая лежит поперёк идеально застеленной кровати. За этот "идеал" иногда могут и по руках дать. Ну чем вам не армия?

У меня была тоже игрушка, потрёпанная, рыжая псина без одного уха. Я даже не помню как она ко мне попала, и никогда не играл ею. Эта пушистая собака просто лежала на моей кровати. А ещё у меня была любимая нянечка, нет, она ведь не нянечка, а библиотекарша – Марина Викторовна. Больше хороших людей, я здесь не наблюдал. Больше всего ребята боялись и ненавидели нянечку Наталью Владимировну. Она вечно жизнью была не довольна, и вечно придиралась ко всем. Могла даже бить. Если не сама, так просила об этом старших парней. Они учили нас уму разуму, и даже иногда прививали любовь к спорту – заставляли бегать, прыгать, отжиматься. Это конечно унизительно, но, по-моему, я полюбил спорт. А ещё, наша нянечка была вечно голодная. Она весила в пределах сто килограмм, и отбирала у ребят второй ужин, в который входили сладости. Сложно привыкнуть к такому. Вот нам с братом это было словно смерть, ведь наша любимая мама всегда давала нам всего вкусненького и побольше, и никогда не отбирала. Сложно. Очень тяжело.

– Ты Артёмка хочешь сегодня опять остаться голодным? – нагнулась ко мне Марина Викторовна, и прошептал на ухо, чтобы никто не слышал.

– Нет! – усердно кивал головой я.

– Ну так зачем же ты дерёшься? Ты же знаешь как здесь наказывают за это. Останешься без ужина, – продолжала пугать меня.

– Лёшка первый начал. Он и его друзья, – тихо сказал я, нагнув голову. Стоял и смотрел себе под ноги, в ожидании наказания. Дадут есть, или нет.

– Я его и пальцем не коснулся, он сам упал, – начал врать Берёзов, сделав лицо милого мальчика, который здесь вообще ни причём. Просто мимо проходил.

– Лёшка врёт. Он мне сделал подножку, я упал. Потом поднялся и ударил его, – честно признался я.

– Хорошо хоть не врёшь. Признёшься, в том что хулиганишь. Почти каждый день слышу, как ты плохо себя ведёшь. На тебя все жалуются. Вот, бери пример со своего брата. Тихий, спокойный, всё время что-то читает у меня в библиотеке.

– Он не читает, он там прячется от Берёзы, чтобы этот гад его не побил.

– Врёшь! Твой примороченный брат, мне и даром не нужен. Он вечно на своей волне.

– Так, что здесь происходит?! – где-то появилась из-за угла директриса. Шла, орала, злилась. Она не любила такие подозрительные скопления людей. Всегда думала, что они что-то замышляют нехорошее.

– Евгения Олеговна, я просто вела мальчиков в столовую ужинать. Они просто спорили кто из футболистов лучше… Правда? – кивнув нам с Лёшкой, спросила. Видно было, что выгораживает нас. Спасает так сказать наши задницы. Если кто-то узнает, что мы дрались, то не сдобровать обоим.

– Да, – подтвердили мы с Берёзовым. Плохо врать, но что поделать. Лёшке то не привыкать. Он брихло ещё то.

Интересно кто его родители? У кого он такой? Наверное мать врала… так же как и моя, моему отцу. Поговаривали, что мать Берёзова была стриптизершей. Где-то там под клубом его и родила. Он был явно ей не нужен, вот и отдала сюда… вернее, она оставила его на лавочке возле входа в метро. Так Лёшка в детдом и попал. Не знает Берёза, что такое материнская любовь, вот и бесится.

Пришла в себя и решила что бы не стало ехать к брату. Я просто не могла оставить его наедине с таким горем. Как-то привела себя в порядок, переоделась, так как спала в ночной сорочке. Ходила по комнате с трясущимися руками. Такая тревога охватила меня и мою душу, что не могла места себе найти. Взяла телефон чтобы снова позвонить Роме, вышла. Закрыла за собой дверь.

– Рома, зачем ты бросил трубку? Я же переживаю за тебя.

– Ди, мне сейчас некогда!

– Подожди! Где ты? – вынула ключ из замочной скважины, и начала направляться на улицу. – Я к тебе приеду.

– Нет, не нужно! Ты своим приездом Анну всё равно не вернёшь.

– Но почему? Я…

– Оставайся на месте. Я кажется напал на след урода который убил мою Анечку. Прости, но мне сейчас не до тебя.

– Ты так быстро нашёл убийцу?

– Да. Это один из бандитов по кличке Змей.

– Змей?! Ты сказал Змей?!

"О Господи! Этого не может быть! "

– Алло! … Алло! … Ну вот, снова бросил трубку. Но ничего, я всё равно к нему приеду.

“Змей здесь, в городе? Только не это! ”

Я стояла как памятник. Не могла, не то что шевелится, но и адекватно мыслить. В голове не укладывалось то, что это сделал он – Змей. Мозги кричали что – он ведь убийца, а вот сердце шептало – может это не он? Может Роман ошибся? Признаюсь честно, что в глубине души очень хотела чтобы это был не он. Но если всё-таки он? То никогда не прощу его за то, что он убил Анну! Никогда!!! И вообще, какого чёрта этот мужчина припхался снова сюда? А если он узнает, что у него есть одиннадцатилетняя дочь? Он ведь может отобрать у меня её. Нет! Этого нельзя допустить! Василинка, моя Василинка, моя доченька! Она ведь девочка, а вдруг с ней что-то случится? Вдруг какой-то мужик, какой-то урод из друзей её так называемого папаши, надругается над ней? Эти бандиты ещё и не на такое способны. Нет! Только не это! Ни за что на Свете не отдам Змею свою дочь. Что же делать? Если я его встречу, то буду притворяться что мы не знакомы. Но мне кажется, что было бы лучше нам не встречаться. Но так хочется его увидеть! И ещё нужно выяснить, он ли убил Анну. Господи, пускай это будет не Змей! Не мой Змей!!!

На улице было темно. Почему-то не горел ни один фонарь возле моего дома. Родителей не было, так что я жила в их квартире одна, ведь Роман женился и устроился в своём гнёздышке. Я вытащила из сумочки фонарик и начала светить себе под ноги. Ещё чего доброго споткнусь и упаду. Нужно найти какое-то такси. Нет! Позвонить! Взяла в руки телефон, чтобы связаться, со службой такси и он у меня вывалился прямо под ноги. Чёрт бы их побрал, эти трясущиеся руки. Вся на нервах! Вся на нервах!

– Господи, кто это? – свет фонарика быстро так метнулся по кому-то лежавшему на асфальте. Я подобрала телефон и замерла. Сначала подумала, что мне померещилось, и на всякий случай, снова по светила туда. Нет, не померещилось. Кто-то лежал. Душа ушла в пятки! Ночь на дворе. Темно. Никого нет, кроме этого ТЕЛА. Что делать? Я немного испугалась. Кто его знает, кто там валяется в такое время. Приличные люди валяются у себя дома, перед телевизором, а не здесь. Но так как я работала медсестрой, то не могла пройти мимо. Долг зовет. Тем более что ТЕЛО кажется уже мертвое. Но во всяком случае оно не шевелится.

"Вызывать скорую! " – мелькнули мысли.

– Господи, что я делаю? – потихоньку приближалась к незнакомцу. Я заметила, что это мужчина. Было трудно не заметить его бицепсы. Посмотрела по сторонам, на всякий случай. Нет ли кого ещё. Но никого не было. Тишина! Такое впечатление, что его выбросили из самолёта.

Иначе как он здесь оказался? Хотя я этого знать не хочу!

Мужчина лежал свернувшись в позе эмбриона, спиной ко мне. В темноте не было видно, дышит или нет. Сжимала в руке мобильный и пока что скорую не набирала. Может кто-то напился, до чёртиков, а я тут врачей буду вызывать! Но всё равно нужно проверить. Страшно, но что делать. Всё ещё продолжая на него светить, я присела рядом. Осторожно одной рукой перевернула мужчину на спину. Было трудно двигать эту гору мышц, но я как-то справилась. Тяжело такой хрупкой женщине перемещать это сильное тело.