Арина дождалась медицинского броневика и проследила, чтобы раненых поместили туда. Один из солдат, у которого была оторвана нога по колено, находился в забытьи.

– Он доедет? – спросила Арина у главного врача, Левона Лории.

– Сложно сказать. Постараемся довезти. Но шансов мало.

– А у остальных?

– У нас пять тяжелораненых, трое из которых без сознания. И семь офицеров с ранами различной степени тяжести. Я бы сказал, у всех них степень эта как минимум средняя.

– А Георг?

– У него болевой шок. И очень серьезная рана.

– Руку удастся сохранить?

– Не могу сказать. Рана очень тяжелая. Нужен опытный хирург, который имеет опыт работы с подобными или хотя бы в какой-то степени схожими с этой ранами. Сейчас постараемся дать вашему Георгу возможность поспать, а дальше видно будет.

– Н-да, главное, доехать.

– Так и есть. А ехать долго. Дороги нечищеные. И, кажется, начинается метель.

– Видимо так, – устало ответила Арина.

Снег сыпал густо, сердито. Недавно еще мягкие хлопья превратились в мелкие, колючие комочки, валившиеся с черного неба. Казалось, что и сама природа не рада оставшимся в живых людям.

– Мы загрузились, готовы выдвигаться в путь.

– Хорошо. Вы пойдете за машиной спецроты. После вас едем мы. Пожалуйста, если вдруг вам под колеса кто-то бросится, ни в коем случае не открывайте двери и не выпускайте никого наружу.

– Конечно, подполковник, не беспокойтесь. Мы идиотничать не будем.

– Вот и чудно. В каком отсеке будут раненые?

– В первом. Во втором – комната отдыха. В первом у нас койки и мини-операционная.

– Хорошо. На связи.

– На связи.

      Арина прошла к своему броневику. На крыше расположилась мобильная группа дезинфекции. Арину обработали и только после этого пустили внутрь броневика.

Спустившись вниз, Арина сняла шлем и устало посмотрела на подошедших Бейдера и Субботина:

– Есть новости?

– Да, новости есть. Президент не стал разбираться, переключил на Ворганта, а тот, в свою очередь, приказал доставить Георга в Первую градскую. Сейчас там военный госпиталь.

– Военный госпиталь?

– Много столкновений с непонятными существами сегодня. Туда будут везти всех раненых.

– Так… Хорошо. Георга туда, а остальных?

– Про остальных он ничего не сказал. Сказал, что ему все равно. Повезем туда же.

– Он что-то сообщил о людях, которые проникли в метро?

– Нет. Сказал только, что готовится полномасштабная операция. И что мы, в том числе, должны принять в ней участие.

– А когда она будет?

– Пока неизвестно.

– Странно как-то все…

– Пожалуй, что так.

– И что думаете по этому поводу?

– Я не понимаю, что происходит. Но, судя по всему, не понимаю это все не только я, но и они, – и Бейдер посмотрел наверх.

– Даже так?

– Да, у них был четкий план. А сейчас все идет наперекосяк.

– А вы что думаете, Михаил Анатольевич?

– Думаю, мы в какой-то жопе. И они тоже.

– Емко. Но, видимо, все так и есть.

– Сама что думаешь?

– Я еще не собрала пазл. Что тут можно думать? Не хватает информации.

– Не хватает, – кивнул Бейдер.

– А попробуйте узнать, когда были волны сафисакции, – вдруг сказала Арина.

– Зачем? – в унисон удивились Бейдер и Субботин.

– Ну, вы таки узнайте, а там посмотрим, – сказала Арина, изобразив одесский акцент.

– Я постараюсь, – пообещал Бейдер.

– Я пойду наблюдать тогда.

– Ты не хочешь передохнуть? Все же мы все пережили невероятный стресс. Часть офицеров я отправил отдохнуть во второй отсек.

– Нет, я схожу проверю, как там мои, и буду наблюдать. Мне все очень не нравится. Мое шестое чувство говорит, что все, что сегодня произошло, – это только жалкое начало.

– Ну, как скажешь. Но, если понадобится, смело иди отдыхать.

– Конечно, господин генерал, – Арина уже собиралась развернуться, но задержалась, взглянула на Бейдера.

Произнесла с улыбкой:

– Господин генерал-лейтенант.

Добравшись до «Большой бетонки», их часть колонны начала съезжать на нее. К этому моменту Бейдер так и не сумел добиться вразумительного ответа от руководства, по какой причине их пустили такими окольными путями, а не напрямую, по Горьковскому шоссе. Бейдер успокаивал себя тем, что эта дорога, возможно, лучше, свободнее или стратегически безопаснее. Но его спокойствие постоянно нарушалось внезапными отключениями президента, который больше не казался Бейдеру тем человеком, которого он знал раньше. Глава страны был опустошен и очень сильно издерган. Казалось, он держал себя в руках из последних сил.

С министром обороны ситуация была не лучше. Тот шел на контакт крайне неохотно. Не считал нужным доводить до сведения Бейдера какую-либо информацию, а просто требовал, чтобы тот привез своих бойцов для помощи в Москве. Периодически он подключался к другой линии, и Бейдер мог слышать разговоры с другими генералами. Эти разговоры очень беспокоили его, и он намеревался обязательно получить разъяснения по прибытии в головной штаб.

Дорога была долгой и изматывающей. Раз десять на колонну нападали существа, несколько раз броневики буксовали в снегу, а дважды даже пришлось выпускать броневик, у которого в конструкции корпуса был более мощный таран, чем у стандартных, поскольку они натыкались на заторы, образовавшиеся из брошенных машин. Проезжая Воскресенск, все отметили, что в городе совершенно темно. Ни одного фонаря на улицах, ни одного окна не светилось. На дорогах было полно брошенных машин, а чистота и нетронутость снежного покрова показывали, что за многие дни или даже недели они проезжали здесь первыми. Поскольку скорость движения колонны при такой погоде была совсем небольшой, когда они доехали до развязки с трассой «Дон», уже начало светать.

Когда они поравнялись с Вельяминово, в эфир настойчиво постучался главврач из медицинского броневика. Бейдер хотел немного передохнуть, но не стал перекладывать все на Субботина. Он снова включил рацию, отозвался устало:

– Бейдер на связи! Слушаю!

– Господин генерал-лейтенант, у нас творится какая-то чертовщина. Нам, кажется, нужна помощь.

– Что у вас случилось?

– Да я сам не до конца понимаю. У нас несколько человек изначально были в критическом состоянии, потом в забытье впал еще один. В итоге шесть человек без сознания, еще у двоих – полузабытье. И только у пятерых – стабильно состояние средней тяжести. Трое были действительно тяжелые, и я, честно и откровенно, не сильно рассчитывал довезти их живыми…

– Так, ближе к делу, доктор!

– В общем, тридцать минут назад они официально были признаны погибшими. Я собирался вам доложить сразу после того, как мы бы завершили с ними процессы перемещения, но все трое внезапно очнулись и набросились на персонал.

– Подождите, я правильно вас понимаю?! Все трое оказались признаны погибшими ошибочно?!

– Нет! В том-то и дело! Они умерли! Не бывает таких чудесных воскрешений. У них остановились сердца, и мы пытались завести их больше четверти часа. Только после завершения реанимационных мероприятий мы признали их погибшими. И они оставались мертвыми в течение получаса. После этого у них наблюдались непонятные симптомы: у них подергивались мышцы рук и ног, потом они стали издавать какие-то странные звуки, а затем… затем они открыли глаза. Я отправил к ним медсестер, поскольку в этот момент сам проводил реанимационные мероприятия четвертому человеку. Он пока жив, но на волоске от смерти: пульс очень слабый. Имеющиеся препараты не помогают. Боюсь, его мы не довезем.

– Доктор, давайте вернемся к тем, кто умер, а потом не умер!

– Да, господин генерал-лейтенант. Их сейчас удерживают мои санитары. Но у меня теперь пять покусанных медсестер, три покусанных санитара. Какая-то нечеловеческая сила у этих оживших. И я не могу понять, как они могли оставаться мертвыми, а потом воскреснуть?!

– Ну, доктор, это вам лучше знать, как такое могло случиться. Может, у вас сломано медоборудование?