Я смеюсь до коликов в животе, окончательно позабыв о бедах нашей семьи. Мамы мне до сих пор не хватает, но она умерла в прошлом году, а мне нужно идти вперёд. Ради этого я хочу провести лето в деревни. Ради этого родственники помогают мне забыться.

– Мам, нам руки бы помыть и поужинать, – говорит отец.

– Идемте в дом, – отвечает бабушка, и мы с папой следуем за ней.

По дороге я замечаю кота, который вылизывает свои причинные места. Он не обращает на нас внимания, пока бабушка не наступает на нижнюю лесенку крыльца, которая прогибается под весом упитанной старушки. Я поднимаю голову, окидываю взглядом дом и понимаю, что все строение держится на честном слове.

Жилище, курятник, свинарник, сарай и баня находятся в ужасном состоянии. Все здесь требует капитального ремонта. Если никто не возьмётся за дело сейчас, через несколько лет от дома бабушки останутся только дрова на растопку печи. Меня это не тревожит, но немного печалит. Я понимаю, что отец променял родную мать на карьерный рост и женщину, которую я называю мамой, вместо того чтобы позаботится о пожилой женщине. Я не вправе делать выводы, ведь сделай он по-другому, я не появилась бы на свет. И меня это злит.

Мы входим в дом, и я понимаю, что первое впечатление бывает ошибочным. Внутреннее убранство пронизано домашним уютом, которое дымкой витает в воздухе, вместе с ароматом приготовленного пирога с компотом. Две спальни и кухню разделяет тонкая перегородка, где располагается старая печка. В зале, куда я попадаю в первую очередь, стоят две железные кровати; позади меня находятся сени, где нашлось место широкому платяному шкафу; маленькое окошко, что выходит во двор, задернуто шторкой, а прямо под ним размещается большой сундук. В центре комнаты, точно алтарь, высится круглый стол. Такой же стол стоит в углу, который завешан иконами. Вторая спальня не отличается от зала, потому что там есть еще одна кровать и пара сундуков. Видимо, у бабушки дома нет никакой электроники, за исключением, пожалуй, старенького радио и плиты.

Бабушка указывает на угол, где находится раковина и маленькая лейка. Крана у нее нет. Более того, под раковиной стоит ведро, куда стекает вода. Городскими удобствами и комфортом, к которому я так привыкла, здесь не пахнет, но я не унываю. Мне нравится местный антураж.

Пока мы с папой умываемся, а он пытается оттереть пятна на рубашке, бабушка приносит из кухни в зал несколько тарелок и красивый чайный сервиз. Пирог с рисом и рыбой, и горячий чай были тем, о чем я мечтаю с той минуты, как мы покинули дом.

Я прохожу в зал, занимаю свободное место за столом и смотрю на бабушку. Она смотрит на меня:

– Хочешь о чем-то спросить, малышка?

– Я хотела сказать, что здесь очень здорово, – говорю я, поперхнувшись собственной слюной. Живот прилипает к позвоночнику, поэтому я не выдерживаю и беру с тарелки большой кусок пирога. Теплый и ароматный, он такой мягкий, что мне не удается удержать его в руке. Убираю верхний слой запеченного теста и вижу отменный кусок рыбки. – Ого! Выглядит аппетитно!

– Это карась, – подсказывает бабушка, занимая место напротив нас.

– Карась? – повторяю я, не понимая, о чем она.

– Рыба из речки, – поясняет отец, коснувшись моей руки.

– Со мной по соседству живет дядя Володя, – говорит бабушка, разливая по бокалам горячий чай. – Каждое утро он ходит на рыбалку. Иногда, когда клев бывает удачный, он приносит немного рыбы, как это было вчера. Вот я и решила испечь пирог к вашему приезду.

Мое появление на свет стало большой неожиданностью, поэтому родители сделали все возможное, чтобы обеспечить меня достойным будущем. Я учусь в самой дорогой школе родного города, а осенью поступаю в МГУ на факультет литературе. Я не считаю себя отличницей. У меня часто возникают проблемы по русскому языку. Но я люблю читать и читаю все свободное время. Поэтому я планирую стать писателем. А папа делает все возможное для того, чтобы моя мечта стала реальностью. Он нанимает мне репетитора, если в этом есть необходимость, оплачивает дополнительные занятия и обеспечивает всем, что может предложить.

Прозвучит немного странно, я считаю себя очень избалованным ребенком. У меня не было ни дня, чтобы я работала и обеспечивала себя. Наверное, поэтому я такая неряшливая и глупая шестнадцатилетняя девчонка, которая не понимает, как можно рыбачить на речке. Мои познания рыбного ремесла заканчиваются на базаре, где я могу купить замороженную мойву, акулий плавник или обычные консервы с сардиной.

Делаю вид, что понимаю отца и бабушку, а сама отправляю кусок пирога в рот, делаю глоток горячего чая и пожимаю плечами. Пусть думают, что я не настолько тупая, как им кажется.

Я понимаю, что с точки зрения логики и взглядов бабушка смотрит на меня, как на городскую дурочку, с которой ей предстоит возиться все лето. Может быть, она пытается скрыть раздражение и все время улыбается, но я не вчера появилась на свет. Отец избавляется от меня, потому что даже ему надоедает слушать мое нытье. Теперь я становлюсь обозом для пожилой женщины. Ситуация выглядит паршиво, но мне остается надеяться, что мы с бабушкой сможем найти общий язык.

– Аня, расскажи бабушке, чем ты занимаешься, – просит у меня папа.

– Пишу книгу, – коротко отвечаю я, стараясь не вникать в тонкости работы.

– В шестнадцать лет? – удивляется она, пододвигая сыну тарелку с пирогом. – Должно быть, ты очень умная девочка, раз занимаешься такими вещами.

Пожимаю плечами. Что мне остается делать?

В прошлом году моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда мы с родителями узнали смертельный диагноз. Маме сообщили, что у нее неоперабельный рак груди, а это означало, что она умрет. Врачи дали ей полгода, а мама скончалась через два месяца. Она всегда была слабой женщиной, поэтому быстро сдалась и перестала бороться за свою жизнь. Это прозвучит ужасно, но я была рада, что она умерла. Нет, я не плохой человек. Сначала меня пугала одна мысль о том, что мамы скоро не станет, и я часто плакала; потом, когда она начала увядать прямо на глазах, мне оставалось молиться, чтобы страдания прекратились. Ее истязали такие ужасные боли, что огромные дозы морфия и наркотиков не помогали. Я страдала вместе с ней, потому что ничем не могла помочь. А одним зимним утром все закончилось.

После похорон я чуть не свихнулась на почве утраты. Мне хотелось уйти вслед за ней. Папа понял, что самой мне не выбраться из этого болота, поэтому он нанял психолога. Вместе с мозгоправом мы смогли найти подходящее хобби, и я начала писать рассказы.

– Мне нравится писать, – наконец признаюсь я, глядя за реакцией серых глаз моей бабушки. – Не возражаешь, если я поживу и поработаю у тебя?

– Возражаю? – повторяет она, вскинув густые седые брови. – Малышка, как я могу возражать? Ты не представляешь, как я рада, что ты приехала! Если тебе нужно работать, занимайся своими делами. Я не стану мешать.

– Спасибо. – Я наедаюсь сытным пирогом и встаю из-за стола. – Бабушка, можно принять ванну? Кажется, я провоняла бензином после дороги.

Родственники переглядываются и смотрят на меня так, словно у меня крыша поехала. Папа откашливается в кулак, стараясь сдержать смешок.

– Мы в деревне, малышка, – говорит он, улыбаясь. – Здесь нет ванной.

– Как же вы купаетесь? – спрашиваю я, обращаясь к бабушке.

– Ходим в баню, – говорит она. Бабушка встает вслед за мной и, хлопая сына по плечу, добавляет: – Павлик, затопи-ка баньку. Ты еще не забыл, как это делается?

Отец сует огромный кусок пирога в рот, запивает чаем и вскакивает.

– Думаешь, я мог забыть, как жить в деревне? Мам, за кого ты меня принимаешь?

Бабушка смеется, а он покачивает головой и идет в сени, а оттуда выходит на улицу. Я подхожу к окну, выглядываю во двор и вижу, как он снимает полиэтиленовый навес, набирает дрова и заходит в небольшую пристройку. Пока я наблюдаю за тонкостями деревенской жизни, небо начинает озаряться вспышками молний. Раздается раскат грома, который пугает упитанную свинью, лежащую в грязи. Боров поднимается на короткие ножки и, переваливая вес с бока на бок, заходит внутрь. Кур во дворе уже не осталось. Петух тоже прячется в курятнике.