Причем если подвиг монашествующих заключается, между прочим, и в спасительном уединении, в самоизоляции от внешних, то юродивые, напротив, как правило, остаются с миром, какие бы невзгоды это им ни сулило. И конечно! – такие безумные Христа ради для мира, будто бельмо на глазу: кому это доставит удовольствие терпеть постоянное напоминание о собственном несовершенстве!
Справедливости ради нужно заметить, что небрежение юродивыми, довольно распространенное скептическое к ним отношение, сформировалось еще и благодаря тому, а может быть, в значительной степени благодаря тому, что юродство, едва оно появилось, сделалось для некоторых небрезгливых личностей средством извлечения прибыли, как выражается нынешнее наше купечество. Таких лжеюродивых всегда было предостаточно. И порою они вполне преуспевали.
Дело в том, что мир, конечно, далеко не целиком враждебен юродству. Юродивые всегда имели и своих почитателей: одни даже их побаивались, потому что все-таки считали людьми не без Божией благодати, и поэтому на всякий случай – а вдруг этот чудак и в самом деле святой?! – старались каким-то образом заручиться его благосклонностью – подать милостыню, накормить, как-то призреть и т. д.; другие верили в пророчества юродивых и, чтобы услышать их, не только готовы были одаривать любезного пророка, порою необыкновенно щедро, но еще и не гнушались сносить самые немыслимые его причуды, вплоть до оскорбительных непристойностей; наконец, третьи просто относились к «убогиньким» сострадательно, сердечно, как и подобает добрым христианам. И естественно, при таком настроении части общества всегда находились ловкие предприниматели, готовые выдавать себя за кого угодно – за блаженных, за провидцев, за несчастных безумных, – только бы как-то эксплуатировать соответствующие человеческие чувства.
Многовековой опыт позволяет Церкви безошибочно отличать истинных избранников Божиих от безумных по профессии. О том, действительно ли кто-то призван совершать свой подвиг свыше или он лжеюродивый, можно почти наверное судить по тому, насколько оригинально, уникально его подвижничество. Это примета верная. Если очевидно человек заимствует подвиг у каких-то прежних известных блаженных, копирует их поведение, поступки, значит, скорее всего, он занимается индивидуальной трудовой деятельностью.
Юродство – это сочетание подвигов внутреннего и внешнего, духа и формы. Форма сама по себе не подразумевает еще духа, но дух безусловно определяет форму. Дух не может пребывать в человеке, не образуя соответствующей формы. Например, дух милосердия или дух кротости непременно проецируются на облике человека. Точно так же и дух безумства Христа ради в значительной степени формирует наружность носящего его в себе. И, видимо, тот, кто решается начать промышлять юродством, надеется на отсутствие элементарной наблюдательности у окружающих. Или он лицедей такого высокого класса, что распознать в нем подделку практически невозможно.
После революции 1917-го, в эпоху невиданных гонений на Церковь, преследовались и юродивые. И многие из них на допросах прямо заявляли чекистам: это мой промысел, это мой способ выживания, я, в сущности, пролетарий и товарищ вам. Любопытно заметить, что советская атеистическая пропаганда почти никогда не использовала признания этих лжеюродивых в борьбе с Церковью и верой. В этом не было ни малого смысла: даже советские воинствующие безбожники вполне понимали, что эти их «товарищи-пролетарии» к Церкви не имеют никакого отношения, почему и опорочить ее не могут.
Сама Церковь таких предпринимателей всегда старалась просто не замечать. Но и к настоящим блаженным, то есть юродствующим по воле Божией, отношение у нее было отнюдь не однозначным. Не случайно, наверное, за многие века, сколько существует это подвижничество, юродивых канонизировано сравнительно немного.
Причем юродивые как таковые никогда не выделялись в отдельный круг святости, никаких особенных критериев их канонизации не существует. Если кто-то из них и был причислен Церковью к лику святых, то не в заслугу за самый их подвиг, а единственно по общему для всех святых принципу прославления.
В 2004 году Московской патриархией был опубликован доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия «Канонизация святых в Русской православной церкви». Этот документ интересен для нас тем, что позволяет судить, каких юродивых справедливо считать святыми, независимо от того, канонизированы они или еще нет, а какие из них прославлены быть не могут, поскольку не отвечают требованиям причисления к лику святых. Вот первая с незначительными сокращениями глава этого доклада:
О почитании святых в Церкви Христовой. Определение слова «канонизация». Критерии канонизации. Местночтимые и общецерковные святые
Святыми Церковь называет тех людей, которые, очистившись от греха, стяжали Духа Святого, явили его силу в нашем мире. В качестве святых почитаются те, чье угождение Богу было явлено Церкви как достоверный факт, спасение которых (т. е. вхождение в Царство Небесное) обнаружилось еще теперь, до Страшного суда. К таким лицам первоначально относились апостолы, об избрании которых для вечной жизни сказал Сам Христос (Ин. 17, 21–24). К ним причислялись также ветхозаветные пророки и патриархи. Таковыми были и мученики, подвиг которых открывал перед ними Царствие Небесное. Святые – это наглядное обнаружение Промысла Божия о человеке. Разнообразие же подвигов, приводящих к святости, свидетельствует о многообразии Промысла, которым управляются люди к жизни вечной и спасению. По учению Церкви, угодники Божии, составляя лик святых, молятся перед Богом о живых собратьях по вере, которым последние воздают молитвенное чествование. В древней Церкви основной список почитаемых святых состоял из имен апостолов и мучеников. В церковных источниках второго века уже встречаются свидетельства о празднованиях наряду с днями воспоминаний евангельских событий и дней памяти мучеников.
<…>
Термин «канонизация» (от лат. Canonisatio) есть латинизированная транскрипция греческого глагола canonizein – «определять, на основании правила узаконять», был введен в оборот западными учеными богословами довольно поздно. В Греческой церкви этому термину адекватной аналогии нет, поэтому в подобных случаях там использовалось словосочетание «причисление к лику святых» или «вмещение, вчинение в лик святых».
Основными условиями прославления святых во все времена было проявление подлинной освященнности, святости праведника. Свидетельством такой святости может быть следующее.
1. Вера Церкви в святость прославляемых подвижников как людей, Богу угодивших и послуживших пришествию на землю Сына Божия и проповеди святого Евангелия;
2. Мученическая за Христа смерть или истязания за веру Христову;
3. Чудотворения, совершаемые святым по его молитвам или от честных его останков-мощей;
4. Высокое церковное первосвятительское или святительское служение;
5. Большие заслуги перед Церковью и народом Божиим;
6. Добродетельная, праведная и святая жизнь, не всегда засвидетельствованная чудотворениями;
7. В семнадцатом веке, по свидетельству константинопольского Патриарха Нектария, три признака признавались условиями присутствия истинной святости в людях: а) православие безукоризненное; б) совершение всех добродетелей, за которыми следует противостояние за веру даже до крови; в) проявление Богом сверхъестественных знамений и чудес;
8. Нередко свидетельством о святости праведника было большое почитание его народом, иногда еще при жизни.
Определенное значение в вопросе канонизации имели мощи. По учению Православной церкви, мощами святых являются как полностью сохранившиеся (нетленные мощи), так и отдельные частицы от тел прославленных от Бога праведников. Чудотворения от мощей в практике Русской православной церкви часто были началом прославления святого. Однако мощи святых нередко износились из земли уже после канонизации, из чего можно заключить, что наличие святых останков оставалось лишь одним из сопутствующих обстоятельств прославления святого.
