========== Глава 18 ==========

Семь лет. Восемьдесят четыре месяца. Две тысячи пятьсот пятьдесят пять дней.

Она помнила каждый свой день, каждую свою минуту. Всех жизней недостаточно, чтобы забыть такое. Гермиона подняла голову, чтобы посмотреть на чистое небо, которое она так давно уже не видела. Из глаз ручьями полились слёзы. Сердце сожжено дотла, а от души остался лишь обугленный кусок. Ей не больно, и нет никакого отчаяния — она просто больше ничего не чувствовала. Девушка просто хотела увидеть солнце, по которому так сильно скучала.

Рядом с ней стоял Северус, который держал за руку маленькую Гермиону Грейнджер. Они не покинули её ни на день, но их никто не видел, кроме самой Пожирательницы. По началу к ней приходил Седрик, но она его прогнала. А со временем начала забывать его, как и всех остальных. Ей не хотелось верить в то, что оставались люди, которые видели в ней самого обычного человека. Так не должно было быть.

Её волосы сильно отросли и достигали бёдер: они стали тусклыми и неприятными на ощупь. Сухая кожа рук и поникшие глаза, искусанные губы и впадины под глазами. В ней не было абсолютно ничего, что напоминало бы прежнюю Гермиону. Но она и не хотела в себе видеть ту Гермиону, которую должен был поцеловать дементор семь лет назад.

Она поднесла правую руку к лицу, вглядываюсь в бледную кожу и старые шрамы. Теперь казалось, что вся та физическая боль, которую она когда-то испытывала — это просто смешно. Гораздо больнее было молчать с самой собой: слышать упрёки своего сердца и тихо сходить с ума. За медленным безумием Гермиона начала забывать себя: она больше не помнила, какие книги были её любимыми, какой цвет ей нравился и какой на вкус тыквенный сок.

Ей некуда идти. Ей не к кому идти. У Гермионы нет ничего и никого. Она вышла из Азкабана, но её заключение продолжалось — она продолжала оставаться узником своей жалкой жизни. Единственное, что она знала, что в Англии ей делать нечего. Всё, что от неё требовала выжженная душа — это просто где-то скрыться от чужих глаз, никому не напоминая о своём существовании.

— Гермиона? — она почувствовала прикосновение к своему плечу и резко отскочила. — Прости, я не хотел тебя напугать.

Просто хотелось расплакаться от собственного бессилия: она не узнавала человека перед собой. Девушка активно шарилась по сознанию, пытаясь отыскать его образ в голове, но ничего не получалось. Карие глаза пристально смотрели на неё. Парень улыбался ей, и это было так знакомо, но она не могла вспомнить его.

— Я… — она испугалась собственного голоса, которого так давно не слышала. — Ты…

— Ты не узнаёшь меня? — парень вскинул бровь. — Блейз. Блейз Забини.

— Блейз…

Это имя было ей знакомо, как и сам парень. Но казалось, что это всё было в прошлой жизни. Она сглотнула и попыталась улыбнуться, но не вышло. Улыбка так же была ей незнакома.

— Я знал, что ты… Я решил, что будет правильно — встретить тебя.

— Правильно… — протянула девушка. — Наверное.

— Я думаю, что мы можем поговорить у меня дома, если ты не против, — он протянул ей руку. — Я не причиню тебе вреда.

Она несмело протянула ему руку в ответ. Её кожа казалось белоснежной по сравнению с его, словно кофе с молоком. Горячий кофе с холодным молоком. Забини крепче сжал её ладонь, а она почувствовала, как его тепло распространялось внутри неё.

— Ты помнишь, что такое аппарация? — совсем тихо спросил мулат. — Ты должна расслабиться, отпустить все мысли и довериться мне.

— Да. Я помню…

Раздался глухой хлопок, который унёс их подальше от этого места. Он унёс Блейза Забини и Гермиону Грейнджер, но не её душу, которая навеки осталась взаперти в стенах Азкабана. В той самой тёмной камере, где не было окон и малейшего намёка на солнечные лучи.

Они оказались посреди большой светлой гостиной, где было невероятно тепло и уютно. На миг ей показалось, что она попросту умерла и отправилась на небеса. Но ведь ей закрыт туда путь, поэтому это точно всё реально.

— Ты как? Нормально? — Блейз придержал её за талию.

— Да, — кивнула Гермиона.

— Пойдём, я покажу тебе твою комнату…

— Стой! — оборвала девушка. — Я не понимаю, зачем тебе это?

— Давай ты приведёшь себя в порядок, нормально поешь, отдохнешь и мы обо всём поговорим?

— Я не…

— Мы потом обо всём поговорим, — мягко повторил Забини. — Ты должна отдохнуть.

Она не стала перечить снова, а просто молча следовала за Блейзом. Больное воображение всё время подкидывало новые картинки, заставляя девушку останавливаться через каждый шаг. Её руки дрожали, а в ушах шумело. Гермиона давно забыла, как выглядит нормальная жизнь.

— Я надеюсь, что тебе тут понравится, — Блейз открыл дверь, пропуская девушку вперёд. — Если тебе что-то понадобится…

Он не успел договорить, как услышал пронзительный крик девушки, которая упала на колени и закрыла руками уши. Гермиона закрыла глаза и кричала, срывая голос. Забини не сразу понял, что произошло, и что вызвало такую реакцию.

— Гермиона! — он коснулся ладонями её лица. — Посмотри на меня! Смотри на меня!

Но она не слышала его. Её сердце вырывалось из груди, пока мысли в голове превратились в кашу. Перед глазами снова вырисовалась тёмная камера и лужа крови. Сколько раз Гермиона видела кровь в своей камере? Много. Сначала это были простые галлюцинации, а потом это была её собственная кровь. Гермиона раз за разом раздирала ногтями кожу на предплечье, желая избавиться от Чёрной метки.

А в спальне, которую ей показал Блейз был ковёр — ярко-алого цвета, как её кровь. Это очень быстро вернуло девушку назад в камеру, назад в тот кошмар.

— Гермиона! — Забини тряс её за плечи. — Смотри на меня!

Она боялась, что если откроет глаза, то увидит перед собой дементора. Её камера находилась на самом верхнем этаже, и эти жуткие твари были единственными «компаньонами» Гермионы. Долгих семь лет они выкачивали все её счастливые воспоминания, растягивая болезненную пытку. Они оставили её наедине с травмирующим прошлым, которое заело одной пластинкой в голове.

— Смотри на меня! — ещё раз крикнул парень. — Открой глаза!

Крик вот-вот собирался перетечь в очередной истерический припадок, но она собрала остатки своих сил и открыла глаза. Никакой тёмной камеры и дементоров: перед ней Блейз, светлые стены поместья и живые комнатные цветы. Но она не знала, что хуже: Азкабан или вот эта новая реальность, где тебе всё время кажется, что это один-сплошной глюк.

— Всё хорошо, — спокойно произнес Забини, глядя ей в глаза. — Ты дома.

— Ковёр… — дрожащим голосом прошептала Гермиона. — Ты бы не мог его убрать? Он мне напоминает…

— Всё хорошо. Сейчас его уберут.

— Спасибо…

Белые стены и большие окна. Постельное кремового цвета, и точно такого же цвета балдахин. На прикроватной тумбе ваза с цветами и несколько книг. У камина стояло кресло и маленький столик. Уютно и просторно. Тут было так много света и воздуха, что внутри зарождалось давно забытое чувство — спокойствие.

— Ты можешь позвать эльфа, если тебе вдруг понадобится помощь. Вот там, — парень указал на белую небольшую дверь, — ванная комната. Тинки поможет тебе…

— Я сама справлюсь, — робко улыбнулась девушка. — Спасибо, Блейз.

— Хорошо. Но, если что…

— Да, хорошо, — перебила Гермиона. — Я позову Тинки.

Блейз кивнул и вышел из комнаты, оставив девушку одну. Она сразу направилась в сторону ванной комнаты, аккуратно открывая двери и зажмурив глаза. На долю секунды Гермиона позволила себе открыть глаза, чтобы убедиться в том, что ничего не спровоцирует её на новый приступ.

Но тут не было никаких цветов, кроме белого. Белый стены, белый кафельный пол. Полотенца, всевозможные бутылочки с шампунями — всё белое. Гермиона выдохнула и подошла к зеркалу. Несмело она подняла голову, чтобы посмотреть в своё отражение.

Исхудавшая, замученная и болезненная. Вот как можно было описать её. Каштановые волосы, которые она так любила когда-то, были спутанными и грязными. Карамельные глаза не сияли, и даже не особо напоминали глаза живого человека. Пушистых ресниц больше не было, а старое чёрное платье напоминало половую тряпку. Её отражение пугало.