Телефон мой уже пришёл в себя, но интернета на нём так и не было. Так тебе и надо, Кристина. Теперь ни с новыми знакомыми не пересечься, ни Тома не встретить. Об интернете за границей нужно было думать заранее, и оплачивать его — тоже. Однако за окнами автобуса была другая страна, а это в тот момент было куда важнее. Мне вспомнилась песня Alphaville — Big In Japan. Крут в Японии. Только не в Японии, а в Великобритании. Но в принципе, когда ты впервые в какой-то стране, это почти одно и то же. Тёмная, освещённая огнями и фарами дорога за окнами автобуса, то спускающаяся холмами, то бегущая прямо, повсюду — зелёная растительность, рядом на несколько миль ни одного дома. Лутон.
Люди в автобусе сидят в телефонах, переговариваются на различных языках, читают вечерние газеты. Странно, но только во время проезда в автобусе я услышала несколько разновидностей английского с совершенно разными акцентами, мой любимый испанский и даже, кажется, немецкий. Но вот мы подъехали к станции, и всех нас разом высадили. Я была единственной, кто благодарила водителя. Всегда так делаю и в Москве, и в своём подмосковном городе, но здесь переводить всё на английский — до сих пор чертовски непривычно.
А затем всё было так, будто я приходила на эту станцию каждый день. Я купила в автомате билет, заплатила по карте, прошла через турникет — это так забавно: вкладываешь карточку с проездным, и она вылетает, возвращаясь к тебе, и вышла на перрон. Поезда в Лондоне чертовски быстрые и смахивают скорее не на привычные электрички, в которых я шатаюсь по полтора часа домой, а на вагоны метро. Только более ухоженные, в приличном виде, с новыми мягкими креслами, прекрасно функционирующими автоматическими дверями. Ещё на перроне меня попросили отойти от края платформы — в московском метро на такое расстояние не обращают внимания, а здесь действительно можно остаться без рук или без головы.
И только здесь мой телефон, судя по всему, наконец поймал интернет, потому что из мессенджеров и социальных сетей мне стали приходить миллионы сообщений — писали соседки, родители, друзья, знавшие о моей поездке… И Том. На этом номере я задержалась взглядом, когда телефон уведомил меня о входящем звонке. Не глядя даже, кто звонит, я автоматически подняла трубку. Мне важен был любой знакомый голос, любая поддержка с чьей-нибудь стороны, пока мимо проносились перроны, леса и дороги совершенно чужой мне страны. Совершенно незнакомого мне города. И голос, что я услышала, был самым наилучшим утешением в ту минуту.
— Кристин, ты где? — бархатистый, приятный, слышно, что взволнованный и даже вроде немного растерянный. Он ждал меня. Эта мысль грела мне сердце и вызывала на губах непослушную улыбку — непослушную оттого, что на меня оборачивались пассажиры, а она всё не желала соскальзывать с лица. А если бы не я поехала? Или Хиддлстон самоуверенно не учитывал никаких «если»?
Я вкратце рассказала ему о произошедшем. О том, как пытаюсь разбираться и идти куда надо. О том, как задержали на паспортном контроле. О том, как еле нашла автобус, и сейчас мчусь в поезде — якобы мне посоветовали выходить на станции London Bridge.
— Отель? — голос Тома звучал ещё более растерянно. Я буквально не узнавала его! — Почему ты не позвонила мне сразу, как только вы приземлились? Я собирался встретить тебя в Лутоне.
Я прикусила губу. Но он не закончил:
— И что за отель? Я же…
— Знаю, ты не бронировал, я сделала это сама. Brick Lane Apartment, недалеко от Aldgate station. Он совсем недорого вышел, на две ночи мне хватит…
— На две ночи? — перебил меня он. Повисла неловкая пауза. Том на той стороне телефона тяжело вздохнул. — Хорошо, когда ты будешь на London Bridge?
Я сверила время.
— Примерно через минут двадцать…
— Через двадцать минут я буду на выходе, если задержусь, жди меня там. И никуда ни шагу!
На этом разговор прервался. Я продолжала пребывать в непонятках и по поводу его необъяснимой растерянности, и по поводу того, что может ожидать меня в этом городе, и от тоски рассматривала пассажиров, — а это оказалось очень занимательным занятием, — пока голос на записи не известил меня о нужной станции. Тёмный, залитый огнями ночной перрон встретил меня и других пассажиров, кому нужно было выходить на этой станции. Лондонцы в поездах тоже пользуются кнопками — а-ля московское МЦК, так что с непривычки я сбила с толку всю стоявшую позади меня и собравшуюся выходить толпу, а выйдя, пыталась понять: налево выход с перрона или направо. Там и сям сновали пассажиры, выкрикивая название станции, спешили по своим делам (а может, просто отдыхать, домой с работы — вечер пятницы всё-таки), а я тем временем спешно спускалась вниз по эскалатору — и не суть, что люди здесь обычно так не носятся. Портфель прыгал на плече, сердце, в такт ему, также быстро скакало в груди. А внизу меня ждал человек, организовавший для меня эту волшебную и явно запоминающуюся поездку. Человек, с которым мы так нелепо расстались в начале ноября, но теперь я здесь, в его родном городе, одна в чужой для меня стране, и всё, что остаётся — это довериться ему. «Я позабочусь о тебе в Лондоне», — говорил он, сжимая меня в крепких, но ничего не значащих дружеских объятиях, не в силах скрыть свою нежную улыбку, и я с нетерпением ожидала в тот момент, что будет дальше, куда мы пойдём, что в этом городе огней, дождей, красных автобусов и таких же красных телефонных будок мне предстоит увидеть. Но не сейчас. Сейчас я лишь радостно бегу вниз по эскалатору, навстречу неизведанному, широко улыбаясь и еле переводя дыхание от волнения и быстрого бега. Лондон, встречай!
========== Глава 11 ==========
Я сбежала по эскалатору, второпях несколько раз наткнулась не на ту лестницу, но так как я всегда хорошо ориентировалась в московском метро, найти табличку «Выход» уже вскоре мне удалось. И стоило мне выбежать, сердце моё предательски быстро забилось, и появилось чувство того, что весь Лондон, который видела я — лутонский аэропорт, автобус, кусочек вечернего перрона, британские поезда и вход в метро — всё это ещё не Лондон, а сама столица Англии ещё впереди, но уже совсем так близко, так рядом! Мне стало трудно дышать от волнения ещё и тогда, когда я заметила мужчину, оглядывавшегося по сторонам. Руки в карманах тёмной осенней — по меркам российской погоды — куртки, светло-рыжеватые волосы, бережно уложенные, лёгкая щетина на подбородке, и его не скрытые эмоции — еле заметные морщинки в районе глаз и щёк от частых улыбок, нервное покусывание губ. На секунду мне отчего-то показалось, что он мог решить, что я не приехала в принципе, что сейчас в его голове картинка заснеженной Москвы — вероятно, такой он видел Россию в последний раз; я, пропустившая все автобусы и самолёты, отказавшаяся от билетов и этого внезапного приглашения в другую страну.
«Я здесь, Том». Точно услышав мои мысли, он повернулся в мою сторону, и наши взгляды встретились. Я не смогла скрыть ликующей улыбки — да и надо ли было? — и бросилась навстречу. А он, казалось, только этого и ждал.
Мне не были важны наши прошлые разногласия. Они забылись в тот самый момент, когда в один общажный вечер меня шокировали новостью о письме из Англии. А увидеть в чужой стране единственное знакомое лицо, которому ты точно можешь доверять — это по-настоящему счастье.
Том сжал меня в крепких, но ничего не значащих дружеских объятиях, не в силах скрыть свою нежную улыбку. Я тоже прижалась к нему, ощущая сладковатый приятный запах, исходящий от одежды мужчины. Время замерло. Прохожие на станции застыли. Вопросы о том, что в этом городе огней, дождей, красных автобусов и таких же красных телефонных будок мне предстоит увидеть, которые волновали меня всего мгновение назад, теперь отошли на второй план, растворившись в воздухе, и мы стояли так, молча, непонятно сколько времени. Казалось, прошёл не месяц. Точнее, не две с небольшим недели, за которые я словно бы стала старше на несколько лет, а целые несколько лет, пропитанные ожиданием этой нашей встречи. Но мы по-прежнему были друг другу никем, и все эти московские октябрьские вечера, ночь с «Моё сердце» Сплина, Арбат и Воздвиженка, Красная площадь и карточный клуб, бар, начало ноября — а это пронеслось в моей голове буквально в считанные секунды, довольно красноречиво говорило о близких отношениях между друзьями. Друзьями, которым, подобно героям фильмов и книг, не суждено стать любовниками. И, будто бы поняв это быстрее меня, зацепившись за мысль, которая в ту самую минуту пришла мне в голову, Том медленно отстранился, и жизнь на станции снова забила своим ключом. Стрелки на настенных часах вновь стали идти, пассажиры — по-прежнему бежать, метро, поезда, британские автомобили — мчаться в бешеном ритме здешних улиц. А я снова стала думать о том, куда мы пойдём.
